— Подробнее… — проронила она. .— она пыталась попасть в город. Я посадил ее в свою машину. Ехали мы недолго, нас остановили. Мне врезали по черепушке, а ее прикончили. Затем нас обоих усадили в машину и пустили ее на скалу, чтобы скрыть следы преступления, но я вовремя пришел в себя. Желаете, я покажу вам шрамы? — Не утруждайтесь. — Мы молча смотрели друг на друга, и ствол ее пистолета казался мне все больше и больше. — Вы что, занимаетесь этим делом? — Нет. К сожалению, копы лишили меня лицензии. — Почему? — Потому что они знают, что я начну заниматься этим делом вплотную, а они хотят, чтобы я держался в стороне. — Как вы меня нашли? — Не очень сложно найти человека, когда захочешь. Это может сделать любой желающий. Она вдруг на мгновение озабоченно прищурилась. — Допустим, я вам верю. Я затянулся, выпустил дым и выплюнул окурок на пол. Пусть лежит и тлеет, пока не появится хорошенький запах паленого. — Дитя мое, — заговорил я, — мне самому не терпится задать вам несколько вопросов. Но на меня плохо действует ваш пистолет. Если вы не уберете его и не поговорите со мной в спокойной обстановке, вам еще сегодня придется разговаривать с другими людьми и в другом месте. Ну, как? Я заметил, что ничуть ее не напугал, но пистолет опустился ниже, и выражение ее лица смягчилось. Мисс Карвер выглядела усталой и смирившейся с неизбежным. Ее алый рот горестно искривился. — Ладно, садитесь, — буркнула она. Я сел, больше мне ничего не оставалось делать. Она как-то смущенно взглянула на меня и откинулась на спинку кресла: пистолет упал на пол. — Вы не… — Кого вы ждете, мисс Карвер? — Меня зовут Лили. — вымолвила она и провела кончиком языка по алым губкам. — Итак, кого же вы ждете. Лили? — повторил я свой вопрос. — Это… мужчина. — Теперь ее глаза смотрели на меня с какой-то надеждой. — Вы… говорите правду? — Я не из тех, кого вы опасаетесь. А зачем он сюда придет? Лицо ее внезапно потеплело, и теперь она выглядела весьма симпатичной. Белоснежные волосы красиво обрамляли овал ее лица. Она печально вздохнула. — Давайте начнем сначала, — предложил я. — Поговорим о вас и о Берте. Итак? Лили ненадолго задумалась, прежде чем начать: — Мы познакомились с ней перед войной, когда вместе работали в дансинге. И подружились. Неделю спустя мы нашли подходящую квартиру и сняли ее. — Сколько вы жили вместе? — Около года. Когда началась война, я поступила на военный завод. Берта тоже ушла из дансинга… Но чем она занималась, я не знаю… Она была совсем ребенком. Когда я заболела, она вернулась и стала за мной ухаживать. После войны я потеряла работу: завод закрылся. Но она через друзей нашла мне работу в ночном клубе в Джерси. — Она тоже там работала? — Она… кое-что делала… — Что-то особенное? — Не знаю, я никогда не спрашивала. Мы снова стали жить вместе в той же самой квартире, хотя большую часть за нее вносила она. У нее были хорошие заработки. — Лили вдруг с тревогой взглянула на меня. — А потом я заметила, что она как-то изменилась. — Как именно? — Она была чем-то напугана. — Она не говорила чем? — Нет, она отшучивалась. Дважды она собиралась уехать в Европу, но так и не попала на корабль, на котором хотела уплыть. И осталась. — И все-таки чем она была напугана? Лили пожала плечиками. — Казалось, ее страх растет день ото дня. Наконец, она вообще перестала выходить из дома. Берта говорила, что плохо себя чувствует, но я понимала, что она обманывает. — А когда это было? — Не так давно, но точно не помню. — Ну ладно, дальше. — Однажды она все же покинула дом, чтобы сходить в кино и в магазин. А потом явилась полиция… — Что им было нужно? — Она… — Для допроса или для ареста? — В основном для допроса. Они задали и мне несколько вопросов, но я ничего не могла сообщить им. Впрочем, я заметила, что за мной кто-то следит. — Лили настороженно прислушалась. — С тех пор это стало повторяться каждый вечер. Не знаю, найдут ли они меня здесь? — Копы? — Нет, не копы, — просто и холодно ответила она, стараясь скрыть свой ужас, и умоляюще взглянула на меня в надежде на мою подсказку. Но я хотел, чтобы она выговорилась, и молчал. — Полиция пришла еще раз, но Берта не стала с ними больше разговаривать. — Лили снова облизала губки. Алая краска с них постепенно исчезала, и я увидел, что естественный цвет ее губ гораздо приятнее. — Приходили еще и другие мужчины, но они сильно отличались от копов. Думаю, это были люди из ФБР. Они-то и увели ее… Их я и жду. — Последние слова она произнесла шепотом, руки ее дрожали. — Они пригрозили, что я умру, если расскажу кому-нибудь… — Она прижала руки к губам. — Я так устала бояться. — Лили не выдержала и заплакала. Что я мог ей ответить? Как мог ей объяснить, что они не убивают, хотя и основательно потрясут? Я встал, подошел к ней и присел на ручку кресла, в котором она сидела. Я взял ее за руку, приподнял ее голову, пригладил ее белоснежные волосы, которые оказались красивыми и мягкими. Когда мои пальцы дотронулись до ее щечки, Лили улыбнулась и подняла вверх глаза, неожиданно поразившие меня своей красотой. Сквозь запах ее духов я уловил и легкий запах алкоголя. Я погладил ее по плечу. Она откинула назад голову и слегка приоткрыла рот. — Ты не умрешь, — пообещал я. Этого не следовало бы говорить. Наши губы были так близко, но при моих словах она снова вздрогнула и заплакала. — Какие сведения им нужны о Берте? — Понятия не имею… Они заставили меня рассказать все, что я о ней знала. — А они нашли что-нибудь? — Нет… не думаю… Они ужасно разозлились из-за этого. — Они били вас? Лили задрожала. — Нет, но вели себя отвратительно. Они убьют меня, да? — Если бы они этого хотели, то давно бы уже сделали. — Но ведь для них и сейчас не поздно! Я кивнул в знак согласия и встал. — Можно мне взглянуть на ее чемодан? — Он в спальне, — устало ответила она, — в чулане… Чемодан действительно оказался в чулане. Это был коричневый кожаный саквояж. Я положил его на кровать и открыл. Но там не было ничего, за что могли бы убить человека. Даже малейшего намека на мотив… Ничего, кроме старого альбома с фотографиями. Я подумал было о письмах, но большинство из них были самыми банальными. Уложив все в чемодан, я поставил его на место. Когда я вернулся, Лили стояла у двери и курила. — Что мне теперь делать?