— О, Тайгер… — произнесла она. — Я как Агасфер[2],— сказал я, бросив вопросительный взгляд на брюнетку. — Тайгер Менн — Грэтхен Ларк, — представила нас Рондина. — Очень рада, мистер Менн. Тайгер — это ваше прозвище? — Нет, настоящее имя. — Очень оригинально. Вызывает определенные ассоциации, — со смехом заметила Грэтхен и вопросительно посмотрела на Рондину. — А Рондина? — Это прозвище, — пояснил я. — Мы старые друзья. Она подняла брови и понимающе улыбнулась. — Ну, тогда я исчезаю и оставляю старых друзей наедине. — Но… — попыталась возразить Рондина. Я подмигнул Грэтхен и взял Рондину под руку. На секунду мне показалось, что она вырвется от меня: ее мускулы напряглись, но я сжал ее руку, и она покорилась. Повернувшись в брюнетке, она сказала: — Я позвоню тебе завтра, Грэтхен. — Хорошо. До встречи. Тайгер. — До встречи, — сказал я. Большая часть служащих уже разъехалась, мы легко взяли такси и поехали в «Голубую ленту» на 44-ю улицу. Я откинулся на спинку сиденья. Рондина сидела рядом со мной. Это была романтическая поездка, почти такая же. как двадцать лет назад. Тогда мы сидели в темноте, касаясь друг друга, и я чувствовал, как во мне просыпается любовь. Мы молчали, слова были не нужны, каждый и так знал, о чем думает другой. Я закрыл глаза, забыв, что один раз эта женщина уже замышляла меня убить, и с трудом удержался от желания взять ее за руку. Такси остановилось на перекрестке, и я услышал ее прерывистое дыхание. Она дрожала от страха. Она знала, что умрет, но не знала когда. Я мрачно усмехнулся, потому что этого и добивался. У ресторана мы вышли, и, пока я расплачивался, она стояла рядом, несомненно спрашивая себя, не здесь ли это произойдет. Мы вошли в ресторан, если за столик в нише и заказали «хайболлы» и бифштексы. Когда я взялся за свой стакан, она впервые заговорила: — Ты делаешь огромную ошибку, Тайгер. — За всю свою жизнь я сделал только одну огромную ошибку, а именно — поверил тебе, но это больше никогда не повторится. Вдруг лед в ее глазах растаял, они стали теплыми и влажными, как ее губы. Это был старый прием Рондины. Она закинула голову, и я стал искать взглядом шрамы от пластической операции, но не нашел. — Мне непонятно твое поведение, Тайгер, — сказала она. — Ты все еще хочешь убить меня? — Да. — Но зачем тогда этот поход в ресторан? — Чтобы ты немного рассказала мне о себе и удовлетворила мое любопытство. Как тебе это удалось, Рондина? Она свела брови. — Что? — Войти в семью Кейнов? Она твердо посмотрела мне в глаза. — Я родилась в ней. Можешь справиться, и тебе подтвердят. — Мне и подтвердили, но я на этот счет другого мнения. Она открыла портсигар, зажала сигарету в зубах и подождала, пока я дам ей закурить. Глядя на меня поверх пламени, она спросила: — Как же, по твоему мнению, это произошло? — Допустим, есть древняя почтенная семья с гордыми традициями и незапятнанной репутацией, и вдруг кто-то обнаруживает ее «скелет в шкафу» — никому не известное пятно на родовом гербе. Как поступит семья в таком случае? Вероятно, всеми силами постарается замять дело. Старый трюк, дорогая. Рондина побледнела, и я понял, что попал в цель. Она нервно смяла сигарету, но потом взяла себя в руки. — Чем ты шантажировала Кейнов, Рондина? Она процедила сквозь зубы: — Как бы мне хотелось задушить тебя. — Я знаю. Потом она подавила в себе ненависть и хладнокровно спросила: — Почему бы тебе не узнать об этом у Кейнов? — Я непременно это сделаю. У меня есть люди, специально занимающиеся этим. На днях я разослал твои фото специалистам по пластическим операциям. Рано или поздно, но я узнаю, кто и где сделал тебе операцию. А может быть, в России? Она улыбнулась. — Придется тебе самому установить, Тайгер. — Совершенно верно. Ты мне только солжешь, как всегда. Официант принес бифштекс, и. дождавшись его ухода, мы снова принялись за игру в вопросы и ответы. Это напоминало фехтование на шпагах. Мне было приятно с Рондиной, как и раньше, когда мы стояли по разные стороны — любовники и враги одновременно. — Родители? — спросил я. — Ричард и Агнесс Кейн. Отец родился в 1892 году, умер в 1951. Мать родилась в 1896, еще жива. — Улыбнувшись, она продолжала: — Сестры: Рут, Патриция и Диана. Братья: Вернон и Джон. Диана и Джо погибли во время войны. Точные даты… — Не нужно. Фамильный герб? — Два единорога держат пурпурный щит с поперечными полосами, под ним свиток с надписью… — Ты здорово все вызубрила, — прервал я ее. — У тебя всегда были большие способности. Потом я вдруг спросил: — Ты еще помнишь Кола Хаггерти, Рондина? Она вопросительно посмотрела на меня: — Кого? — Ну, может ли человек так лицемерить? Ты убила его. Прошила из своего пистолета сразу после того, как выстрелила мне в грудь. Вилка задрожала в ее руке. — Тебе неприятно об этом вспоминать? Черт возьми, а я совершенно хладнокровно думаю о тех. кого убил. Они заслужили это. По твоему мнению. Кол и я тоже заслужили смерть, так что сентиментальность тут ни при чем. — Я взял стакан и сделал несколько глотков. — Или ты теперь сама боишься? Она снова овладела собой. — Нет, — сказала она, — не боюсь. — Напрасно. У тебя есть все основания бояться. Мы продолжали есть, перебрасываясь время от времени замечаниями, потом я расплатился, и мы вышли. Нас можно было принять за супружескую чету, никому и в голову не пришло бы, что идут палач и жертва. На углу Бродвея я остановил такси, и мы сели в него. Я дал водителю адрес Рондины и откинулся на спинку сиденья, улыбаясь в душе. Она была на пределе нервных сил, чего я и добивался. Она положила свою сумочку между нами. Я прижал ее бедром и понял, что в ней пистолет. Для меня не составило большого труда дождаться, когда она будет смотреть в окно, открыть сумочку, незаметно вытащить обойму и снова закрыть ее. Обойму я положил себе в карман. Полковник Корбинет хорошо. обучил нас, и мы еще помнили его уроки. Она не стала возражать, когда я вышел из машины вместе с ней и последовал в дом, но она остановилась около швейцара и портье и перекинулась с ними парой слов. Оба мужчины имели достаточно времени, чтобы рассмотреть меня. Кроме того, она спросила о точном времени и поставила свои часы. Таким образом, два свидетеля могли опознать меня и назвать точное время нашего прихода. Но она не знала, что я пошел к ней не для того, чтобы убить ее. Пока еще нет. Она нажала на кнопку двенадцатого этажа.