Эстель де Шательро стала невестой Симона де Шатильона... Эдуар не находил себе места, мечась по небольшой комнатушке, снятой им в придорожной гостинице. Ну а чего он, собственно, хотел? Он сам оттолкнул ее. Да и останься он с ней, что он мог бы сделать? Симон ей ровня, он вскоре унаследует титул, и сможет сложить к ногам Эстель несметные богатства, земли и замки. Неудивительно, что из них двоих она избрала Симона. Эдуар прислонился лбом к холодному камню стены. Как жаль, что Эстель удержала его тогда и он не убил соперника. Уж лучше бы он убил виконта вечером, чем Марселя днем. Он сполз по стене вниз, оставшись сидеть на полу и боясь, что разум покинет его. Его обуяла совершенно дикая ревность, и он не знал, как справиться с ней. Лицемерка! Она клялась, что не может жить без него, но отлично живет! Она появится на турнире в Туре в качестве невесты Симона... Это он не может дышать от одной мысли, что другой целует ее губы. Это он, дурак, столько ночей лил по ней слезы, а днем клялся себе, что никогда больше ее не увидит и что вскоре перестанет думать о ней. Дни шли за днями, а он все думал, и с каждым днем ее образ становился для него все светлее и радужнее. Он постарался встать на ее сторону, понять ее мотивы. Ее мотивы были чисты, вот только методы... Она вызвала любовь в его сердце, совершенно не собираясь влюбляться в него. Использовать его и выгнать, возможно, заплатив ночью любви. Или забыв заплатить. И вот теперь... Теперь она выходит замуж. Симон, конечно, красив, и всегда пользовался популярностью у дам. Он легко увлек Эстель, и Эстель забыла его, Эдуара. Все ее слова оказались ложью. Эдуар хорошо понимал, что не имеет на Эстель никаких прав, но ее слова, что она не может жить без него, он почему-то расценил, как клятву верности. Возможно потому, что сам не мог жить без нее, и другие женщины для него просто не существовали. Он провел рукой по лицу. Как было бы хорошо умереть от любви. Сердце его разрывалось от боли, но продолжало биться, хоть и быстрее обычного. Он откинул голову назад, замер, борясь с рыданиями, которые стоном рвались из груди. Как унять эту боль? Он чувствовал себя беспомощным, как ребенок. — Эстель, — простонал он, закрывая лицо руками, — я тебя ненавижу... … Эдуар де Бризе находился в свите маркиза де Клюси, который предложил за его услуги вполне серьезную плату. После бессонных ночей выглядел он неважно, но маркиз гордился тем, что сумел привлечь на свою сторону одного из сильнейших воинов. Эдуар сторонился развлечений, вина и компании, но маркиз хорошо понимал причину этого, и надеялся, что рыцарь будет в хорошей форме во время выступления. Шатер Эдуара поставили на возвышении, таким образом возвышая его среди остальных рыцарей. Маркиз де Клюси сам приходил составить ему компанию в шахматы или для того, чтобы обсудить их стратегию. Но никакие шахматы, разговоры или тренировочные бои не могли отвлечь его мысли от Эстель. Прошло несколько дней с прибытия, и Эдуар увидел ее в паре с Симоном. Он закончил тренировку и шел в свой шатер, когда послышались перешептывания, и будто волна из слов дошла до него. Он обернулся и замер, ни в силах оторвать от нее взгляда. Прекрасная в алом платье, она медленно шла, опираясь на руку Симона и внимательно его слушала. Звездные глаза ее были устремлены на жениха, и Эдуара она не заметила. Да и как заметить его в толпе рыцарей? Лицемерка, обманщица! Как быстро забыла она свою любовь... Ревность смешна. Эдуар не хотел снова стать объектом насмешек, он отвернулся от этой пары, и быстро ушел в шатер. Спрятавшись ото всех, он кинул доспех Огюстену, и замер, закрыв глаза. Она здесь. Она здесь, и значит, что он сможет видеть ее до самого отъезда в Святую Землю. Впервые Эдуар не испытывал воодушевления от суеты, шума и смеха, которые как обычно окружали его на турнире. Розы де Ла Сав и ее брата не было, что неудивительно. Эдуар искал их взглядом, надеясь пасть к ее ногам и умолять просить его за убийство ее жениха. Но она не приехала, вероятно не имея желания развлекаться или просто стараясь избегать встречи с ним, Эдуаром. Впервые на турнире он был один. Антуан де Ла Сав так же отсутсвовал, а Марсель был убит. Ему не с кем было обсудить происходящее, посмеяться или просто побродить по окрестностям. Одиночество делало его нелюдимым и хмурым. Поведение же Эстель добавляло боли в его сердце, поэтому он старался как можно реже