Походил он на какой-то туземный узор, наспех набросанный углем. Окантовка из ромбов и ломаных линий окружала замысловатый геометрический узел в центре, который напомнил Бенджи символ бесконечности, – тем, как он заворачивался сам в себя непрерывной петлей. Грей вопросительно покосился на Фарайи, но мальчишка вновь лишь пожал плечами – и вдруг замер в этой позе. Глаза его стали огромными. – Что такое? – насторожился Бенджи. – Самахани, – все столь же виновато произнес Фарайи, наконец опустив плечи. Перевел взгляд с раскопанной могилы на корону, затем снова на рисунок. – Я должен был сразу понять. – Понять что? – настойчиво уточнил Грей. Фарайи указал на окантовку из ромбов, обрамленных короткими уголками. – Это мбул бвиин. Узор только для мрабаха. – Он поморщился, явно силясь перевести, затем кивнул. – Царственных особ, да? Для царей. Грей бросил взгляд на величественный головной убор – судя по всему, царскую корону. Фарайи постучал пальцем по замкнутому узлу в центре рисунка. – Вот этот имбол… Он только для царей. У каждого царя свой собственный имбол. Бенджи подался ближе, начиная понимать. – Итак, это нечто вроде имени в графическом виде. У каждого из царей – свой собственный уникальный узор. – Он повернулся к Фарайи. – Ты это имеешь в виду? Тот кивнул головой. Грей пристально посмотрел на Фарайи. – А ты узнаешь этот узор? Знаешь, какого царя он представляет? Мальчишка с явной гордостью улыбнулся. – Мы всегда помним имена всех наших царей. Чтобы чтить их память. Это очень знаменитый царь бакуба. Большой герой. Ньим чуи. Царь-Леопард. На Ковальски это, похоже, не произвело особого впечатления. – Все это замечательно, но как это нам поможет? Грей помолчал, глядя на зияющую в земле яму, затем произнес: – Шеппард по какой-то причине похоронил корону в этой могиле, после чего намекнул на имя царя. Может, он пытается указать нам на гробницу этого самого царя? – Разве его могила не должна быть в деревне племени? – спросил Бенджи. – Далеко позади от нас? Фарайи покачал головой. – Бакуба каждый раз переселяются, когда коронуют нового царя. В деревню, откуда он родом. А прежнюю бросают. Бенджи попытался себе это представить. «Выходит, с каждым новым царем это кочевое племя переносит свою столицу на новое место…» Грей опять перевернул фотографию, показав на руины деревни. – Может ли это быть тем местом, где родился Царь-Леопард? Где ваши люди оставили его могилу, прежде чем двинуться дальше? Все посмотрели на Фарайи. – Как я уже говорил, мы помним имена всех наших царей, – сказал тот. – И очень гордимся ими. Мы поем песни про то, что они сделали, откуда они родом. – Выходит, ты знаешь, где находится родная деревня Царя-Леопарда? Фарайи нахмурился и неуверенно покачал головой. – Я никогда там не бывал. Но примерно представляю, где это. – Он указал дальше на восток, после чего изобразил, будто что-то зачерпывает сложенной ковшиком рукой. – На самом дне глубокой бонде… глубокой долины. Грей поднялся. – Придется поехать поискать эту долину и надеяться, что мы сможем найти это место. Ковальски хмуро посмотрел на скопление могильных камней. – Итак, мы едем с кладбища к гробнице… Пожалуй, это вполне объяснимо, если мы ищем место под названием Царство Костей. – Всем вернуться к вездеходу! – приказал Грей. Все поспешили через погост. Бенджи был только рад оставить позади последнее из надгробий. По мере их продвижения черный силуэт старой миссионерской церкви все четче вырисовывался из темноты перед ними. Рядом возвышался вездеход на своих гигантских колесах – меньшая тень перед большей. Бенджи бросился к нему, стремясь поскорее снова двинуться в путь. И тут мертвую тишину джунглей нарушил жутковатый вой. Казалось, что звучит он и совсем близко, и откуда-то издалека. Этот одинокий зов нес в себе нотки тоски и отчаяния, хотя зверь был явно не один. Ему сразу же ответил целый хор таких же завываний, эхом разносясь вокруг. Волоски на шее у Бенджи задрожали от первобытного ужаса. Фарайи замедлил шаг. – Мбвеха, – предостерегающе произнес он. Будучи биологом, перед приездом в Африку Бенджи выучил достаточно много слов на банту, обозначающих местных животных. И замер, узнав туземное название этих диких стайных охотников. «Шакалы…» 21:33 Выхватив свой «КелТек», Грей крепко сжал его обеими руками и развернулся на пятках, обшаривая стволом темный лес вокруг себя. Ковальски тоже поднял свой «Сюрикен», приложившись прикладом к щеке. – Быстро к машине! – приказал он остальным. Все плотной группой двинулись вперед. И тут какое-то движение привлекло их внимание к порогу церкви. Из темного дверного проема выскользнула какая-то тень. За ней последовала еще одна. Звери были черными как смоль, шерсть на их шеях угрожающе вздыбилась. Высокие уши, горящие яростным огнем желтые глаза… Медленно продвигаясь вперед, они держали свои заостренные морды совсем низко к земле, угрожающе рыча и обнажая острые клыки. Фарайи остановился. Бенджи последовал его примеру. – Не стреляйте! – предостерег он, затаив дыхание. Грей и Ковальски прикрывали группу с флангов, выставив перед собой стволы. – Это еще кто? – прошептал Ковальски. – Шакалы, – тревожно отозвался Бенджи. – Но огромные, в два раза больше обычного размера. Грей поверил ему. Звери походили на взрослых волков, но более худощавых и поджарых, словно созданных для скорости. Можно было не сомневаться, что эти твари способны добраться до них за считаные секунды. Краем глаза он заметил еще больше подобных теней, скользящих между деревьями по обе стороны от себя. «Наверняка нас окружили и сзади…» По его прикидкам, шакалов в стае было не меньше дюжины. – Не стреляйте, – снова шепнул Бенджи. Ковальски еще крепче сжал свое диковинное оружие. – Черта с два! – Не надо, – настаивал Бенджи. – Даже не двигайтесь. Грей отметил, что Фарайи был первым, кто застыл на месте. Парнишка явно знал обитателей этих джунглей гораздо лучше, чем кто-либо из них. – Делайте как он говорит, – приказал Грей. Тем не менее пистолет не опустил и бросил взгляд на Бенджи. – И что дальше? – Эти твари невероятно умны и хитры. А еще у них чрезвычайно развит территориальный инстинкт. Не забывайте, что мы вторглись в их личное пространство. Они могли напасть на нас в любой момент, но стали угрожать лишь тогда, когда мы попытались вернуться к вездеходу. Должна быть какая-то причина.