Лицо Лахель, казалось, покрылось стыдливым румянцем, трудно различимым на смуглой коже. «Проклятое эннийское воспитание. Стоит заикнуться о чем-то — и раб сразу же рвется угождать. Однако я — приличный человек, вопреки всему, что болтают люди. Тебе ли не знать?» — Благодарю за предложение. Но лучше не стоит, — прошептал Демос. — Сейчас не до этого. Девушка кивнула и натянуто улыбнулась. «Что-то промелькнуло в ее глазах. Сожаление? Нет, скорее облегчение. Не стоит обманываться». Демос отогнал мысли о Лахель прочь. Разумеется, он хотел, чтобы она осталась. Любой на его месте воспользовался бы ситуацией. «Но я нуждаюсь в верном друге и охраннике, а не в любовнице». — Меня, признаться, порой грызет совесть. Служба под моим началом лишила тебя права на нормальную жизнь. Я дам вам с Ихразом вольную, когда представится возможность. Но, боюсь, это случится не так скоро, как мне бы того хотелось. Лахель положила смуглую руку на плечо Деватона. — Не делайте этого, господин. Нас с братом клеймили не вы, но вы дали нам хорошую службу. Почти что свободу. И ничего другого для себя мы не хотим. «Свободу, как же. Ни вы, ни, тем более, я, свободными считать себя не можем. Но это твой выбор. Порой мне кажется, что я нуждаюсь в своих верных эннийцах гораздо сильнее, чем они — во мне». — Рад, если это действительно так. — Демос попытался подняться с кушетки, но осел из-за слабости в ногах. — Мне очень неловко, но я попрошу тебя помочь мне одеться. — Разумеется, — улыбнулась телохранительница и без малейшего усилия поставила господина на ноги. — Вода в умывальнике еще горячая. Одежду я приготовила. Ихраз греет завтрак. — Спасибо, Лахель. «Мать даже не представляла, какую услугу оказала, подарив вас мне. Ей-то, небось, думалось, что вы так и останетесь фривольным разнообразием в герцогском будуаре, южной экзотикой на манер эннийских свободных нравов. Мода на это давно прошла, а вы остались. И будь я трижды проклят, если позволю себе потерять вас». * * * — Дай повару пару серебряных сверху. Пироги с рыбой и зеленью чудо как хороши. — Демос прикончил завтрак и с наслаждением откинулся на спинку кресла. Слабость понемногу отпускала. Ихраз налил воды в высокий стеклянный бокал. — Пироги с рыбой. Кто же мог додуматься до такого извращения? — Канеданцы. — Еще одна причина там побывать. Выглядит, конечно, странно, но вкус божественный. — Я передам вашу благодарность, — Лахель достала из ларца несколько монет и сунула в карман широких штанов. Чем щедрее Демос благодарил дворцового повара, тем охотнее у того развязывался язык. Это было полезно. Ихраз собрал тарелки и обратился к господину: — С раннего утра вас дожидается посетитель. Он до сих пор здесь. — Кто? — Брат Ласий из Коллегии. Утверждает, что у него сообщение от Великого наставника строго для ваших ушей. — Он намекнул, в чем дело? — спросил он. — Монах не соизволил поделиться. Я предупредил его, что вы не здоровы, но его это не остановило. Брат Ласий и сейчас где-то внизу. — Каков упрямец, — вздохнул Демос. — Однако Великому наставнику нельзя отказывать. Придется срочно выздороветь и прогуляться. Силы вернулись к нему в достаточной мере, чтобы позволить передвигаться самостоятельно, правда, не без помощи трости. «Мне почти тридцать пять, а я уже разваливаюсь на части. Чем дальше, тем хуже. Что-то съедает меня изнутри, и мне неведомо, почему». Покинув закрытую часть дворца, Демос пересек шумный атриум. Жизнь во внутреннем дворе снова кипела, лишь на миг замерев после кончины императора. Как и в прежние времена, благородные дамы неторопливо прогуливались по узким аллеям фруктовых деревьев. Знатные девицы весело щебетали, и их голоса сливались с хрустальным звоном фонтанных вод. В тенистых уголках галерей совершались сделки и велись переговоры, в галереях гремели короткие приказы дворцовой стражи — словно и не было никакого траура. Кто-то, возможно, влюбленный юный дворянин, даже цитировал стихи поэтов Древней империи в современном переводе. «Слабак. Поэмы Гадариса хорошо звучат только на антике. Какое кощунство — пытаться покорять дамские