– А еще активируйте все глушилки. Все до единой. Накройте весь этот регион. Оборудовав этот объект на острове, он построил скрытые вышки постановки радиопомех вдоль всей реки и даже по ее притокам, обеспечивая конфиденциальность своей личной вотчины. «Им не вырваться из моих сетей». Де Костер оглянулся на свой кабинет, остановив взгляд на золотой африканской короне, сияющей в стеклянной витрине. «Только не когда я – хозяин этих джунглей». 18 24 апреля, 21:02 по центральноафриканскому времени Провинция Чопо, Демократическая Республика Конго Хватаясь за что попало, Грей мотался в заднем отсеке вездехода, который, дребезжа и подскакивая, на головокружительной скорости несся по джунглям. – Давай-ка потише! – выкрикнул он. Ковальски сосредоточенно сгорбился за рулем, попыхивая тлеющей в уголке рта сигарой. Фарайи сидел рядом с ним, изо всех сил стараясь играть роль штурмана при столь решительном водителе. Лобовое стекло было испачкано светящимися разводами – остатками ядовитых мотыльков, разбившихся о него на ходу или раздавленных «дворниками». Похоже, им все-таки удалось выбраться из самой густой части роя. Но команда понесла потери. Грей вновь переключил внимание на Бенджи. Аспирант лежал на спине, все еще мало что соображающий. Рот и нос его закрывала кислородная маска. После того, как Бенджи погрузили на борт, Грей вытащил армейскую аптечку, встроенную в боковую стенку вездехода. Не зная природы нейротоксина, коммандер решил прибегнуть к чисто симптоматическому лечению. Он вколол Бенджи диазепам, чтобы унять дрожь в конечностях, а также ввел ему антигистаминные препараты и адреналин, чтобы предотвратить угрозу анафилаксии[80]. Потом как следует промыл волдыри на руке и щеке аспиранта, стараясь удалить как можно больше неизвестного яда. – Как дела у парня? – крикнул Ковальски через плечо. – Вроде приходит в себя. Со все еще затуманенными глазами Бенджи кивнул, подтверждая этот прогноз. Попытался стянуть маску, но Грей оттолкнул его руку. Молодому человеку повезло, что его задели всего два мотылька. Еще немного, и он не выжил бы. Тем не менее Грей понимал, что его состояние может вновь ухудшиться. Слишком многое оставалось неизвестным. Пока они продолжали пробираться через джунгли, он подумывал, не стоит ли нарушить режим радиомолчания и организовать эвакуацию, но боялся насторожить врага, если его вызов достигнет чужих ушей. Кроме того, любая задержка отдалила бы их от цели. И все же они были в долгу перед молодым человеком. Если б не своевременное предупреждение Бенджи, все они стали бы жертвами ядовитого роя. Фарайи, сидящий на переднем сиденье, вдруг испуганно вскрикнул и, низко пригнувшись, ткнул пальцем куда-то вверх. По потолку над головой у Ковальски ползал мотылек, брюшко которого мягко светилось в полутьме кабины. Грей думал, что они полностью очистили вездеход, но один, должно быть, в спешке ускользнул от их внимания. И в этот момент мотылек стал падать прямо на бритую макушку здоровяка. Прежде чем он успел приземлиться, Ковальски вынул изо рта свою сигару и ткнул ею в мотылька, опять пригвождая его к крыше. Придавленные тлеющим окурком крылья затрепетали, а тело зашипело и вспыхнуло. Когда мотылек перестал двигаться, Ковальски приоткрыл боковое окно и выбросил сигару вместе с мертвым насекомым в джунгли. – Надеюсь, это был последний, – проворчал он. – Если мне суждено отдать концы, то лучше бы не из-за какой-то дурацкой бабочки. – Мотылька, – слабым голосом пробубнил Бенджи из-под кислородной маски. Потом стащил ее с лица, увернувшись от второй попытки Грея удержать ее на месте. – Это африканский ауривиллиус, Holocerina angulata, чисто местный вид. Грей хотел, чтобы Бенджи как следует отдохнул, но ему требовались его опыт и знания. – Насколько я понимаю, обычно они не ядовиты. – Взрослые – да, – хрипло отозвался Бенджи. – А вот у их гусениц есть ядовитые шипы, которые могут вызвать жгучую боль. – У тебя не просто жгучая боль, – крикнул в ответ Ковальски, проламываясь на вездеходе сквозь густой подлесок. Бенджи попытался сесть, для чего потребовались две попытки и помощь Грея. – Должно быть, что-то исказило вид. Как и в случае со странствующими муравьями. Но я думал, что такие изменения – чисто поведенческие, а не