– Присаживайся. – Благодарю. Ричард тоже присмотрелся к собеседнику. Бледный, глаза красные, явно усталый. Да еще и нога болит. Видно же, как он ее старается пристроить поосторожнее. – Как вы себя чувствуете? – Когда узнаю, что произошло, будет лучше, – отрубил Гардвейг. Действительно, ему стоило немалых усилий заставить всех молчать, когда не вернулась Анелия. Поползли сплетни, слухи – и пришлось сказать, что она решила поехать помолиться. Почему одна? Не одна. Сопровождение выделил Эдоард. Кто-то хочет об этом поговорить? Правда? Гардвейг бывал страшен в гневе, поэтому по углам шептались, но вслух старались ничего не говорить. И правильно. Целее будут. – Анелия прибыла во дворец, была встречена графом Иртоном, который сообщил ей об осмотре повитухами, – без особых эмоций перечислил Ричард. – Испугавшись, что ее тайна будет раскрыта, она умудрилась отравить графа и сбежала. Гардвейг выругался. Коротко и зло. Взглянул на Ричарда. – Граф скончался. Я знаю. Мои соболезнования. – Спасибо. – А Анелия? – До сих пор не поймана. – Знал бы – сам бы удавил. Ричард внимательно взглянул на собеседника. Нет, Гардвейг не лукавил. Он действительно так думал. – Никто не знал. – Что вы теперь намерены делать? И такая усталость была в голосе этого немолодого мужчины, такая обреченность… Он знал, что Джерисон – ближайший друг принца, даже почти родственник через вторую жену Эдоарда. Видел его. И понимал, что Эдоард не простит. Сам бы он точно… А значит – война. А он в Ативерне, как заложник. Альдонай, смилуйся над Уэльстером… – Как зовут вашу вторую дочь? Гардвейг вскинул глаза на Ричарда. Нет, не шалопай и не мальчишка сидел сейчас перед ним. Усталый не меньше него мужчина с грустными глазами. Который потерял близкого человека и нашел все-таки силы не мстить, не лить кровь, не втягивать страну в беды. – Ты хочешь… – Да. Анелия забыта, как и не было. Ваша средняя дочь должна приехать сюда. Подрастет – заключим брак. А помолвку как можно скорее. И подпишем все договоры. Гардвейг выдохнул: – Ричард… вы с отцом… – Нам это решение далось нелегко. И надеюсь, мы не ошиблись. Гардвейг мог бы сказать многое. Но нужны ли были слова в такой миг? Он просто протянул Ричарду руку. Понимание, признательность, благодарность, уважение – многое было не сказано между двумя королями в этот миг. Да-да, королями, пусть одному из них только предстояло надеть корону – он уже познал горький вкус власти. Гардвейг уже давно принимал жесткие решения и ломал всех, да и себя тоже, через колено. Ричард недавно, но сейчас их роднило одно чувство. Настоящий король знает, что он – первый, кто имеет честь отдать все для своей страны. Брать – это право однодневок и мерзавцев. Но король знает, что отдаст все, лишь бы жила его страна и был счастлив его народ. И это было общим у обоих мужчин. Руки встретились. Пальцы сомкнулись. Синие глаза глядели в серые. Сколько бы лет ни прошло – Уэльстер и Ативерна останутся соседями и друзьями. Пока будут живы эти короли, их дети и внуки. То, что сделали ативернцы для Уэльстера, не сотрется из памяти. Гардвейг вздохнул и чуть улыбнулся. – Твой отец должен тобой гордиться. – Надеюсь. Итак? – Мария. Мою вторую дочь зовут Мария, она на год младше Анелии. Я сегодня же напишу Милии. А сам останусь здесь, пока она не приедет. Благословлю вас, отпразднуем помолвку… и заодно чуть подлечусь. Я так понимаю, дин Дашшар не поедет в Уэльстер? Ричард улыбнулся в ответ. – Полагаю, что не поедет, ваше величество. – Гардвейг. – Полагаю, Гардвейг, что он не бросит свою ученицу. – Графиня Иртон. Очень своеобразная женщина. Что с ней сейчас? Ричард вспомнил спокойную красавицу, которая разговаривала с ним после похорон, едва сдерживая слезы боли и усталости, и так старалась быть сильной. – Ей плохо, но у нее осталась дочь. – И только? Очень жаль. Рик едва не выдал себя. А ведь действительно… Джес и Лилиан не были близки. Но кто об этом знает? И знает ли вообще кто-то? Джес молчал. Лилиан тоже скрытная. Поэтому если ночь, проведенная им, Риком, с Лилиан принесла плоды… ох… Ну и пусть. Пусть все будет как суждено. – Я не знаю, Гардвейг. Полагаю, она и сама не знает. – Надеюсь, Альдонай смилуется над ней. Хотя я был бы рад видеть ее гостьей в Уэльстере вместе с ее учителем. – Такие лекари и нам нужны, – шутливо возмутился Ричард. Самое главное было сказано и принято. Теперь можно чуть расслабиться. – Ничего, – Гардвейг усмехнулся, – я вот своих к ним на обучение загоню. Может, польза будет. – Вы себя получше чувствуете? – Ненамного. Но Тахир хоть не врал в лицо. Знаешь, когда тебе обещают, что проживешь еще долго, а в глазах – успеть бы сбежать, пока ты не сдох… Ричард сочувственно кивнул. Гардвейг взглянул на стол. – Вина предложить не могу. Запретили и даже не приносят, чтобы меня искушению не подвергать. Но есть вода. Холодная, родниковая… – С удовольствием… Мужчины чокнулись кубками и дружно глотнули водички. Ричард думал, что все должно быть хорошо. Посмотрим на Марию, подумаем… воспитаем и влюбим в себя. Никуда она не денется. А сам он… Тепло, забота и нежность – неплохая замена любви и страсти. Может, и он научится любить эту незнакомую девочку? Может быть… Гардвейг думал, что Эдоард молодец. И Ричардом можно только гордиться. Вырос бы его сын таким… Гардвейг вздохнул. Когда его сыну будет столько же лет, сколько сейчас Ричарду, его уже не будет. А внуки… Поживем – увидим. – Какова официальная версия для всех? – Предлагаю сообщить, что мы подписали договор, но Анелия почувствовала вкус к молитвам и решила уйти в монастырь. – Хм…