Глава 8 — Можете не волноваться. Всё будет хорошо, — уверяет нас няня. Женщина средних лет с внушающим послужным списком. Сначала она просто оставалась на несколько часов, чтобы помочь мне с Ликой. Затем Макар провел несколько серьезных и длительных бесед и в итоге мы приняли ее на работу. Сегодня будет первый раз, когда Лариса сама останется с Ликой. Я волнуюсь. Дико. Даже неприятный холодок по спине время от времени проходится, когда я думаю о том, что впервые за несколько месяцев разлучусь с дочерью, пусть только и на пару часов. — Если что-то пойдет не так сразу же звоните мне, — повторяю в сотый раз за вечер. — Уверяю, я позабочусь надлежащим образом о нашей девочке, — Лариса добродушно мне улыбается. Ей хочется верить. Мне нравится то, как она относится к Лике. Нравится профессионализм этой женщины, ее мягкость и теплая улыбка. И всё же боюсь, что в наше отсутствие она навредит дочери. Одергиваю себя и успокаиваю тем, что Макар умеет разбираться в людях. Он няню с сомнительной репутацией или наклонностями к Лике уже точно никогда в жизни не подпустит. — Хорошо, — выдыхаю и провожу пальцами по своему шелковому золотистому платью. Я купила его еще до беременности. Но подходящего повода надеть не было. Оно мне понравилось с первого взгляда, а теперь… Всё вокруг меня будто потеряло краски. Пусть платье и не раздражает кожу и нигде ничего не жмет, чувствую себя неловко. Тревожность буквально сжирает изнутри, пока я стараюсь накрасить губы красной помадой. Это наш первый совместный выход с Макаром после моего возвращения из роддома. Прежде я с достоинством переносила все эти ужины, праздники и выставки. А теперь я ни в чем не уверена: ни в себе, ни в завтрашнем дне. — Готова? — спрашивает меня Макар, когда я выхожу из детской. В нос тут же заползает родной приятный аромат мужского парфюма. Гладко выбритый подбородок. Белоснежная рубашка, темно-серый пиджак. На запястье поблескивает золотой хронометр. Брюки без единой лишней складки. Туфли идеально начищены. Мой муж выглядит безукоризненно. Он красив не как модель или киноактер. Макар красив по-своему. По-мужски. Есть в его взгляде и улыбке нечто притягательное. Наверное, это называется харизма. И именно она меня в свое время так сильно поразила и не оставила никаких шансов. Да и ухаживать Макар всегда умел. И неважно: две копейки у него в кошельке или приличная сумма на банковском счету. — Да, — тихо отвечаю и принуждаю себя поднять взгляд выше. Наши глаза встречаются. У меня по привычке перехватывает дыхание. Макар тоже внимательно рассматривает меня. Ему определенно нравится то, что он видит, но я не спешу обольщаться. Хотя так сильно хочется поверить в то, что мы сможем снова стать теми, кем были до измены. Но мысль о том, что я уйду от Макара никуда не исчезла. Она живет во мне. Зреет. Ждет удачного момента. Это ужасно. Никогда не могла подумать, что буду всерьез планировать свой уход от мужа. — Ты очень красивая, Айя. Ты всегда у меня красивая, но сегодня по-особенному, — произносит Макар и подает мне руку, чтобы помочь спуститься. Мои ноги больше не отекают, и я снова могу себе позволить обувь на шпильке. К счастью, я не разучилась на ней ходить, поэтому помощь не принимаю. — Да, точно, — с легкой улыбкой продолжает Макар. — Ты здесь со мной с условием, что я не стану к тебе прикасаться. Не думал, что оно будет настолько буквальным. Я ничего на это не отвечаю. Так хочется, чтобы Макару хотя бы чуть-чуть, но было так же больно и неприятно, как и мне. В машине мы едем молча. Я только ловлю на себе взгляды мужа, но зачем-то делаю вид, что не замечаю его внимания. Хотя, это совсем не так. Его взгляд ощущаю почти физически. Пытаюсь мысленно себя убедить, что мне всё равно. Но и это не соответствует правде. Теперь я, кажется, понимаю тех женщин, которые не сразу решаются оборвать любую связь с мужем-предателем. Понимаю свою мать, которая бесчисленное количество раз пыталась вернуть папу. Рассудок тянет меня в одну сторону. Ту, где Макар навсегда исчезнет из моей жизни. А глупое сердце всё еще откликается на все эти взгляды и попытки прикоснуться. Верит и надеется, что удастся помириться. Вечер проходит в элитном ресторане, где играет живая музыка и каждая закуска выглядит настолько ошеломляюще красивой, что даже в руки брать страшно и неловко. Мне приходиться взять Макара под локоть. Как бы там ни было, но давать пищу для грязных сплетен я не хочу. Не ради репутации своего мужа, а ради себя. Нас встречают десятки заинтересованных взглядов. И знакомых, и чужих. Мое платье, которое напоминает жидкое золото, получает сразу