– Помоги раздеться, Джон… – Слушаюсь, ваше величество. Эдоард собирался лечь отдохнуть. Уснуть точно не удастся, хотя… – И вина мне согрей. С медом и пряностями. – Сейчас, ваше величество… Никого не позвать? Вот уж видеть свою официальную фаворитку Эдоарду не хотелось. – Нет. – Оно и правильно. Говорят, баронесса-то перья распустила, перед графьями да герцогами клюв дерет. – Клюв – у курицы. – Эдоард усмехнулся. Старику он позволял многое. – Так ить курица она и есть. – Камердинер расшнуровал завязки и помог королю снять нижнюю рубашку. – И преглупая. Вот так, ваше величество, давайте я сапоги сниму… Эдоард подчинялся ласковым рукам слуги. Слушал уютное ворчание и потихоньку успокаивался. А стоило прилечь – и боль чуть отпустила. Да, уснуть не удастся. Но хотя бы полежать, чтобы не так болело… Как ни спешил лэйр Ганц, но заглянуть к Алисии Иртон он время нашел. Женщины вели неспешную беседу. – …поехать на верфи, – говорила Лиля, когда Ганц вошел в комнату. – Почему нет? Папа будет рад. – Ваше сиятельство? – Лэйр Ганц! – Лиля почти взлетела с дивана, схватила друга за руки. – Все в порядке? – Я сейчас еду к Ивельенам. Ваше сиятельство, пообещайте мне дождаться меня здесь. – Хорошо. Серьезный взгляд, глаза в глаза. «Обошлось?» «Пока не знаю. Но лучше промолчать…» «Я промолчу. Алисия?» «Расскажите часть правды». Они молчат. Но иногда слова не требуются. Между ними словно протягивается тоненькая ниточка понимания. Кому-то понадобятся годы, чтобы достичь подобного, но не им. Они думают об одном и том же, чувствуют одинаково, сейчас они – почти одно целое. Лэйр Ганц уходит. И Алисия вопрошающе смотрит на Лилиан. – Что случилось? Лиля кратко пересказала историю с Ивельенами. То есть она умолчала о королевских родственных связях, да и о многом другом. Про догадки, письма… Она просто сказала, что Ивельены строили заговор против короны, а Лиля попала в эти жернова заодно. Если ее убить – заговорщики получили бы деньги, а со временем и верфи. Алисия покачала головой. – Заговор? Альдонай, король будет просто убит… – Главное, чтобы он потом не избавился от лэйра Ганца. – Лилиан! – Те, кто посвящен в государственные тайны, долго не живут. – Лилиан, Эдоард – умный и милосердный государь… – Мне хотелось бы так думать, – Лиля вздохнула, – но пока я буду волноваться. По своему опыту она не верила в справедливость власть имущих. Глава 2 Развязка первого узла Комната Алисии выглядела скорее мужской, чем женской обителью. Узкая кровать, высокий шкаф, несколько сундуков… простые строгие драпировки, стол… Когда Лиля спросила свекровь, почему она так и не обжилась здесь, та покачала головой: – Мне много не надо. Сейчас две женщины сидели и ждали. Не просто так Ганц попросил Лилиан отправиться во дворец. Вирман он забрал с собой, а обеспечить защиту графини своими силами ребята Лейса могли. Но… Мало ли что. Мало ли кто… Рисковать хозяйкой – а может, уже и кем-то большим, другом, например, – Ганц не собирался. Так что женщинам предстояло провести ночь в покоях Алисии. Вряд ли во дворце до них доберутся убийцы. Уж не в эту ночь точно. Потом – да. Есть опасения. А сейчас… Средние века. Главная беда – медленный обмен информацией. На дворцовой голубятне Ганц оставил двух вирман. Раньше утра ни одно сообщение до адресата не дойдет. А к утру все будет кончено. Лиля, которая знала о его планах, сейчас сидела в кресле и пила пустырник. Горькая гадость. Но успокаивает ведь… Алисия расхаживала по комнате. – Я и сейчас не верю, что Амалия… – Я бы тоже не поверила. Но что мы о ней знаем? – Она моя… – Дочь. А в остальном? – Жена, мать. Питер ее обожает. – А она его? Алисия задумалась. – Вроде бы тоже… – И как это проявляется? – Что ты имеешь в виду, Лилиан? Лиля вздохнула. Как тут объяснить… Это просто как пелена счастья в воздухе. Когда муж возвращается домой, а жена обязательно встречает его в коридоре и целует, и у него такие глаза… А потом они поворачиваются к дочери, которая тоже выбежала в прихожую, – и улыбаются. И в воздухе словно разливаются теплые солнечные лучи. И когда вдыхаешь запах этого дома – понимаешь, что здесь все счастливы. Можно облить квартиру «Шанелью», но нельзя подделать это. Счастье – словно светлячки, плывущие в воздухе. И проявляется повсюду. В жестах, улыбках, взглядах, прикосновениях…