появляться на публике, ни в чем не участвовал, и мог целыми часами сидеть в шатре и смотреть прямо перед собой невидящим взглядом. Когда ристалище было готово, когда дамы поднялись на трибуны, а рыцари вышли приветствовать их, Эдуару пришлось тоже выйти на песок. Он не чувствовал воодушевления, но боялся, что о его чувствах узнают окружающие, поэтому на лице его была улыбка. Он поднял руку, приветствуя дам, и впервые посмотрел на трибуны. Эстель сидела рядом с Симоном де Шатильоном в ложе графа де Тур. Глаза ее смотрели прямо на него. Эдуар вздрогнул и побледнел, сердце сжалось под ее взглядом, одновременно наполняясь радостью от того, что он просто видит ее. Не важно, что Симон держит ее за руку. Эдуар остановился, опустился на одно колено перед ее ложей, и достав шарфик с розами из-за пазухи, повязал его себе на руку. Трибуны взревели, одобряя его выбор. Эстель нервно закусила губу, и глаза ее расширились, но она только помахала ему рукой, надев картонную улыбку. Ее сердце тоже замерло, сжимаясь тоской, она не сводила с Эдуара де Бризе взгляда, пока он не встал и не покинул ристалище. В прошлый раз она была безумно зла на него. Сейчас же ее мучило чувство вины, тоска и ощущение неправильно выбранного пути. Симон обернулся к ней: — Этот шут надел твои цвета? — спросил он, хмурясь, — неужели все еще на что-то надеется? Эстель дернула плечом. Симон сжал ее руку, будто таким образом мог удержать и ее саму. — Да, он надел мои цвета, — сказала она как можно спокойнее, — но это не возбраняется. Весь вечер, желая польстить Эстель, менестрели распевали баллады о ее любви к рыцарю Эдуару. Рыцарь же Эдуар куда-то исчез, прячась от повышенного внимания к своей персоне в небольшой роще. Он сидел на стволе поваленного дерева, не зная, чем занять себя, и как прийти в нормальное состояние. На завтра был намечен общий бой, потом конные поединки, и уже в конце пешие. Если он не сумеет сосредоточиться, то рискует проиграть. Важна ли победа? Впервые он задавался этим вопросом и не знал ответа. Поддавшись минутной слабости, он надел на руку цвета Эстель. Он погладил пальцами тонкую вуаль. Если он победит, то она поднесет ему награду, и... он заслужит ее поцелуй. Даже несмотря на то, что все вокруг будут глазеть на них, он сможет коснуться ее губ... совершенно законно. ... Матильда шла по роще, пугаясь собственной тени. Эдуара де Бризе не было нигде в пиршественном зале, не было его и в его шатре, она проверила. Не было среди рыцарей, не было и рядом с лагерем. Она металась в его поисках, все больше распаляясь. Если днем, когда он устроил эту потеху публике, заставив говорить всех только о себе и Эстель, она была зла, то теперь просто метала молнии. Вернувшись в свой шатер, который делила с Эстель и служанками, она обнаружила в нем Симона и графиню. Они ссорились, Симон повысил голос, а Эстель отвечала тихо и гордо, после чего попросила покинуть ее территорию. Симон вылетел, как пробка из бутылки, и бросился бежать, а Эстель стояла и смотрела ему в след. — Из него получится отличный ревнивый муж, — грустно усмехнулась она, когда Матильда подошла ближе, — но, поскольку он сам гроза жен, то... поделом. Матильда опешила от таких заявлений. — Как ты так спокойно говоришь о нем? — воскликнула она, бросаясь к кузине, — Эстель, шевалье де Бризе знал, как рассорить вас! Он специально сделал это, чтобы заставить Симона весь вечер слушать балладу о любви Эстель и Эдуара! Эстель дернула плечом. — Пусть слушает, — на ее губах мелькнула улыбка, — посмотрим, как ему роль ревнивца. Возможно, Жульену придется дописать свою балладу, раз попался такой прекрасный экземпляр. — Эстель! — Матильда топнула ногой, — Эстель, ты сошла с ума? То надумала выходить замуж, то решила довести жениха! — Я? — удивилась Эстель, — он сам доводит себя, я и слова плохого ему не сказала, и ни одного движения не сделала. ...Матильда споткнулась о корень, и чуть не растянулась в темноте перелеска. И тут увидела в свете луны сидящую на стволе одинокую фигуру. Эдуар обернулся за звуки, раздававшиеся со стороны дорожки. Темная женская фигура приближалась к нему, спотыкаясь о корни деревьев. — Шевалье де Бризе? — он узнал голос Матильды. Вот только наперсницы ему сейчас не хватало. Он нехотя поднялся, и сделал шаг ей на встречу. — Госпожа де Серелье? Вы смогли меня удивить. — Я сама удивила себя, — Матильда остановилась перед ним, — весь вечер ищу вас!