— Я рада приветствовать вас, граф де Патье, — проговорила она, и склонилась в поклоне. Граф спешился, не зная, чего еще ожидать от этой женщины. — Рад видеть вас, прекрасная графиня, вас и ваших гостей, — сказал он. — Я желаю выслушать, с чем вы пожаловали, господин граф. Мысли в его голове заметались. — Я, как и прежде, желаю взять вас в жены, прекрасная госпожа. — Но я уже однажды отказала вам, господин граф. И готова повторить свой отказ при всех присутствующих! — Тогда я, как ваш сюзерен, приказываю вам выйти замуж! — сказал он, начиная беситься. Девчонка обвела его вокруг пальца, и теперь он использовал последний из имевшихся у него аргументов. Тут заговорили все разом, кто-то соглашался с графом, кто-то, наоборот, защищал графиню. И тогда поднялся старый граф дОвернэ. Как самый старший по возрасту из присутствующих, и один из знатнейших рыцарей королевства, он взял за руку графиню де Шательро. — Эта женщина — вдова, — произнес он, — и она желает хранить верность памяти мужа. Так бывает, граф де Патье, что дама замыкается в добродетели, и умерший муж кажется ей лучше всех живущих. Но раз уж вы приказываете ей отдать вам свою руку, пользуясь свой властью, то предлагаю со свой стороны предоставить даме возможность защитить свою свободу. — Что вы предлагаете, господин граф? — Я предлагаю вам выставить лучшего своего воина, и отдать свободу графини и вашу честь на волю Божью. Мы согласимся, что если победит ваш воин, то графиня де Шательро тут же станет вашей женой. Ежели победит ее воин, то вы тут же покинете замок Шательро. Сидевшие на трибунах радостно закричали, соглашаясь и предвкушая отличное развлечение. — Вы согласны на такие условия, графиня? — спросил сидевший рядом с ней граф де Шатильон. Эстель кивнула. Лицо ее было спокойно и сосредоточено. — Да, согласна. — Что же.... — граф дОвернэ поднял руку в знак того, что поединок состоится, и публика радостно приветствовала его, — что же... осталось дело за малым. Выбрать двух лучших воинов. И пусть Господь решит, как нам быть. Назовите же имя своего рыцаря, граф де Патье. Граф усмехнулся. Теперь он был уверен, что победа будет за ним. — Конечно же я попрошу своего сына, Марселя де Сен-Жен представлять мои интересы. Он выиграл последний турнир, и ему вручила прекрасная графиня золотой кубок. Теперь граф дОвернэ обернулся к Эстель. — Имя вашего рыцаря, графия де Шательро. И в этот миг Эдуар, стоявший в самом низу, рядом с трибуной, все понял. Сыграно, как по нотам. Не зря графиня вчера на пиру сидела рядом с графом дОвернэ. Вон он как распинается, защищая ее. И не зря она вчера обнажилась, показывая себя во всей красе простому рыцарю. Он был уверен, какое имя прозвучит из ее уст. Лицо его стало бледнее мела, рука сжала рукоятку меча. С черта два он будет защищать ее интересы! Обманщица! Не зря Матильда направила его к спальне графини, не зря Эстель позволяла себя целовать, а потом выгнала его! Интересно, она придет, как обещала, если он согласится сражаться с лучшим своим другом на потеху публике, защищая ее честь? Каким же дураком он был, поверив, что она влюблена в него! Ей никогда не был интересен он сам. Ее интересовал только его меч... — Я желаю попросить защищать мою честь одного из самых лучших воинов, шевалье де Бризе, если он, конечно же, согласится, — услышал он ее голос. Граф де Патье отыскал его глазами, и побледнел, поняв, что Марсель не будет сильнейшим в этом поединке. Но сделать было уже ничего нельзя. Согласие дано, а имена названы. Где же шевалье де Бризе? Публика заволновалась, ожидая его. А Эдуар так и стоял, не в силах стронуться с места. И тут Эстель сделала нечто невозможное. Видя, что он колеблется, она вдруг поднялась, спустилась с трибуны и подошла к нему белым призраком. Глаза ее смотрели умоляюще. Они были совсем не холодны, наоборот, в них пылал огонь. Она остановилась напротив Эдуара, и некоторое время смотрела на него. А потом опустилась на колени. — Шевалье де Бризе, примите мольбу несчастной женщины, вдовы и матери, ищущей у вас защиты. Он отступил на шаг, щеки его вспыхнули, и он в ужасе смотрел на Эстель, что склонила голову в знак смирения. Лицемерка! Сердце его бешено стучало в груди, а к глазам подступили слезы. Но отказать женщине, вдове и матери, смиренно просящей его о защите, он не мог, даже если бы и хотел. Вечером он скажет ей все, что думает. Но не сейчас. Сейчас он склонился к ней, подал ей руку, и помог подняться. — Что вы, госпожа, позвольте мне самому склониться к вашим ногам. Ваша просьба делает мне огромную честь. Глаза его были холодны, а щеки пылали. Глаза их встретились и он быстро опустил взгляд. Графиня молча развернулась и поднялась обратно на трибуну, а публика шумела, радостно одобряя его решение.