Монах отложил книгу и поднялся навстречу герцогу. — Безмерно рад знакомству, — поклонился он. — Да благословит вас Хранитель. Герцог осмотрелся и, на миг остановив взгляд на разметавшихся по подушке золотых волосах возлюбленной, обратился к Аристиду: — У меня не найдется слов, чтобы выразить благодарность. Если я чем-то могу помочь, вам стоит лишь попросить. Золото, подношение в храм, который вы укажете… — Уже много лет я живу, следуя Пути бедности, ваша светлость, — брат церкви притронулся к медальону в виде серебряного диска. — Ничто не способно обрадовать меня сильнее возможности помогать страждущим, ибо так завещал Гилленай. Позвольте мне находиться рядом с этой женщиной: ее жизни более ничто не угрожает, однако мне будет спокойнее, если я смогу присматривать за ней. — Разумеется, — кивнул Грегор. — И все же я чувствую себя обязанным. — Тогда вознесите хвалу Хранителю и помолитесь от всей души. Мне же не нужно ничего. Творить добрые дела бескорыстно — вот один из шагов Пути, которому все мы должны следовать, — монах развел руки в стороны, и металлические шарики четок тихо стукнулись друг о друга. Грегор перевел взгляд на спящую Ириталь. — Скоро ли посол придет в себя? Брат Аристид неопределенно пожал плечами. — Сложно сказать. Быть может завтра, быть может через несколько дней. Полное выздоровление возможно лишь в состоянии абсолютного покоя, но этот момент неминуемо приближается. Дыхание ее превосходительства ровное, сердцебиение умеренное, начинает возвращаться румянец. Милостью Хранителя она вернется к нам. — Хочется верить, — тихо проговорил Альдор. Брат церкви прикрыл глаза и снова взялся за книгу: — Время послеобеденной молитвы. Я помолюсь за здоровье вашей светлости. * * * Альдор отрешенно наблюдал за Грегором, медленно погружавшим перепачканные кровью узников руки в таз. Поднявшийся пар окутал лицо товарища, один рукав рубахи Волдхарда раскатался, и герцог раздраженно приладил его обратно. Барону же хотелось не просто умыться, но с головой залезть в чан с кипятком и тереть себя до волдырей, лишь бы избавиться от липкого и грязного отвращения к самому себе. Плетение интриг, работа с ядами, пытки… Они едва притронулись к настоящей политике, но Альдора уже выворачивало от нее наизнанку. Было очевидно, что молодой Волдхард так и не смог подготовиться к свалившимся на него последствиям. Но так ли был готов к этому сам Альдор? Пока новоиспеченный эрцканцлер остервенело оттирал руки и лицо от последствий допроса, Грегор успел переменить одежду и с наслаждением хрустел пальцами на балконе, ловя лучи клонившегося к закату солнца. Барон бросил мокрое полотенце на спинку стула и налил полстакана кислого хайлигландского вина. Опрокинув его залпом, он вытер подбородок и подошел к другу. — Я найду тебе палача, которому можно доверять, — твердо сказал Альдор. — Хватит самим пачкать руки. Волдхард кивнул в сторону Гацонского тракта: — Не утруждайся, он уже прибыл. Барон проследил за направлением взгляда друга. Грегор смотрел на тащившийся по южной дороге караван. Пешие и конные вооруженные люди, несколько повозок со скарбом, телеги и стадо коров. Купцы, крестьяне, рабочие и рыбаки, бабы с ребятней, солдаты и бродяги, шлюхи и попрошайки — все шли бок о бок в нескончаемой пестрой толпе, над которой возвышалась седая голова Артанны нар Толл. Альдор насчитал около пяти десятков хорошо вооруженных воинов без опознавательных знаков и штандартов. Командир отряда ехала верхом на вороном коне. — Здесь не вся «Сотня», — недовольно сказал барон. — Я надеялся, она приведет всех. Грегор пожал плечами: — Она здесь, и это важнее всего. * * * Величественные башни Эллисдора мрачно возвышались над городом в лучах закатного солнца. Расположенный на холме замок казался черной громадиной на фоне серо-оранжевого неба, ровные квадраты бойниц мрачно взирали на путников слепыми глазницами. Городские ворота оставались открытыми, но стражники уже вовсю подгоняли местных жителей короткими криками. Зажиточные горожане и оборванные беженцы, всадники и пешие — все спешили укрыться от холодной ночи за стенами столицы Хайлигланда. Джерт украдкой рассматривал своего нанимателя. Артанна держалась в седле прямо, словно проглотила копье. Затянутые в перчатки руки наемницы крепко вцепились в поводья. Он знал, что под тонкой коричневой кожей вагранийка прятала отбитые костяшки пальцев — напоминание о драке с Танором. Наемница нервничала, хотя старалась не подавать вида. Ее голова была высоко поднята, волосы, убранные в высокий хвост, колыхал легкий ветерок. Артанна не улыбалась, устремив сосредоточенный взгляд прямо перед собой. — Какие-то проблемы, командир? — спросил