же уйму восторженных комплиментов. Стараюсь улыбаться и делать комплименты в ответ. Макар продолжает держать мою руку, хотя это уже и не обязательно. Его большой палец поглаживает суставы на тыльной стороне моей ладони. Неосознанно. Ничего не могу с собой поделать и думаю о том, гладил ли он вот так ту, другую женщину? Айя, не сходи с ума. Мы с Макаром поздравляем виновника торжества. Дарим подарок, который Макар поручил пару дней назад купить своей помощнице. Я продолжаю улыбаться и с живостью отвечать на вопросы, касающиеся моего самочувствия и самочувствия дочери. Спустя несколько минут я уже оказываюсь в окружении жен, чьи мужья тесно сотрудничают с моим Макаром. Некоторые из них старше меня. Некоторые — мои ровесницы. Но их всех объединяет одно — деньги. Они родились в достатке и некоторые женщины друг с другом знакомы еще с детства. А мы с Макаром долгое время оставались здесь чужаками. Я и сейчас порой себя так чувствую. Макару удалось уже стать «своим», а я так и осталась в стороне. Вопросы о родах сыплются на меня со всех сторон. Ни с кем из присутствующих я тесно не общаюсь. Подруг тут у меня нет. Но я всё равно надеваю светскую маску и вежливо отвечаю на все вопросы. Минут через двадцать я аккуратно ретируюсь в уборную, чтобы позвонить Ларисе и узнать, как дома дела. Связываюсь с ней по видеосвязи. И пусть я выгляжу параноиком, но мне важно убедиться, что с моим ребенком всё в норме. Сразу же становится легче дышать, когда я вижу Лику. С ней всё хорошо. Лариса рассказывает о том, чем они с дочкой занимались. Я снова убеждаюсь в том, что Макар каким бы он ни был, а всё равно умеет грамотно подбирать персонал и прощаюсь с няней. Внезапно слышу, как клацает дверь в уборную и зачем-то прячусь в самой дальней кабинке. Зачем это делаю, сама не знаю. Наверное, просто не хочу по сотому кругу улыбаться и рассказывать о том, тяжело ли быть матерью. — …и выглядит ужасно, — доносится до меня обрывок фразы. — Мне кажется, она еще и набрала прилично. Или это платье ее так полнит? — А, по-моему, она просто чем-то больна. Или роды вот так довели. — Не знаю. Я бы не удивилась, узнав, что Даровский ей изменяет. Я прижимаю к груди клатч, в котором лежат телефон и влажные салфетки. Голос каждой стервы мне знаком, потому что еще несколько минут назад лично разговаривала с ними. А теперь… Не хотела, Айка, сплетен. А они всё равно тебя нагнали. — Жалкое зрелище. Хочется сказать, что жалкая здесь не я, а они. Но держусь. Мысленно говорю себе, что я выше всего этого, поэтому не стоит обращать внимания. Не стоит опускаться до банального скандала с криками и выдранными клоками волос. Я не считаю себя жалкой. Во всяком случае не настолько, чтобы позориться. Когда в уборной снова воцаряется тишина, я выхожу и останавливаюсь у зеркала. Придирчиво осматриваю себя. Стелла Георгиевна талдычит, что я тощая и похожа на утопленницу. Рада, что она наконец-то уехала. Здешний бомонд, наоборот, говорит, что я пополнела. Я всего лишь родила ребенка, черт подери! Настроение, которое и до этого момента было не самым радостным, теперь обрушивается к отметке в ноль. Хочется домой. Выхожу из уборной и стараюсь не думать о всех тех гнусностях, что случайно услышала. Макар неожиданно возникает рядом со мной и берет за руку. Растерянно смотрю на него и понимаю, что он хочет увлечь меня в танец. Первая мысль — высвободиться. Но я ловлю заинтересованные взгляды женщин и запрещаю себе дергаться. Они не станут свидетельницами чужой внутрисемейной драмы. Мы кружимся по залу. Макар задает ритм, а я его тут же подхватываю. По инерции. Потому что именно такими всегда были наши отношения. Макар стоял за штурвалом нашего кораблика, а я ему во всем всегда помогала и безоговорочно доверяла. Мы кружимся и кружимся. Смотрим друг другу в глаза. Я перестаю напрягаться из-за того, насколько хорошо или плохо сидит на мне платье. Перестаю думать о грязных сплетнях. Перестаю думать о той реальности, в которую Макар поместил нас своим поступком. Он держит меня крепко. Смотрит с желанием. Сложно поверить в то, что это всего лишь игра на публику. А если нет? Тогда я совсем ничего не понимаю. Когда музыка начинает понемногу утихать, Макар крепче прижимает меня к себе. Вижу, как склоняется, чтобы поцеловать. Мое сердце заходится. На секунду кажется, что я позволю ему меня поцеловать, но в последний момент отворачиваюсь и сухие губы Макара мажут меня по виску. Слышу тихий неровный выдох. Пальцы на моей талии стискиваются сильней. — Я люблю тебя, Айка, — шепчет Макар. Его «люблю» делает мне и больно, и приятно. Это просто невыносимо!