Они ехали не останавливаясь, и вот уже вскоре должен был показаться город Тур. Эдуар, несмотря на усилия Адриана, прибывал в подавленном состоянии, то вспоминая ласки Эстель, то снова видя ее, уходящей под опускающуюся решетку ворот. Как символично, думал он. Эстель навсегда потеряна для него. Чужая невеста, чужая жена... Да и будь она свободна, он не готов всю жизнь сидеть у нее ног, ожидая, когда придет следующий жених, чтобы выкинуть его из замка. Не Симон, так другой. Эстель захочет законных детей, а не бастардов. Законного супруга, а не любовника. Это только в балладах красиво поют о такой вот любви — дамы и вздыхающего по ней рыцаря. Эдуар отказывался быть на вторых ролях. Послышался стук копыт, и Адриан насторожился. — Большой отряд, — сказал он, обернувшись к Эдуару, — как бы... Он оказался прав. Симон не забыл оскорбления, и собирался отомстить за поруганную честь. Эдуар насчитал более десятка воинов. Он усмехнулся. Симон хорошо ценит их, раз привел такой отряд. Некоторых рыцарей Эдуар хорошо знал, но сейчас они были на другой стороне. — Адриан де Сен-Арель, Жан-Кристоф де Сонтр, Ален де Сен-Намон, вы можете ехать, — Симон поднял руку в знак примирения, — нам нужен только шевалье де Бризе. Тамплиеры сгрудились вокруг Эдуара. — Странно слышать подобные слова от вас, виконт де Шатильон, — сказал Адриан, — неужели вы видели хоть раз, чтобы тамплиеры бросали своих в беде? — Так он вам не свой, — парировал Симон, — оставьте его и уезжайте. — Шевалье де Бризе собирается принять обеты Ордена, — Адриан повернулся к Эдуару, — поэтому он свой. Симон вдруг рассмеялся, потом отпустил забрало и вынул меч. Тамплиеры быстро перегруппировались, надевая шлемы с помощью оруженосцев, и выстроились в линию, готовые принять бой. Оруженосцы прикрывали спины, и весь их маленький отряд казался неприступным. Симон махнул рукой, и рыцари бросились на тамплиеров, но те тут же перегруппировались, встав крестом, когда каждый защищал спину другого, а оруженосцы оказывались по бокам, не позволяя подойти близко. Бой закипел, и вскоре Ален де Сен-Немон оказался на земле. Тамплиеры отступили, стараясь увести врагов подальше от товарища, чтобы тот не попал под копыта лошадей. Двое из вражеского стана тоже упали на землю. Эдуар сражался так, будто это была последняя его битва. Меч его то и дело вгрызался в плоть, как голодный зверь. Глаза застилал кровавый туман, ярость переполняла его. Он искал Симона, чтобы отомстить, навсегда покончить с ним, но Симон прятался где-то позади других рыцарей. Если бы не приказ Адриада держать строй, он бы бросился на поиски врага, но, понимая, что спасение в дисциплине, держался рядом с тамплиерами. Втроем они вполне могли отбить все атаки, тем более, что противник терял воинов. Меч его отражал по два меча разом, Эдуар бил, колол, отбивался, применяя все свое искусство. Сейчас как никогда оно пригодилось ему. Вот на него идут сразу с двух сторон, а он видит, как Огюстен падает с коня, цепляясь ногой за стремя. Конь, почувствовав свободу, скачет подальше от битвы, и Огюстен беспомощно бьется головой о землю. Эдуар бросился за оруженосцем, за ним увязались три вражеских рыцаря. Краем глаза он видел, как Адриан и Жан-Кристоф встали спина к спине. Он гнал коня, боясь, что не успеет помочь Огюстену, но ему удалось догнать его, и он остановил скакуна, схватив того за удила, а потом полоснув взбесившееся животное по горлу мечом. Огюстен лежал неподвижно, но Эдуару было уже не до него. Три рыцаря окружили его, нанося удары с разных сторон. Эдуар отбил атаку, ранив одного из них, и оставшись наедине с двумя. Тут же он почувствовал резкую боль в плече, и с трудом удержался в седле. Он дернулся, отскочил, теряя силы. Конь его начал заваливаться на бок, и Эдуар с ужасом смотрел, как истекает кровью благородное животное. Алый поток крови забрызгал его, но он успел соскочить на землю, в последний момент вытащив ноги из стремян. Эдуар прижался спиной к дереву, готовясь отбивать атаку двух конных. Краем глаза он заметил, как Адриан сражается с Симоном. Оба были в крови, и нельзя было сказать, кто ранен, а кто просто забрызган кровью. Он хотел крикнуть Адриану, что Симон — его, но голос не слушался. Чей-то меч обрушился на его шлем, сбив его на бок. Эдуар одним движением избавился от шлема, скинув его на землю, и