– Нет, ну нет же! Дарина, тут какие-то семена, – севшим голосом прошептал приятель, заметив мой интерес. – Это разве сокровище? И ради этого я рисковал своей жизнью? Дубровский, склонившись над россыпью черных точечек, присвистнул: – Так вот что завещали тебе предки! Кстати, это же очень похоже на легенду, которую рассказывала нам хозяйка! Ну, про розы. – И детишки как раз об этом пели, – пробормотал Славик. – Ну да, – растерялась я. – Помнишь, папа номер три рассказывал тогда, что, по легенде, главным сокровищем Миния была золотая роза. Может, это и есть та самая Слеза Ангела? Эти розы очень любила его жена, и он, пытаясь ее завоевать, создал ей настоящий сад-розарий. Семена этих роз хранили как сокровище. Передавали из поколения в поколение. Я тогда слушала не очень внимательно… – Выходит, сосуд с семенами для потомков был главной ценностью, которую утратили в пучине истории? – присвистнул Дубровский, а Славик заволновался. – Мы что, нашли эти семена? Эти драгоценнейшие семена, стоимостью… Черт, надо срочно собрать их назад. – Да-да, запихивай семена в свой анальный шарик и будем прощаться. Рад, что оказался рядом в трудную минуту, всех благ, повидать тебя было счастьем, – шепнул мне Дубровский. – А меня? – обиделся Славик, собирая семена, как голодная курочка – зернышки. – Счастье никогда не бывает безоблачным. Мы чуть отошли в сторону, я привалилась к дверце машины. – Куда отправишься на этот раз? Опять в Канаду? – дрогнувшим голосом спросила я, ненавидя саму себя. Потому что снова все испортила. А теперь не могла сдержать слез, которые предательски стекали по щекам. – В Канаду я ездил потому, что там у меня был один дальний родственник. Я тогда рассчитывал на его помощь. Оказалось, напрасно. Ну, с Грецией тоже не срослось. Теперь у меня и здесь полно врагов. Думаю, Биллу не составит труда выйти сухим из воды. При его-то деньгах. Свалит все на придурков, которые вас похитили. Так что теперь я скиталец. Униженный и оскорбленный лучшей девушкой на свете. Я ничего не ответила, потому что размышляла. Мысли одна за другой проносились в голове, перебивая друг друга, и не давали сконцентрироваться. «А что, если… Да нет, лучше не надо. А может, надо?» Наконец я решилась: – Прости! Не знаю, что на меня нашло. Эта история с родинкой… Славик меня накрутил, но ведь все совпало? Странная штука жизнь, конечно. Не уезжай, а? Дубровский улыбнулся и погладил мою грязную щеку кончиками пальцев. – Зачем тебе такой, как я? У меня фактически ничего нет. Я хотела возразить, но Дубровский приложил палец к моим губам, призывая не перебивать. – Тсс. Понимаю, что тебя не привлекает богатство, но мне надо чего-то добиться в жизни. Стать человеком, чтобы быть достойным тебя. Понимаешь? И вот тогда… – Что? Что тогда? – …мы обязательно встретимся, нетерпеливая ты моя! Он притянул меня к себе, запустил руку в волосы и поцеловал так, как никогда до этого. А потом подошел к машине, буднично сел в нее, завел мотор и помахал мне рукой. Стараясь казаться спокойной, я наблюдала за его отъездом. Хотя внутри у меня все просто рвалось от боли. Кажется, еще чуть-чуть – и я бы побежала следом, роняя тапки. Почувствовав, что меня не держат ноги, я опустилась на какой-то неровный камень. Глава 27. Родина-мать зовет Славик собирал семена и причитал, а я утирала слезы майкой. До меня донесся крик. Потом еще один. Повернув голову, я увидела, как с горы друг за другом спускаются отцы и мамуля. Та размахивала руками, рискуя упасть. И если бы кто-то мог увидеть ее в этот момент, то поклялся бы, что Родину-мать писали с мамули. Она, словно Моисей, вела свой народ вперед, и я вдруг поняла, от кого во мне столько энергии и организаторской смекалки. При этом народ, который вела мамуля, проявлял медлительность, леность и уныние, отчего мамуля в образе Моисея была вынуждена обратиться к Богу с горестным воплем: «Да за что мне это, Господи!» И вот уже родня, слегка взопревшая, припорошенная пылью и изрядно запыхавшаяся, завершила спуск удачно. – Смотрите, полиция! – завопил Славик, тыкая пальцем в дорогу, по которой незадолго до этого уехал Дубровский. – Мы тут! – замахала я родным руками и кинулась навстречу. Объятия, слезы и сопли смешались в один непрекращающийся комок эмоций. – Кто посмел посадить мою дочь в склеп? – страшным голосом рычал папа № 2, когда я сбивчиво поведала о нашем спасении. Умолчав, конечно, про Дубровского. – Шейх! То есть он не шейх, а пират! Вы в курсе? – Наш первый провел расследование и вывел его на чистую воду, – утвердительно моргнул третий отец. – Ужас какой-то, – всхлипывала мамуля, а первый отец пошел объясняться с полицией. Наверное, все стражи порядка в мире понимали друг друга без слов. Хотя, судя по тому, сколько это