– Но как насчет вас? – спросил Грей, оглядывая его высокую фигуру. – Вы-то явно не из этого племени. – Мне не так повезло, хотя они давным-давно приняли меня в свой круг. – Старик обернулся. Его глаза, слегка затуманенные катарактой, устремились в какую-то непостижимую даль, измеряемую не одними только милями. – Я родился не здесь, а в Муксенге. Фарайи ахнул, подступая ближе. – Это где я живу. Это же мой родной край! Мужчина грустновато улыбнулся. – Конечно, я сразу могу сказать, что ты из бушонго. – Он приложил два пальца ко лбу, а затем прикоснулся теми же пальцами к груди – традиционное приветствие бакуба. – Меня зовут Тьенде. Джозеф Тьенде. Грей перевел взгляд с мальчика на старика, теперь признавая племенное сходство. Старик вполне мог оказаться дедушкой юного Фарайи. Он также отметил, как этот предполагаемый царь использовал более древний термин для обозначения народа бакуба. – Как вы здесь оказались? – спросил Грей. – Похоже, примерно так же, как и вы. Следуя по стопам преподобного Шеппарда. Брови Пирса поползли вверх. Интересно, подумал он, не был ли этот человек когда-то шаманом племени бакуба – или кем-то, у кого был доступ к священному нгеди му нтей и хранящимся в нем секретам? – Вы сумели расшифровать подсказки Шеппарда и тоже нашли это место? – Нет, вы меня неправильно поняли. Я пришел сюда вместе с преподобным Шеппардом. Грей сбился с шага. Тьенде вздохнул, на лицо его набежала печаль. – Преподобный был моим другом и учителем. Именно он и научил меня английскому языку – или, вернее, закончил мое образование после нескольких лет в британской колониальной школе. Грей изо всех сил пытался переварить эту информацию. Согласно датам на фотографиях, Уильям Шеппард отправился на поиски Царства Костей в 1894 году. Даже если тогда Тьенде был всего лишь маленьким мальчиком, сегодня ему давно перевалило бы за сотню. – Да как такое возможно? – пробормотал коммандер. Даже Ковальски пренебрежительно фыркнул. Тьенде пожал плечами и указал на маленького охотника, ведущего их. – Молимбо был уже стар, когда я впервые пришел сюда с преподобным Шеппардом. Он утверждает, что Бала – уже его третий кровный фиси ндого. Словно услышав свое имя, здоровенный волк переместился из зарослей, чтобы протрусить несколько шагов рядом с пигмеем, а затем исчез. – Такие гордые звери живут всего столетие или около того. – Тьенде улыбнулся старому волку, тенью следовавшему за ними, – белый мех зверя почти светился, как будто он уже был призраком. – Мбе близок к концу своей жизни со мной. Он был всего лишь крошечным щенком, когда я впервые появился здесь. Тогда он умещался у меня на ладонях. Грей хмуро посмотрел на старого пигмея, который выглядел моложе Тьенде – хотя, согласно этому рассказу, Молимбо был во много раз старше. Припомнились мифы, окружающие пресвитера Иоанна и свидетельствующие о чудесном долголетии, – якобы по последним сведениям, дошедшим из затерянного царства, этот мифический христианский царь дожил на тот момент до пятисот шестидесяти двух лет. Грей более внимательно изучил Молимбо. Если все это было правдой – а не каким-то преувеличением или откровенной ложью, – тогда понятно, почему Тьенде считал, что кровь пресвитера Иоанна все еще течет в жилах этого племени пигмеев. Пирс повернулся к старику в короне. – Если вы пришли с преподобным Шеппардом, то почему же остались? Почему расстались с ним? – Теперь я считаю это честью, – ответил Тьенде. – Вообще-то в редких случаях я все-таки отваживаюсь выйти во внешний мир, даже однажды побывал в родном Муксенге. Но после стольких лет я чувствовал себя там чужим. – Он обвел вокруг себя посохом. – Вот где мой настоящий дом. Где я встретил жену, которая, к сожалению, умерла, но успела подарить мне двух сильных сыновей – у которых у самих уже дети и внуки. Так что, как видите, я прожил хорошую жизнь – лучшую, чем я заслуживал. – Что вы имеете в виду? – спросил Грей. Старик покачал головой, опустив взгляд. – Вы спросили меня, почему я остался. И на самом деле я так и не ответил на него. Даже сейчас стыд сковывает мой язык. – Тогда что же удерживает вас здесь? – не отставал Грей. Тьенде оглянулся, на лице его отразилась боль. – Моя епитимья. Грей хотел узнать больше, но старик в короне лишь прибавил шагу, постукивая посохом и оставив их позади. Напоследок он бросил им в ответ лишь одно последнее замечание: – Скоро вы и сами все поймете. Вскоре они подошли к еще одной вырубленной в скале лестнице, которая поднималась на высокий гребень. Стали в молчании подниматься по ней, каждый погруженный в свои собственные мысли. Грей изо всех сил пытался сложить в голове все услышанное, словно кусочки головоломки, но к тому моменту, когда они достигли вершины подъема, у него было больше вопросов, чем в самом начале. Тьенде, опираясь на свой посох, поджидал их на вершине, залитый солнечным светом. Выглядел он измученным, но все-таки ему было почти полтораста лет. Старик поднял руку, когда Грей и все остальные