Глаза Софии от удивления становятся похожими на два блюдца. Я и сама удивляюсь тому, откуда во мне берутся силы не опускаться до дешевого скандала прямо по среди парка, где гуляет куча людей. Мне больно. Очень. А еще я злюсь. Да так, что даже дыхание перехватывает, поэтому и говорю шепотом-шипением. — Я понимаю, вы злитесь, но… — Пошла вон, — повторяю уже громче. Мне и самой нужно уходить, пока я еще могу удержать оборону и слезы, которые так и рвутся наружу. Разворачиваю коляску и быстрым, надеюсь, уверенным шагом ухожу прочь. Стараюсь спину держать ровно, чтобы не выглядеть бедной униженной женой, которой муж изменяет налево-направо. Боль и злость кипят во мне, просятся наружу. Выжигают остатки любых чувств. Перед глазами всё плывет. Когда оказываюсь за чертой парка, даю себе возможность передохнуть. Хочется плакать, но я, сцепив зубы, запрещаю себе это. Из упрямства. Сердце так быстро стучит. Земля под ногами качается. Пугаюсь, что могу потерять сознание, поэтому присаживаюсь на скамью, пытаюсь отдышаться и быстро набираю номер водителя, чтобы он нас поскорей забрал. Дома меня и Лику встречает Лариса. Дочка проснулась еще в дороге и это на некоторое время отвлекает меня от неприятной встречи. Чувствую, как меня всю колотит. Не могу успокоиться, да уже и не хочу. Посматриваю на часы, жду, когда вернётся Макар. Сегодня он, как назло, задерживается. Фантазия уже рисует в голове сцену, где он встречается с Софией, и она рассказывает ему о нашем разговоре. Макар, наверное, ее успокаивает, поддерживает. Злюсь еще больше. Когда вижу в окне блеск фар, чувствую, как злость буквально взрывается во мне. Лариса видит, что со мной происходит, но благоразумно молчит. Это хорошо, иначе сорвусь на человека, который ни в чем не виноват. Занимаюсь дочкой, но вижу, что она какая-то беспокойная. Аккуратно покачиваю ее на руках. Время от времени целую в лобик. Прижимаю к себе. Так сильно люблю ее, что сердце просто разрывается. Не проходит даже и пяти минут как к нам в комнату заходит Макар. Он только пальто успел снять, а так до сих пор еще в пиджаке и брюках. Лариса молча оставляет нас наедине. Макар подходит к нам, прикасается костяшками пальцев к щечке нашей дочери. Улыбается. Так нежно и открыто, будто он и в самом деле счастлив. Будто всё хорошо. Затем между бровей возникает вертикальная морщинка. — Что-то она беспокойная, тебе так не кажется? — Кажется, — раздраженно отвечаю и отхожу с Ликой к окну. Мне душно и тесно находиться в одной комнате с собственным мужем. — Заболела? Участливость в голосе Макара неимоверно раздражает. — Нет! — не просто отвечаю, а почти рявкаю. Лика начинает сильней плакать. Принимаюсь ходить с ней из одного угла детской в другой. — Айя, давай я ее возьму, а ты пока отдохнешь. — Сама справлюсь. В глаза Макару не смотрю. Не могу его видеть. Всю душу мне наизнанку вывернул, а теперь своей заботой только еще сильней ранит. — Что происходит? — сверлит меня тяжелым взглядом. Ненавижу себя за то, что так чутко ощущаю Макара. — Ничего. Ему явно не нравятся мои короткие отрывистые ответы, но другие я дать не могу. Да и нет их у меня. Лика плачет. Заходится почти до синевы. Макар никуда не собирается уходить и это только сильней меня напрягает, выматывает. — Как я могу помочь? Мельком смотрю на него и вижу, что он взволнован. Сильно. Взгляд мечется между мной и дочерью. Может даже показаться, что мы и в самом деле для него важны, но я не верю. Ничему уже не верю. — Просто. Уйди. — Я буду в соседней