Артанна пожала плечами. — Дерьмо на дороге подсохло — повезло. — Совсем не изменилась, — Волдхард поднял на вагранийку смеющиеся глаза и сгреб ее в объятия. — Точно такая же, как восемь лет назад. Сотница сдавленно хохотнула, выбираясь из могучей хватки бывшего воспитанника. — Льстец! Комплименты раздает, ишь ты, — проворчала она и прикоснулась к волосам. — У меня все-таки прибавилось седины. Да и ты изменился, надо признать. Совсем в плечах раздался, в дверь-то пролезаешь? — Не жалуюсь. А ты все продолжаешь ругаться, как портовый грузчик. — Покорнейше молю простить, ваша светлость, — наемница с наигранным раскаянием приложила руку к груди. — Среда, в которой я ныне живу, редко позволяет общаться на высоком наречии. Грегор расхохотался и прижал к себе Артанну еще крепче. — Мне часто тебя не хватало. Когда ты перестала навещать меня в Ордене, я не понимал, что произошло. Твой отъезд… Отец мне тогда все объяснил. — Так уж ли все? — вагранийка отвернулась, разглядывая часть крепостной стены. — По крайней мере, я понимаю, почему ты покинула Эллисдор. — К слову о причинах. Как твоя мать? — Она в Агаране, посвящает все время молитвам. — Возможно, именно там ей и место. У леди Вивианы достаточно грехов, чтобы провести перед алтарем всю оставшуюся жизнь. Улыбка исчезла с лица герцога. — Мне жаль, что все так обернулось, — тихо сказал он. — Я не мог помешать случившемуся, ибо тогда ничего не решал. Но я скучал по тебе, по отцу и порой просто нуждался в твоем совете. Особенно когда пришлось снять обеты. Артанна с любопытством уставилась на герцога. — Так почему не спрашивал, раз нуждался? Одно письмо — и я бы приехала. — Не хотел тебя беспокоить. Решил научиться действовать самостоятельно. Хорош правитель, если и шагу ступить без советников не может! — Резонно, — Сотница пожала плечами. — Но скажи, зачем ты вызвал меня сейчас? Что случилось? Грегор задрал голову и устремил взор на витражные окна, украшавшие покои Ириталь. — Нужно денно и нощно беречь одну особу, что гостит в Эллисдоре. Также понадобятся лазутчики. Что касается непосредственно тебя, мне нужен незамутненный взгляд человека, которому я могу доверять. Тебе верил отец, значит, могу довериться и я. Ходи, слушай, присутствуй на моих совещаниях, а потом говори мне, что сама думаешь об услышанном. — Значит, охрана, разведка и советы? — Да. Справишься? Артанна мрачно усмехнулась. — Пока не знаю, — ответила она. — Мне нужны подробности. — Будут тебе детали, да столько, что голова распухнет. Но все завтра. Располагайтесь, отдохните, поешьте. О делах поговорим наедине. — Как прикажет ваша светлость, — коротко кивнула Артанна. — И еще, — Грегор внезапно перешел на шепот. — Многие здесь до сих пор тебя презирают и считают предательницей. Артанна вздохнула с деланным облегчением. — Все еще жива история с Лотаром? Ну хоть что-то не меняется. Волдхард жестом прервал ее. — В замке ты находишься под моей защитой, но не в городе. Будь осторожна и не выходи за стены одна. — Злопамятные ребята, — вздохнула Сотница. — Спасибо, Грегор. Но может все-таки объяснишь в двух словах, что же у вас здесь произошло, раз это потребовало моего участия? Волдхард-младший виновато развел руками: — Если говорить твоим языком, кажется, я вляпался в дерьмо. Миссолен — Доброе утро, ваша светлость, — Лахель легко коснулась плеча Демоса. Одним быстрым движением Ихраз распахнул тяжелые шторы, и в казначейские покои ворвался беспощадный яркий свет. Демос застонал и судорожно закрыл лицо руками. — Проклятье! Я же просил так не делать! — Простите, господин. Но вчера вы приказали разбудить вас пораньше. Да и завтрак готов. — Если моя голова разлетится на части, то, боюсь, еда мне не понадобится. — Снова мигрени? — Да, — прохрипел Деватон и рухнул обратно на кушетку. — Вы знаете, что делать. Ихраз положил пару подушек под голову господина. Лахель достала из массивного дубового шкафа жестяной ящик с лекарствами. От головной боли Демосу помогало только эннийское снадобье баснословной стоимости, но оно того стоило. Молитвы наставников, как бы те ни старались, противостоять приступу мигрени не могли. — Насколько сильно болит сегодня? — осведомилась телохранительница. — Лучше бы я сдох. — Значит, десять капель. Эннийка налила воды в стакан, достала пипетку и выверенным движением отмерила нужную порцию лекарства. Дрожащими руками Деватон принял из ее рук пойло и залпом опрокинул в себя. — Не многовато ли? — хрипло спросил он, поморщившись. — Чтоб меня, из чего они делают эту отраву? — Секретный рецепт личного аптекаря вашего дядюшки Эсмия. Но эффективный. — Лахель поставила пустой стакан на стол и помогла брату уложить Демоса обратно на кушетку. — По крайней мере, леди Эльтиния в этом твердо убеждена. — Спасибо, — казначей закрыл глаза и попытался расслабиться. — Что бы я без вас делал? Эннийцы тактично промолчали. Ихраз накрыл господина тонким одеялом и принялся помогать Лахель с уборкой. Лекарство подействовало. Демоса начало трясти, конечности онемели, на грудь словно свалилась свинцовая плита. Он прерывисто вздыхал, ловя ртом воздух, а затем внезапно пришел покой. Рот герцога приоткрылся, по обожженному подбородку потекла слюна. — Может все же стоило дать меньше? — Ихраз взглянул на сестру, аккуратно собиравшую бумаги. — Больно видеть его таким. — Все будет в порядке, — глаза Лахель неотрывно следили за Демосом, пока руки порхали над свитками. — Снадобье хотя бы помогает. — Согласен. Но… — Больше мы все равно не сможем ничего сделать, — отрезала сестра. — Завтрак остыл. — Я подогрею, — кивнул Ихраз и вынес поднос. Демос мог отличить мигрень от десятка других видов головной боли. Поначалу ощущался лишь легкий шум в голове, однако постепенно он усиливался, концентрируясь в одной половине черепа. Через некоторое время шум перерастал в боль. Становилось невозможно смотреть на свет, каждый сильный запах вызывал приступ тошноты, а малейшее движение взрывалось новой волной спазма. Во время приступов было невозможно даже думать. Это могло длиться днями напролет, истощая силы и превращая Демоса в немощного калеку. В последнее время это случалось почти ежедневно. Чем дальше, тем чаще. Сейчас боль отступала. Очередная временная победа. Демос открыл глаза. У изголовья кушетки сидела Лахель с кувшином воды наготове. — Пить? — Пожалуйста, — прохрипел казначей и попытался улыбнуться. — У меня во рту пустыня. Спустя несколько глотков он начал чувствовать облегчение. Жизнь снова казалась цветастой и привлекательной, хотя слабость так и не отступила. — Ты очень красива, Лахель. — Спасибо, господин, — смущенно улыбнулась женщина. — Мне следует вас навестить… ну… вечером? Деватон поперхнулся. — Упаси Хранитель, нет! Ты не обязана.