Весь вечер Эдуар был в самом лучшем расположении духа. Он удалился в шатер, и лег спать, как только это стало возможным, но долго лежал без сна. Эстель приняла букет! Он радовался, как ребенок. Она была невестой другого, но только он, а не жених, сумел заставить сиять ее ледяные глаза. Второй день прошел еще лучше первого. В конных поединках не было ему равных. Эдуар троих вышиб из седла, и когда желающие сразиться с ним закончились, снова преподнес цветы своей даме. Еще одно соревнование, и он заслужит высшую награду. Эстель де Шательро будет награждать победителя, и он поцелует ее на глазах у Симона, у Матильды, у всех присутствующих. Это будет достойная месть. Уже на закате, когда Эдуар сидел у себя, переставляя шахматные фиругы и слушая отзвуки баллады о любви Эстель и Эдуара, в шатер вбежал Огюстен. — Господин! Прибыли тамплиеры и ищут вас! Адриан! Эдуар вскочил на ноги, перевернув доску, и бросился к выходу. Адриан де Сен-Арель собственной персоной стоял под высоким деревом и беседовал с маркизом де Клюси. На расстоянии от него расположились еще два рыцаря. Заметив Эдуара маркиз подозвал его кивком головы. — Эдуар, господа тамплиеры прибыли к вам. Я почту за честь видеть их шатер в нашем лагере. — Такие мероприятия совсем не для нас, господин маркиз, — отозвался Адриан, но посмотрел на Эдуара и тут же добавил, — но если мы не будем принимать участия в сражениях и пирах, то вполне можем остаться. — Я приглашаю вас, господа, в свою ложу, — отозвался маркиз, кланяясь чуть ли не до земли, — это великая честь для турнира, если на нем присутствуют воины вашего братства. — Не стоит нас превозносить, — сказал Адриан, — и, к сожалению, мы не можем воспользоваться вашим приглашением в ложу. Мы будем стоять внизу, как и положено бедным братьям. Маркиз осекся, а Адриан поспешил откланяться. Двум своим братьям он поручил разбить шатер в низинке, где никто не хотел стоять из-за неудобства рельефа, а сам в сопровождении Эдуара поспешил покинуть маркиза, так как вокруг ужа начала собираться толпа. Эдуар смотрел, как пажи восхищаются конями храмовников, а дамы кидают заинтересованные взгляды на них самих. Он поразился тому, как эти скромно одетые люди привлекают к себе больше внимания, чем настоящий богач, усыпанный золотом, и с каким скромным достоинством держится Адриан, отвергая все попытки как-то выделить и превознести его и его спутников. — Решил в последний раз почувствовать вкус славы? — спросил Адриан, когда они вдвоем шли по берегу озера. Эдуар вскинул на него глаза, но ни в голосе, ни в выражении лица тамплиера не было ни тени осуждения. Эдуар усмехнулся: — Да. И закрыть кое-какие долги. — Написать продолжение истории Эстель и Эдуара? — Можно сказать и так. — С красивым последним аккордом, где герой облачается в белый плащ... Эдуар рассмеялся. — Выходит, ты прав. Баллада завершится к славе Ордена. — Это хорошо, — Адриан остановился, смотря вдаль, — Ордену нужна слава. Даже такая. Ты уже рассказал всем, что собираешься вступить в наши ряды? — Нет. Это мое личное дело. Я не хочу посвящать в него общество. Никому нет дела до моих планов. Адриан хлопнул его по плечу. — Да, это правильно. Духовные устремления нужно держать в тишине. Эдуар помолчал, слушая отзвуки праздника вдали. — Мне кажется иногда, что это не Марсель умер, а я, — сказал он тихо, — вместо меня теперь живет какой-то другой человек. Этот другой не любит то, чем я всегда наслаждался, отвергает все то, что мне нравилось. Пиры, красивые женщины... деньги, слава... Все это перестало быть важным. — А Эстель? — спросил Адриан. — Эстель недостижима. Я буду всегда любить ее. Но это не заставит меня отказаться от служения Господу. Повисло молчание. В тишине вдали угадывалась мелодия знакомой баллады. Эдуар прислушался, потом тряхнул головой и посмотрел на тамплиера. — Эстель толкнула меня на путь к Господу. Я ей очень благодарен. — Ты простил ее? — Да. Бог ей судья. А я буду молить за нее Святую Деву. Адриан помолчал. — Ты знаешь..., — наконец заговорил он, — молитва от чистого сердца угодна Господу. Он слышит слова, идущие от сердца... И госпожа Эстель заслужила твоих молитв.