подошли к нему. Оказавшись на каменистой площадке, с которой открывался хороший обзор, Грей осмотрелся по сторонам. Перед ними раскинулась широкая лесистая котловина, окруженная горными вершинами и хребтами. Их зубчатые очертания были едва различимы над густыми джунглями, которые заполняли впадину до самых краев. С такой высоты полог леса казался плотным и непроницаемым, а его темно-изумрудный цвет – почти черным. – Вот то, что вы намеревались найти, – объявил Тьенде. – Люди молимбо называют это место Утото ва Майша – «Колыбель Жизни». Бакуба именуют его Мфупа Уфалме. – Царство Костей, – пробормотал Грей. Тьенде уставился на простор. – Оба названия одинаково верны. Как вы сами убедитесь. Старик вновь двинулся в путь, спускаясь в долину по другой выбитой в скале лестнице. Грей последовал за ним с солнечного света обратно в тень. Он не сводил взгляда со ступеней, которые исчезали в темноте глубоко внизу. Если и имелись какие-то ответы, то их можно было найти только там, в этой темной глубине. «Но сможем ли мы обнаружить их вовремя?» 07:45 После почти часового спуска с каменного гребня Бенджи уже начал гадать, закончится ли когда-нибудь эта лестница. Та крутила и петляла, все глубже уходя вниз и доказывая, что дно долины расположено гораздо ниже, чем он себе представлял. По его подсчетам, к тому времени, как они достигли последней ступеньки, они спустились как минимум на милю. Во время их спуска джунгли вокруг них продолжали становиться все выше. Массивные стволы – некоторые c дюжину футов толщиной, многие даже больше – уходили в темноту. Деревья образовывали колоннаду, которая поддерживала многослойный лесной полог. Дна долины достигали лишь несколько изумрудных осколков света. Было так темно, что Грей в итоге включил свой фонарик. Бенджи был только рад дополнительному освещению. Двое пигмеев тоже взяли факелы, аккуратной стопкой сложенные у основания лестницы, и ударами кремня запалили их пропитанные чем-то маслянистым концы. Один передали Молимбо, который направлял остальных, хотя Бенджи подозревал, что факелы предназначались скорее для новоприбывших. – Теперь уже недалеко, – пообещал Тьенде. – Куда вы нас ведете? – спросил Бенджи. – Сначала к скверне, – загадочно ответил старик. – Чтобы все понять, вы должны увидеть, какое искушение заманило так много людей на их погибель. На что Ковальски проворчал: – А вот часть с погибелью в этой экскурсии лично я предпочел бы пропустить. Не удостоив его даже взглядом, Тьенде двинулся дальше. Молимбо вновь возглавил шествие, высоко подняв свой факел. Остальные пигмеи двигались по бокам от них. Земляные волки рассы`пались по сторонам, исчезнув во мраке. Группа отправилась дальше через долину. Бо`льшая часть подлеска скрывалась во тьме. Жирная плодородная почва, образованная веками гниения и разложения, мягко пружинила под ногами. Воздух был прохладным и влажным, почти липким. Пахло мокрой листвой и сладковатой плесенью, приправленными мускусным ароматом гнили. И все же природа буйствовала и в этом лишенном солнца мире. Массивные стволы деревьев были облеплены грибообразными наростами. Повсюду росли бледные грибы. Некоторые были высотой по пояс, с шляпками как минимум в ярд в поперечнике, украшенными с нижней стороны гимениальными пластинками. Кое-где темную землю усыпали и грибы-дождевики размером с баскетбольный мяч. – Как будто мы находимся в самом большом в мире погребе для картошки, – прошептал Бенджи. – Причем давно заброшенном. Я еще никогда не видел таких огромных экземпляров Psilocybe congolensis. – Он указал на ряд желтоватых грибов высотой по колено. – Обычно они вырастают только до размеров моей ладони и, как известно, богаты псилоцибинами и беоцистином – сильными галлюциногенами. Ковальски придвинулся ближе. – Что, африканские волшебные грибы? – Он огляделся по сторонам. – Не думаю, что они нам нужны. Такое чувство, будто я уже под кайфом. Что попал в Страну чудес, будто какая-нибудь Алиса. Бенджи огляделся по сторонам. Он поймал себя на том, что болтает без умолку, не в силах остановиться. – А известно ли вам, что пару лет назад ископаемые остатки древнейших в мире грибов были найдены как раз в Конго, неподалеку отсюда? Грей вопросительно покосился на него. Ковальски просто пожал плечами. Бенджи кивнул. – Эти окаменелости датируются примерно восьмьюстами миллионами лет. Считается, что древние грибы сыграли решающую роль в формировании первобытной почвы, заложив, так сказать, основу для колонизации земли первыми растениями, а затем и животными. – Он повернулся к Грею. – Вообще-то самый древний живой организм обнаружен как раз в вашей стране, в штате Орегон. Armillaria ostoyae, или медовый гриб. Ему больше восьми тысяч лет. Его сеть гифов простирается на три квадратных мили, образуя единый организм весом тридцать пять тысяч тонн. Что делает его также самым крупным живым организмом на планете. Бенджи заставил себя успокоиться, понимая, что продолжает безудержно трепать языком.