физиологические. – Он покосился на Грея. – Похоже, что-то радикально меняет эти джунгли. Пирс бросил взгляд на темный лес, подскакивающий и раскачивающийся за окнами машины. – Вы думаете, это работа вируса? – Не могу сказать наверняка, но если это так, то мы идем не тем путем. – В каком это смысле? Бенджи задумчиво уставился на двойные лучи фар, вонзающиеся в темноту. – Держу пари, что чем дальше мы будем углубляться в эти джунгли – чем ближе подбираться к источнику, – тем хуже все будет выглядеть. И даже если… – Тут его голос прервался. Грей почувствовал, что он что-то скрывает. – Что? Бенджи потер покрытую волдырями щеку. – Муравьи, бабуины, даже мотыльки… Изменения в них, похоже, произошли совсем недавно – новые изменения, возникшие на самой границе распространения вируса. Но не исключено, что там, куда мы направляемся, вирус был активен на протяжении множества тысячелетий. Никто не знает, что он мог произвести за такой промежуток времени и на что будут похожи подобные превращения. Грею потребовалось мгновение, чтобы переварить слова биолога. Ковальски предпочитал не забивать себе голову подобными вопросами. Ткнув Фарайи локтем в бок, он мотнул головой вперед. – Скажи мне, что уже скоро приедем. Фарайи повернулся к Ковальски, затем снова к Грею. – А мы уже на месте. Пирс подался вперед, чтобы заглянуть за ветровое стекло. Гигантские колеса вездехода по-прежнему перемалывали густой подлесок, и он не видел впереди ничего, кроме еще более непроходимых джунглей. – Ты уверен? Фарайи ткнул пальцем куда-то в сторону. Грею потребовалось мгновение, чтобы разглядеть торчащий из земли камень высотой по пояс, увенчанный грубо вырезанным деревянным крестом, – настолько заросший лишайником и увитый лианами, что он был почти неотличим от джунглей. И лишь тогда Грей увидел и другие подобные камни по обе стороны от машины. Надгробия. Сосредоточены они были в небольшой рощице, стволы деревьев в которой оказались значительно тоньше, чем в окружающем лесу. Грей представил себе, как паства преподобного Шеппарда вырубает участок леса, чтобы расчистить место для этого кладбища. Маленькие деревья были явно моложе остальных – вторичная поросль, заполнившая свободное пространство после того, как миссия была окончательно заброшена. Даже Ковальски понял, где оказался. – Отлично, малыш. Ты привел нас на кладбище. Как будто это хорошая примета… Прибавив газу, он поспешил проехать дальше, чтобы поскорей убраться из страшного места, даже повалив при этом одно из надгробий, угодившее под гигантскую шину вездехода. Вскоре впереди появилась куда бо`льшая тень, скрытая в джунглях. Лучи фар заплясали по фасаду из камня и осыпающейся штукатурки, зазубренным осколкам разбитых окон и покрытой мхом жестяной крыше. Сбоку стоял большой мраморный крест, так густо оплетенный лианами, как будто сами джунгли вцепились в него, силясь повалить на землю. – Мы на месте, – повторил Фарайи, мотнув головой вперед. Хотя здание выглядело гораздо более обветшалым, это явно была та же самая миссионерская церковь, что и на коврике из рафии. Ковальски остановил вездеход возле большого креста, нацелив передок машины на порог церкви. Дверь давным-давно сгнила. Лучи фар так и не смогли рассеять густую тьму в глубине старого нефа. Несколько летучих мышей, потревоженных ярким светом, унеслись в ночь. – И что, предлагаешь туда зайти? – скептически поинтересовался Ковальски. Грей вытащил пачку старых фотографий. Выбрал вторую по времени съемки и поднял ее к глазам. На ней был изображен Уильям Шеппард, возглавляющий молитву среди коленопреклоненных туземцев из племени бакуба. Деревья за спиной преподобного – особенно одно, с характерным разветвляющимся надвое стволом – вроде соответствовали тем, что маячили слева от церкви. Грей перевернул фотографию, чтобы рассмотреть рисунок на обороте. Там наверняка тоже скрывалась какая-то зацепка. И тут все стало ясно. Он еще крепче сжал фотографию в пальцах. Раньше Грей думал, что на рисунке изображен холм с тропинкой, ведущей к кресту. Теперь он осознал свою ошибку. «Это же надгробие…» – Не думаю, что нам нужно заходить в церковь, – сказал он, обращаясь к Ковальски, и повернулся, чтобы выглянуть в заднее окошко вездехода. – Но альтернатива тебе понравится не больше.