энниец. — Что? — Как на казнь едешь, говорю. — Кто знает, Медяк, кто знает… — Не ладишь с герцогом? — Не совсем так, — тонкие губы наемницы изогнулись в кривой ухмылке. — У нас с Волдхардами давние и весьма сложные отношения, но мне лень рассказывать. Если интересно, спроси кого-нибудь другого. Тебе такого напоют, что икать будешь. — Интригующее заявление, — хмыкнул энниец. Вагранийка не ответила, натянула капюшон плаща на самые глаза и пустила лошадь рысью. Джерт пару мгновений смотрел ей вслед, а затем развернул коня и направился к Белингтору. Артанна нервничала. Она ненавидела Эллисдор с той же силой, с какой была к нему привязана. Холодная и неприветливая столица Хайлигланда стала центром, вокруг которого крутились все выпавшие на ее долю несчастья, сосредоточением мрачных воспоминаний, топить которые приходилось на дне бутылки. Причина опалы Дома Толл в Ваг Ране до сих пор казалась Артанне неясной, однако благоразумие настойчиво советовало не ворошить прошлое. То была не ее война, хотя сама Артанна и стала ее жертвой. Но Рольф развязал другую. Жениться на леди Вивиане, он, разумеется, женился, да и супружеский долг выполнял со свойственной Волдхардам обстоятельностью, однако в остальное время предпочитал делить ложе с Артанной, не скрывая своих предпочтений. Скандал захлебнулся, не успев начаться: заткнуть можно даже самую влиятельную особу, если знаешь, какой совать кляп. Артанна и Рольф знали. Практически все, кто был посвящен в то дерзкое предприятие, уже давно почивали на небесах: кому-то посчастливилось умереть от естественных причин, иным — помогли. Ибо о некоторых вещах лучше помалкивать до самой смерти. Как бы то ни было, со смертью Рольфа в Хайлигланде умерло все, чем дорожила Артанна. Но клятва, данная герцогу перед отъездом в Гивой, все еще имела силу. Зачем она дала то обещание? Из-за уверенности, что Грегор никогда не обратится к ней, памятуя о ее репутации? Из желания облегчить страдания Рольфа? Ради успокоения собственной совести? Но причины уже не имели значения. Грегор призвал Артанну, и ей следовало отдать долг. Два десятка гвардейцев вышли навстречу наемникам. Обменявшись формальными приветствиями, вместе они преодолели мост и оказались во дворе замка. Вид эллисдорских воинов внушал уважение — все в добротных кольчугах, вооружены мечами и топорами, на головах — начищенные до блеска шлемы, за спинами — крепкие щиты. — Хорошая снаряга, — одобрительно кивнул Шрайн. — Прямо как в старые-добрые, а? — С худыми мечами в бою с рундами делать нечего, — хрипло проговорила наемница. Во рту пересохло, желудок сводили голодные спазмы. — Ты в порядке? — Да! — огрызнулась Артанна. — Чего привязался? Великан замялся. — Ну, в последний раз ты была здесь не при самых приятных обстоятельствах… — По-твоему, напоминание об этом сейчас меня подбодрит? — Огрызаешься. Значит, точно переживаешь, — проворчал Третий. — Извини, что напомнил. — Здесь и так все напоминает об этом, Малыш. Не бери на себя слишком много. — Кто-то же должен, — криво улыбнулся Шрайн и почесал бритую макушку. — Жизнь наемника слишком коротка, чтобы жить прошлым. Артанна презрительно фыркнула. — Ты только посмотри, не наемник, а настоящий философ, драть меня в зад! — бросила она. — Прекращай умничать и займись делом. Они спешились. Конюхи уводили лошадей, слуги помогали стаскивать тюки с навьюченных конских спин. Две женщины в передниках тащили исполинских размеров мешок с овсом. Артанна молча кивнула слуге, взявшему пол уздцы ее коня, и направилась к господскому дому. У подножия лестницы ее уже ждал Грегор, радушно улыбаясь до ушей. Точно так же умел улыбаться и его отец. Рольф, однако, обладал удивительным умением в один момент сменять благодушное расположение духа на безудержный гнев, и эта способность держала в постоянном напряжении весь хайлигландский двор. Глядя на молодого герцога, Артанна невольно задалась вопросом, не унаследовал ли он эту опасную черту. Грегор изменился и стал точной копией отца, разве что волосы у него были немного темнее — следствие примеси императорской крови. В остальном — вылитый Рольф: те же синие глаза, та же могучая комплекция, и у обоих — изящество стоеросового дуба. Артанна подошла ближе и грациозно поклонилась: — Ваша светлость. Улыбка герцога стала еще шире: — Леди Артанна нар Толл. — Титул ни к чему, — холодно сказала Сотница. — Не нам выбирать, кто мы есть. Ты по рождению имеешь право носить свое благородное имя. — И не хотела бы пользоваться этой привилегией в Хайлигланде. Окажите любезность. — Как хочешь, — не стал спорить Грегор. — Вы быстро добрались. Альдор ожидал прибытия «Сотни» к завтрашнему вечеру.