сердца в столь безыскусной и претенциозной манере. Напыщенный павлин. Тошно и смотреть, и слушать». Однако молодой соблазнитель успел обзавестись целой стайкой поклонниц и продолжал самозабвенно декламировать творения Гадариса. Словом, сколько бы ни было пролито слез на площади перед Эклузумом во время прощания с императором, уход его в конечном итоге никак не повлиял на придворную жизнь. «И правда, зачем лишний раз сокрушаться? Когда трагедия не касается лично тебя, память становится феноменально короткой. Пожалуй, это единственный негласный закон двора, который неукоснительно соблюдается во все времена». На мраморной скамье в тени апельсиновых деревьев сидел разодетый в яркие шелка человек с павлиньим пером на шляпе. Увидев приближающегося Деватона, он вскочил с места. — Могу ли я претендовать на несколько мгновений времени вашей светлости? — учтиво обратился человек. — Посол Руччи? — Демос узнал завсегдатая двора и натянул на обожженное лицо любезную улыбку. — Приятная неожиданность. «Энриге подсылает ко мне своего самого изворотливого нахлебника. К тому же, одного, без пышной свиты. Зачем? Улыбайся, Демос. Улыбайся». — Меня прислали с небольшой просьбой. Я — пыль на ваших ногах и не стою внимания, но мой повелитель… Демос жестом остановил гацонского льстеца. Скромный ручей витиеватых фраз грозил в скором времени превратиться в бурный поток. — Пожалуйста, друг мой, давайте обойдемся без лишних формальностей. Чем я могу быть полезен его величеству? — Мой владыка будет счастлив получить возможность поговорить с вами наедине в укромном месте, прежде чем отбудет домой. «Энриге нельзя игнорировать. Что задумал этот гацонский плут?» — К сожалению, сегодня я не имею возможности нанести визит его величеству, — Демос сильнее оперся на трость, стараясь не морщиться от боли в ноге. — Однако буду рад пригласить его сопроводить меня на завтрашней прогулке, если он настаивает на конфиденциальном разговоре. — Ради друга мой господин способен на гораздо большее, чем отсрочку отъезда. Я передам ваше приглашение. Прощайте, ваша светлость, — Руччи изящно поклонился и направился к выходу. Длинное перо на его роскошной шляпе покачивалось в такт ходьбы, придавая образу посла еще более нелепый вид. «Друга, как же. Одной Арзимат ведомо, чего на этот раз возжелал Энриге. Но сейчас дело за Ладарием. Великий наставник никогда не присылает своих людей просто так». — Надеюсь, брат Ласий здесь не для того, чтобы обвинить меня в ереси, — сказал Демос, провожая взглядом гацонского посла. «Хотя, если подумать, причин у него достаточно». * * * — Вижу, вас предупредили. Демос обернулся. Из-за массивной колонны выплыл неприметный человек в белоснежной рясе. Бритый череп и серебряный диск сверкнули, отразив солнечные лучи. — Брат Ласий, насколько я понимаю? — Деватон остановился и крепче сжал набалдашник трости. Краем глаза он увидел двоих вооруженных братьев-протекторов, державшихся позади монаха. «Зачем ты притащил сюда конвой? Я едва могу передвигаться без посторонней помощи». — Мы не встречались раньше, — церковник приблизился. — Я старший дознаватель Коллегии. У меня прямой приказ от Великого наставника Ладария сопроводить вас. Сейчас. «Внезапно. И как интригующе». — Хотел бы я сказать, что рад знакомству, — усмехнулся Демос. — Мне, видимо, нет смысла расшаркиваться и спрашивать, почему я оказался под пристальным вниманием вашей Коллегии, тоже. — Сейчас моя задача — лишь сопровождение. «А потом?» — Ничего не имею против, брат Ласий, — кивнул казначей. Ихраз встревоженно взглянул на подошедших братьев-протекторов. Воины Ордена были при полном вооружении. На белых плащах красовались вышитые серебряными нитями символы Пути. Монах вплотную приблизился к казначею. — Я вынужден настаивать на вашем путешествии без сопровождения слуг. — Я не здоров. Они помогают мне там, где бессильна трость. — Там, куда мы направимся, трости будет достаточно, — заверил брат Ласий. «Да ты просто само обаяние, дружище! Располагаешь к себе с первой минуты знакомства». — Позволено ли мне знать, куда именно мы держим путь?