заняло времени, объяснялись они наскальными рисунками. Одна машина осталась охранять нас, по рации вроде бы вызвали подкрепление. А вторая куда-то уехала, завывая сиреной. Главное, на время нас оставили в покое. Наконец радость встречи слегка поулеглась, Розочка успокоилась, и стало возможным услышать друг друга. – Я же звонила, звонила вам! – твердила я, чтобы никому не пришло в голову обвинить меня в том, что я бесчувственная дочь. – Мы только с самолета! – развел руками третий отец, устроившийся в позе йога на остром камне. Перед этим сначала он заставил нас всех понюхать масло римской ромашки, чтобы восстановить силы. Больше всего меня интересовало, как предки сумели пробраться в Грецию. – У Притулы из наших депутатских связи в «Аэрофлоте», дали нам разрешение через шесть рукопожатий. Рукопожатия были в латексных перчатках, не боись, бывший, – поспешно обратился второй отец к подошедшему первому. Папа № 1 очень строго следил за соблюдением мер предосторожности во время пандемии. И за соблюдение законности тоже. Потому сразу насторожился: – Это не тот ли Притула, что на строительстве перерабатывающего завода украл миллион? – Подумаешь тоже, украл миллион… Он честно украл, он не нарушил закон! – возмутился папа № 2. – Ой, если такой принципиальный, так шел бы пешком, – заступилась за казнокрада мамуля. – Или на самокате. Глядишь, через пару лет бы и докатился. В Европе это сейчас модно – экологическая повестка и все такое. – Ну, зато развеялся бы, – пропел третий, как всегда вещая откуда-то из параллельного измерения. – А если освоить левитацию… – Лучше освоить кремацию, – буркнул второй. – Развеешься еще быстрее. И равномернее. И рассказ мамули потек плавной волной. Правда, периодически из волны выныривали отцы, внося свои замечания. Оказывается, сразу же после нашего исчезновения с моего телефона мамуле пришла эсэмэс. В ней я якобы изъявляла желание побыть дома в одиночестве. И объясняла, что Славик тоже решил скрыться с глаз долой, поскольку потерял в лесу бабушкину Розочку и боялся возмездия. – Мы решили, что вы вызвали такси. Оно и понятно: мы же все выпивали, – пояснил второй отец. – Потому машину ты оставила на стоянке. А то, что псина у Славки сорвалась с поводка и дала стрекача, – так оно и понятно. Славика и соплей перешибешь. Вот он и увязался с тобой, пересидеть. Наш Славка – известный трус. Бабушка бы его костылем прибила, как пить дать! Короче, первый вечер прошел тихо. Бабушка напилась на поминках, ее заволокли в номер, и собаки она не хватилась. А на следующий день стало не до того: все, включая персонал, проснулись с жуткой диареей. – Это первый симптом коронавируса! – взвизгнул Славик и отодвинулся от мамули. Думаю, вы уже поняли: у него любой чих, пук или затерянный ик были симптомом коронавируса. – Это симптом мамулиной запеканки с рыбными детенышами, – болезненно скривился второй отец. – Хоть бы людей предупредила… – Хватит клеветать на мою запеканку с икрой! – вскинулась мамуля. – Да, необычное блюдо. Но у каждой хорошей хозяйки есть свои маленькие секретики. Моя мама, например, добавляет в рагу кокосовую стружку… – А моя соседка, например, мужа сковородой прибила, а всем сказала, что он выпимши упал, – закивал Славик, услышав про маленькие секретики. Мамуля продолжала возмущаться, что ее блюдо посмели опорочить. Однако папу № 2 не так просто было сбить с толку. – Говорю тебе, это она! Я один не ел, коту под стол выкинул – и вот итог. Слегли все, кроме меня. Остался я один с этим имбецильным котярой Славки. А у него тоже была диарея. Прикинули масштаб трагедии? Кстати, ты знал, что эта падла любит двухсолодовый виски? – Рассказывай дальше! – мне не терпелось дойти до сути, и я торопила родных закончить с диареей. Папа № 2 снова вклинился: – Ой, что тут началось! Паника, предсмертные записки. Философ на Дуську хотел отель переписать, еле успели ему снотворное всандалить. А всего-то и делов, что жидко пукнули. Свезли их всех в больничку, капельницы, то да се. Кроме дрисни – никаких симптомов, как назло. Пришлось очень сильно надавить на свое будущее депутатство, чтобы им латентный ковид в диагнозе написали. – Бессимптомный? – Ну, типа того. Представь, какой бы скандал вышел, если бы узнали про запеканку? Закрыв лицо руками, я захлебывалась от смеха. Мамуля закатила глаза: – Пока мы в больнице лежали, первому пришла в голову мысль, что вы со Славиком – контакты первого уровня. А он же у нас правильный, как квадрат. Короче, заставил вас вызванивать. Звонил-звонил, тут и спохватились, что ты давно на связь не выходишь. Славка-то, понятное дело, уже к тому времени со страху мог и эмигрировать, но ты… Чувствуя, как в бедной голове Славика смешались кони и люди, я попыталась его оправдать: