— Это значит именно то, что я сказала. У меня нет телефона. Физически нет уже десять месяцев. Я также не выходила в интернет и не смотрела телевизор. — И что ты делала? — Жила. — Чёрт, мне нужно бежать. Ты точно будешь в парке? Там же дождь? — Точно. Возьми зонт, если тебе он мешает. — Ведьма, просто! — всплеснул руками Алексей, поднимаясь. — Уже нет, — не согласилась она и уставилась в окно. *** Небо не собиралось исправлять свое хмурое настроение. А дождь закончился, оставив лишь мелкую морось, как послевкусие. Ветер стих. Река, казалось, что не двигалась. Вот и Вика сидела без движений на деревянном лежаке поближе к воде. Темной тучей над ней навис зонт, а Смолин встал рядом, не собираясь садиться на влажные доски. — Ты как неживая. — Живее тебя. Я не боюсь почувствовать, как капли дождя падают на мое лицо. — Сомнительное удовольствие. — Ты пробовал? — В детстве пробовал, наверное. Вика лишь тихо улыбнулась. — Всё! Мне надоело смотреть на твое кислое лицо. Беру над тобой шефство. Пойдем. Пятницкая вновь лишь улыбнулась словам Алексея, и не шелохнулась. — Ладно, скажу то, что ты хочешь услышать. Мне чертовски скучно одному в вашей дождливой Москве. Составь мне компанию. Я уеду завтра вечером, и сможешь снова грустить. — В нашей Москве и одному? — переспросила Вика. — Точно! А чтоб ты точно поехала со мной, буду держать интригу до места назначения. Пойдем, вызову нам такси. — Ты на такси, а не за рулем? — Смолин все же смог удивить Викторию. — Да. Все расскажу после. Идём. Глава 2 Такси остановилось возле Сталинской высотки напротив белого дома. — Лёша, зачем мы идём в отель? — смутилась Пятницкая. — Затем, что в шпиле этого отеля прекрасный бар с прекрасным видом, я заказал там столик. А пока мы будем ждать ужина, то сможем выпить что-нибудь в баре внизу. Надеюсь, ты не заснёшь сразу после пары бокалов красненького? — Не усну, — улыбнулась Вика, последовав за Алексеем, а мысли уносили её в прошлое, в котором Витя устраивал ей схожие сюрпризы. Тело приятно задрожало от волнения. И она позволила себе расслабиться в этом чувстве, погашая внутри боль утраты. После она расслабилась в мягком кресле, прикрыв глаза. И остались только звуки. За спиной прошла женщина, ее каблуки тактично постукивали, а колесики чемодана чуть поскрипывали. Но вдруг возникший ковер резко прервал звуки. Тогда донеслось, как парочка замурлыкала на французском, отдаляясь к стойке регистрации. Следом прошли два австрийца, удивляя мягкостью немецкого языка. Деловито заболтали спешащие русские. — Судя по выражению лица, тебе здесь нравится, а не хотела идти. Вика открыла глаза, возвращаясь к Смолину: — Мне нравятся бары в лобби отелей. Они чем-то схожи с аэропортом. — Есть ощущение отпуска, да? — Что-то типа того. — Мне тоже это нравится. Странно, мы ведь впервые так с тобой сидим? — Да. — Почему мы раньше никуда не ездили? — Ты ездил по командировкам. Алексей сделал многозначительную паузу и выдал: — Тебя не смущает, сидеть здесь в заношенных трениках? — Меня нет. Почему ты спросил? Разве здесь дресс-код? — Я хочу пойти в бар с красивой женщиной. Мне нравилось, что ты носила платья. — По-твоему только платье сделает меня красивой? — Платье подчеркнет твою красоту. И вообще люди — существа социальные, у которых есть негласные правила хорошего тона. Или у тебя есть задача бросить вызов обществу? — Нет, — сказала Вика, подумав, что, в сущности, у нее нет претензий к обществу, как и громких заявлений для него. — На какое время у нас заказан столик? — О! Ты не споришь? На шесть. — Не вижу повода для спора. Я постараюсь успеть к сроку. Поеду домой и переоденусь, — хотя просчитывая в уме возможные варианты перемещения: такси, метро, автобус, — задача казалась нереальной. — Если бы я хотел, чтоб ты переоделась дома, то завёл бы этот разговор ещё в парке. — А чего ты хотел? — Хотел сам порадовать тебя и купил тебе новые платье, туфли, тушь, румяна, помаду. Нижнее белье не покупал, чтоб ты не подумала ничего лишнего. Если что-то не подойдет, верну в магазин. А так, всё твое. Вика посмотрела на Алексея, который сидел даже без портфеля или маломальской сумки. Он усмехнулся в ответ её непонимающему взгляду и подвинул по столу карточку-ключ от номера в гостинице. — Номер 2046 на двадцатом этаже. Я подожду тебя здесь. И на всякий случай скажу, что второго ключа у меня нет. Не переживай. Оставь все там, после у тебя будет возможность переодеться. Пятницкая смущенно взяла ключ и пошла к лифтам. Ей было настолько непривычно заметить в себе смущение, и вообще ощущать чувства, что сама способность всё еще испытывать их, ошарашил её больше, чем действия Смолина. Она медленно зашла в номер. Рука её скользила по стене, коснулась края комода, после кресла и замерла на шторе. Дождь прекратился. Пятницкая же заплакала. Они никогда не были с Виктором в этом отеле, но это враз оживило все картины её прошлой счастливой жизни. Не было ли проблем? Конечно, были! Но рядом был и тот, с кем хотелось их решать, а не вязнуть в обидах и злости, тот с кем иногда можно было ничего не решать, а забыться в объятиях, веря, что всё будет хорошо. Его больше не было. Только солнце показалось из-за туч, оживляя реку красно-золотыми искрами, показывая ей, что и после сумрака, можно снова начать светить и дарить людям своё тепло. Пятницкая утёрла слезы. Посмотрела на часы на стене. Было 17:40. Впервые за год время обрело для нее своё значение. Так что у Виктории оставалось двадцать минут, чтоб оживить свою внутреннюю женщину или хотя бы сделать вид, что она есть, надев красивый наряд и освежив лицо легким макияжем. Виктория спустилась в лобби и снова села напротив Алексея. Тот смотрел на нее как в первый раз, разглядывая с ног до головы. — Красивая, — тихо и задумчиво произнес он, как напоминая это себе же. — Я начинаю привыкать к тому, что ты блондинка. И у тебя короткие волосы. Раньше бы Вика точно поправила его, напомнив, что это седина, но сейчас она залпом допила вино и сказала: — Нам, кажется, пора смотреть на вечернюю Москву и заказать ещё вина. — Права! Идем. *** Москва залилась разноцветными огнями. Бокалы наполнились гранатовым вином. В тарелке Виктории заветривалось нетронутое чёрное ризотто, не прельщая ее даже щупальцами осьминога. — Ты не ешь? — Жду вместо аперитива твою историю об одиночестве в неродной Москве. — Неблагодарная, какой аперитив? Это третий бокал вина. — Ешь, доченька, третий пирожок, я не считаю. И все же я жду обещанных подробностей.