остался практически беззащитен перед двумя воинами. ... К чести воинов, те спешились, и теперь наступали с друх сторон. Один из них крутанулся, и, пока Эдуар следил за вторым, меч его ударил его по колену. Только дерево помогло ему устоять на ногах. Он чувствовал, что кровь хлещет по ноге, и адская боль возникала при попытке наступить на нее. Эдуар упал на одно колено, понимая, что обречен. Он каким-то чудом еще защищался, и даже ранил одного из двух нападавших, пропустил удар, и силы его были на исходе. Один из двух воинов занес меч, и Эдуар смотрел, как тот движется, медленно медленно к его голове, когда вдруг чей-то меч отбил удар, и прямо перед ним возник Огюстен, с трудом державшийся на ногах, но не бросивший хозяина в беде. Он мужественно отбивался, дав Эдуару необходимую ему передышку. Тот сновакинул взгляд на Адриана. Адриан был окружен врагами, а Симон лежал на траве, истекая кровью. Раздосадованный, он собрался, поднялся на ноги, превозмогая боль, вышел вперед, защищая Огюстена, который явно не мог выстоять один против двоих. Тут к врагам присоединился третий, Огюстен упал и затих, а Эдуар в ярости ударил вновь прибывшего, вышибая из него мозги, тот упал, увлекая еще одного. Эдуар бросился на оставшегося, и пока товарищ его выбирался из-под убитого, Эдуар нанес ему несколько ударов, два из которых достигли цели. Воин отступил, оставляя Эдуара одного. — Огюстен! Парень пошевелил рукой, давая знать, что жив. Эдуар снова принял бой, на этот раз еще двоих. Но силы его были на исходе. Затмевающимся взором следил он за Адрианм, который легко отбивал все атаки, легко уходил от ударов, сам наносил удары, и уводил оставшихся воинов как можно дальше от Эдуара. Симон пытался подняться, но он явно был серьезно ранен. Заметив, что предводитель еле живой, его отряд собрался вокруг Симона, совещаясь. В сгущающейся тьме Эдуар видел, как раненый Жан-Кристоф и Адриан пытаются помочь Алену. Но, видимо, помощь уже не требовалась, потому что они быстро оставили его, и поспешили к Эдуару. Один из воинов Симона подошел к Адриану и что-то говорил ему, но Эдуар не слышал ничего из-за нарастающего шума в ушах. В глазах темнело, он упал на колени, все еще сжимая меч. — Господин Эдуар! — ворвался в его сознание голос Огюстена, — только не умирайте! — Я... — Эдуар закрыл глаза, погружаясь в спасительную тьму, и вдруг совершенно явно увидел яркий солнечный день, свет, рвавшийся с небес, и Эстель, спешившую к нему в белом платье, — Эстель! — он раскинул руки, выронил меч и устремился к ней. Тело Эдуара рухнуло под тем дубом, под которым он так долго и мужественно сражался, на руки его оруженосцу. — Брат Адриан, он умирает! — Огюстен, сам раненый не менее серьезно, в ужасе смотрел на бледного и безжизненного господина, — брат Адриан! — Эдуар! — Адриан тряс его за плечи, — очнись сейчас же! — С такими ранами не живут, — тихо сказал подошедший Жан-Кристоф. Огюстен закрыл перепачканное кровью лицо руками и зарыдал в голос. _________________ Глава 10 Эдуар впервые очнулся в какой-то хижине. Рядом с ним на ложе лежал Огюстен, который стонал и метался в бреду. Эдуар попытался поднять руку и успокоить его, но это ему не удалось. Рука была перевязана, и, казалось, налита железом. Дышать было больно, и каждое усилие приносило только боль. Он закрыл глаза, стараясь уснуть. В бреду его преслеловали странные образы. То он видел, что Эстель венчается с Симоном, он видит ее со спины, потом она оборачивается, и Эдуар отступает, потому что у нее оказывается лицо Матильды. То Эстель рожала ребенка, и никак не могла разродиться, волосы ее были все в крови, и лицо тоже перемазано кровью. Она умирала, а он не мог ничего сделать, его будто не пускало к ней что-то, и он как из-за стекла наблюдал за ее мучениями. Потом он видел Камиллу, которая протягивала руки к Эстель, но та отбивалась от ее рук, пыталась бежать, и Эдуар снова не мог помочь ей. Он снова очнулся, и неожиданно увидел лицо Жанны, склонившееся над ним. — Жар не спадает, — говорила она, ласково проводя рукой по его лбу, — Эдуар, ты слышишь меня? Он кивнул. — Эдуар, я рада, что ты очнулся. Мы так боимся за тебя. Держись! Когда-то он был влюблен в Жанну. Он помнил, как мечтал поцеловать ее губы. Тонкие, аккуратные губки, как бутон цветка с розовыми свежими лепестками. — Спасибо, Жанна...