комнате, Айя. Но если услышу, что дочь продолжает заходиться в истерике, твою просьбу проигнорирую. Присаживаюсь на кровать. Лика плачет просто не своим голосом. Я чувствую, как и у меня начинают слезы скатываться по щекам. — Всё хорошо, моя маленькая, — нежно шепчу Лике. — Всё хорошо. Ну не плачь, солнышко. Прошу тебя. Мои слова, конечно же, не помогают. Пытаюсь приложить дочь к груди, но и это тоже бесполезно. — Пусто, да? — подбородок так сильно дрожит, что я слышу стук собственных зубов. Лика продолжает кричать, чуть не захлёбывается. Меня душат обида и злость, но сильней всего душит чувство вины перед собственным ребенком. — Прости меня, моя маленькая. Глава 12 Я пытаюсь закричать, но ничего не получается. Так хочу, но не могу. Сил нет. Воздуха нет. Не знаю. Это ужасно тяготит. Вводит в жуткое состояние абсолютной уязвимости. Закрываю уши ладонями, жмусь в дальнем углу коридора и надеюсь, что всё вот-вот закончится. Со стороны кухни доносятся крики и звуки разбиваемой посуды. Снова пытаюсь закричать, но из горла вырывается только сдавленный писк. Мама и папа опять ругаются. Раньше они просто громко говорили. Потом перешли на крик. А теперь всё чаще начали бросаться друг в друга посудой. Мне страшно, что они вот-вот начнут драку. Чувствую тяжелые удары сердца. Чувствую, как дрожат колени, которые я притянула к груди. Как я здесь могла оказаться, не имею не малейшего понятия. Но этот страх я успела забыть, а теперь он снова вернулся. Парализующий. Сильный. Ядовитый. Крики становятся всё громче. Я вижу пляшущие тени на полу и стене коридора. В коридоре темно. Свет льется только из кухни и выглядит пугающим. Я искренне боюсь, что могу умереть от страха. Он вырвется наружу, схватит своей сильной костлявой рукой и утащит куда-нибудь под кровать. Пугаюсь еще сильней. Вскакиваю и мчусь в сторону кухни. Пятки глухо стучат по полу. Кажется, что за мной кто-то гонится. Врываюсь на кухню и вижу родителей. Мама заплаканная и злая. Она стоит у стола. Ее трясет. Папу не вижу. Только его ноги. Всё такое расплывчатое, странное. — Хватит кричать, — шепчу и почти сразу же ощущаю боль. Острую, ослепительную. Она горячей волной проносится по моей щеке, лижет часть шеи и заставляет меня вскрикнуть. Не удерживаюсь, падаю на пол и резко просыпаюсь. Темнота дезориентирует меня. Дергаюсь. Кажется, будто я ослепла. Сердце стучит так же жестко и быстро, как и во сне. Дышу, дышу и никак не могу надышаться. — Эй, эй, всё хорошо. Я здесь. Я рядом, — слышу родной шепот. Поворачиваю голову и вижу в полутьме серьезное и немного взволнованное лицо Макара. Облегчение и спокойствие обрушиваются на меня единым потоком. Так было всегда. Мне не часто снятся кошмары. Когда мы только начали жить вместе, они приходили почти каждую неделю. Всегда яркие. Всегда детальные и болезненно-долгие. Своими криками я ни раз пугала Макара. Он вскакивал вместе со мной. Думал, что что-то случилось, что мне плохо. Суетился вокруг меня. Успокаивал. Почти баюкал в своих руках. Со временем кошмары отступили, а потом — вообще исчезли. Я уверена, что это связано с Макаром. Он подарил мне чувство безопасности. Рядом с ним я научилась ничего не бояться. Макар для меня никогда не был просто мужчиной и мужем. Он был для меня всем. Целым миром, учителем, защитником, поддержкой. Наверное, поэтому мне так тяжело поставить точку в нашем браке. Но обратного пути нет. По привычке, выработанной годами, жмусь к Макару. Тепло его тела успокаивает меня, гасит страх и панику.