Из глаз ее полились слезы, и он гадал, чего такого сказал, чтобы расстроить ее. — Не плачь, — прошептал он. — Я от радости, — Жанна провела рукой по его щеке, — я рада, что ты очнулся... Он был дома. Обведя глазами комнату, Эдуар убедился, что догадка его верна. Он лежал у себя в комнате, на своей кровати, и у кровати сидела Жанна. — Эстен и Жильбер приняли крест, — сказала она тихо, — и теперь у нас есть только ты. — А как же отец? — Отец не мог запретить им исполнить долг. Крест. Эдуар попытался подняться, но сил не было даже пошевелить руками. — Тише, — Жанна положила руку ему на грудь, — раны только начали затягиваться. Лежи. Он тоже должен был принять крест! Братья бросили его, оставив на попечении Жанны! Адриан тоже ушел без него! Хотелось биться головой о стену, кричать от отчаяния. Он не может получить Эстель! Он проиграл, не сумев стать даже крестоносцем... Он не хотел больше жить... — Жанна, — он поднял на нее глаза, — Жанна, как давно я здесь? — Уже два месяца. И мы боялись, что ты не очнешься никогда... Жанна делала все, чтобы Эдуар не скучал. Она приходила беседовать с ним, читала ему книги. Часто приходил отец, казавшийся теперь совсем стариком. Когда Эдуару стало лучше, его выносили в сад, и он сидел вместе с отцом среди роз. Отец не говорил. Он тряс головой, размышляя о чем-то своем, и не всегда отвечал на обращенные к нему слова. Вскоре стало холодно для прогулок, розы завяли, и Эдуар долгое время следил в окно, как льют дожди, как кружит снег, как светит солнце. К концу зимы он начал вставать. Срослись перебитые ребра и ключица, наконец-то затянулись долго гнившиеся и причинявшие при каждом движении боль раны. Теперь он мог дышать, не испытывая боли при каждом вдохе, мог двигаться, не сдерживая стонов. Ласковые руки Жанны, скучавшей без мужа, всегда были готовы помочь ему, а ее улыбка радовала глаз. К концу зимы Эдуар чувствовал себя почти что здоровым. Только вот колено. Нога его отказывалась гнуться, каждый шаг причинял боль, каждое движение становилось пыткой. — Ты обязательно будешь ходить, ты будешь сражаться, — говорила Жанна, приглашая самых знаменитых докторов. Но доктора не могли ему помочь. К лету Эдуар уже мог ходить, но сильно хромал и подволакивал ногу. Только опираясь на золоченую палку, он мог спуститься в сад, да и то лестница казалась ему сначала практически непреодолимой преградой. Но вскоре он научился ходить по лестнице, и, подпираемый с одной стороны Жанной, с другой — всегда жизнерадостным Огюстеном, оказывался в саду. Мир сузился до замка и сада. А ведь ровно год назад он, молодой и счастливый ехал на турнир в Пуатье. Эдуар настойчиво заставлял себя ходить, пока на лбу не выступал холодный пот. Он должен научиться ходить во что бы то ни стало, и должен отправиться в Святую Землю! Год назад он был молод и счастлив. Если бы все начать с начала, не отказался ли бы он от турнира в Пуатье? Эдуар отставил палку, прислонился к дереву, переводя дух. Достал из-за пазухи шарфик с розами. Не так давно он слышал, что граф де Шатильон женился, и что свадьба была грандиозной по своему размаху. Эстель стала совершенно недоступна для него. Эдуар отчаянно ревновал. Он проиграл свою битву. Зачем Эстель бедный рыцарь, да еще и немощный, который не может сделать без палки нескольких шагов? Симон победил, женившись на Эстель, а Эдуара превратив в инвалида. Такова была цена ночи любви. Готов ли он был заплатить ее снова? Эстель не интересовалась им, не прислала гонца. Узнав о ее свадьбе, Эдуар три дня лежал на кровати, смотря в потолок. Он не умел проигрывать, но вынужден был признать поражение. Готов ли он снова заплатить за ночь любви такую цену? Да... любую цену... Он вспомнил, как молил Господа позволить ему жениться на Эстель. Господь остался глух к его молитвам. На глазах выступили непрошенные слезы. Он стоял под деревом, прислонившись к стволу и уткнувшись в шарфик. А потом с силой отбросил ненавистную палку в кусты роз. Немного придя в себя, Эдуар понял, что натворил. Без палки ему не пройти то расстояние, что отделяло его от замка. Или он сможет? Он не полез за палкой в колючие кусты. Сжимая в кулаке шарфик, Эдуар делал по несколько шагов до следующего дерева, вцеплялся руками в кору, и стоял, пока боль не позволяла ему сделать еще несколько шагов. Все преодолимо, думал он, сжимая зубы. Еще немного, и он тоже станет крестоносцем. ... Дни шли за днями. Эдуар сидел по обыкновению в саду с отцом. От нечего делать он пристрастился к чтению, и его друзьями стали огромные фолианты, добытые в монастырской библиотеке его брата. Мартин наконец-то стал аббатом. Он приехал домой в фиолетовом облачении, и ради такого случая отец устроил большой семейный праздник. А на следующий день Эдуар впервые сел в седло и отправился во владения брата. Ехать на лошади было не очень комфортно, но Эдуар был счастлив наконец-то вырваться из стен замка. От тряски колено нещадно болело, но он только сжимал плотнее губы. Теперь он каждый день будет выезжать, хватит ему прикрываться немощью. Если он хочет в конце концов надеть белый плащ с алым, как кровь Спасителя, крестом, он должен двигаться. Мартин, или теперь отец Мартин, что-то весело говорил ему, тоже радуясь, что брат, ставший из безбашенного рубаки слишком хмурым и серьезным, наконец-то решил выбраться из скорлупы. Эдуар слушал в пол уха, наслаждаясь дорогой через бескрайние поля. Рука его то и дело тянулась к рукоятке меча, пристегнутого к поясу. Еще немного и он снова сможет приступить к тренировкам. Надо только подождать. Аббатство возвышалось на холме, будто вырастая из него. Мартин показал ему церковь, кельи, залы, пруды для выращивания лососей, и огромную библиотеку. Эдуар опираясь на свою палку медленно хромал за ним, но тут, когда увидел столько книг в одном месте, поставил ее к стене и долго ходил вдоль стеллажей, изучая старые фолианты, позабыв о боли. Он отобрал себе несколько книг, которые Мартин согласился дать ему на время. В обратный путь Эдуар пустился один, в сопровождении только нескольких слуг. Подъехал он к замку уже на закате. Колено болело так, что он с трудом сдерживал стоны. У ворот замка он заметил движение, стражники разговаривали с человеком в темном плаще. Эдуар подъехал ближе, всадник обернулся, и Эдуар вздрогнул всем телом, будто увидел призрак. Перед ним был менестрель Жюльен де Мерек собственной персоной. Краска сползла с его лица. Жюльен со своими балладами был последним человеком, кого он хотел бы видеть своим гостем. Тем более, что Жанна захочет удержать его, чтобы послушать балладу о любви Эстель и Эдуара из уст ее сочинителя. Этого нельзя допустить! Он не хотел вспоминать прошлое, он с таким трудом сумел заставить себя жить... Но выгнать менестреля на ночь глядя — тоже самое, что ославить свое имя на все Пуату. Уже наутро появиться песнь об Эдуаре, злом, хромом и невоспитанном. Вот до чего довела человека любовь, будет петь Жульен. Вот что означает — проиграть! Эдуар больно закусил губу. Да и пусть поет. Пусть едет в соседний город, там ему будут рады.