– А-а, понял, – кивнул Роман. – А чего он так вопил? Что там случилось-то? – Не он, а она, – строго поправила его Анна. – Марья Гавриловна. Она хотела тайком обвенчаться с возлюбленным, приехала в церковь ночью, в метель, уже в полуобмороке от страха и переживаний, плохо соображала и ничего практически не видела, священник их обвенчал, а когда она посмотрела в лицо жениху, то есть уже мужу, то увидела, что это вовсе не ее возлюбленный, а совершенно посторонний тип. Вот она и закричала: «Ай, не он! Не он!» Неужели сам не помнишь? – Теперь вспомнил, – пробормотал Дзюба вмиг одеревеневшими губами. – Я возьму еще? – Бери, конечно, тут на всех хватит, этот козел голодным не останется, не бойся. – Ты и завтраками его кормишь? – Ну а то! Трехразовое питание. Ты пойдешь к Аркадию, а я понесу вниз оладьи. Она говорила что-то еще, но Роман уже не слышал ее голоса и не разбирал слов. «Ай, не он! Не он!» Вот же черт! * * * В дверь квартиры, расположенной на восьмом этаже, капитан Дзюба позвонил ровно в 10.00. Аркадий Михайлович, полноватый, рыхлый, совсем седой, но с моложавым, почти без морщин, лицом, сразу приступил к делу, не тратя времени на ритуальные проявления вежливости и гостеприимства. – Слушаю твои соображения, – коротко произнес он, усевшись в кресло. Роман старался излагать покороче, но невольно уходил в подробности, ловил себя на этом, смущался и сбивался. Наконец ему удалось более или менее внятно изложить то, что пришло ему в голову в ходе чтения материалов. – Если Песков где-то допустил ошибку, то, скорее всего, не в первом убийстве, а во втором, – огласил он свой вывод. – Именно после второго убийства он заметно увеличил расстояние между городами и удлинил интервал. – То есть ты считаешь, что в Шолохове что-то пошло не так? – Мне так кажется. Это может быть связано с самим преступлением, а может быть, и нет. Допустим, что-то не заладилось со съемным жильем, или, например, с людьми, с которыми ему пришлось контактировать. И еще мне кажется, что второе убийство на пляже мог совершить вообще не Песков. – Любопытно… – Аркадий Михайлович потер пальцем переносицу. – То есть ты полагаешь, что во всю песковскую комбинацию совершенно случайно вмешался кто-то «левый», который со своим убийством точно попал в место преступления и в прошлогоднюю дату и таким образом вписался в общую картину? И наш Песков совершил не пять убийств, а только четыре? Ты сам-то веришь в такие совпадения? – Не особо, – признался Дзюба. – Звучит невероятно. «Вот сейчас и Аркадий назовет меня фантазером и сказочником», – обреченно подумал он. Но Роман ошибся. Его собеседник задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла и произнес: – На самом деле это очень важный момент, капитан, и с ним обязательно нужно разобраться. Ты должен понять, как этот человек мыслит и как чувствует, а для этого тебе нужно точно понимать, какие именно поступки он совершил. Значит, твоя первоочередная задача – убийство в Шолохове. Бери Анютку и поезжай туда, я сейчас позвоню, куда нужно, и все организую: транспорт, жилье. Поймав удивленный взгляд Дзюбы, усмехнулся и добавил: – Ну а как ты думал? Шолохов – та еще дыра, и чтобы из Сереброва переться туда с любимой девушкой, вместо того чтобы валяться с ней в койке, нужны очень веские причины. Например, возможность пошиковать и порасслабляться в гостевом домике на берегу водохранилища. А мажорный пацан из столицы, имеющий возможность снять этот домик, ну уж никак не поедет туда на электричке. Машину найду тебе подходящую, достойную сынка министерского чиновника. Доверенных людей, работающих на программу, у меня в Шолохове нет, но начальник там – хороший мужик, с ним можно договориться, чтобы дал парочку толковых ребят. Сроку тебе на все про все – не больше двух дней. Большаков торопит, так что ты уж постарайся. – Я понял. Аркадий Михайлович, а как быть с Анной? – С Анной? – недоуменно переспросил хозяин квартиры. – А что с ней не так? – Все так. Я имею в виду: можно ли рассказать ей, зачем я приехал и что здесь делаю? Аркадий Михайлович нахмурился. – Для чего? Аня знает ровно столько, сколько ей положено, чтобы эффективно работать на программу и выполнять мои поручения. – Вы не знаете ее! – горячо заговорил Дзюба. – Аня – не тупой исполнитель, она творческая личность, креативная, и чем больше она знает, чем лучше понимает ситуацию, тем выше будет результат ее работы. Я знаком с ней совсем мало, меньше суток, но даже за это время успел увидеть, что таких, как она, нельзя держать в неведении. Это их оскорбляет, отравляет им жизнь и мешает нормально работать. Вот вы поручаете ей составлять тексты о том, как в нашей стране гражданам заблокировали доступ к правосудию, а она даже словосочетания этого не понимает. Вы ей не объяснили, что и для чего она делает, и никто не объяснил. То есть ей сказали: вот тебе перечень фактов, напиши о том, как полиция и прокуратура уклоняются от возбуждения уголовных дел. И она пишет. А сути явления, внутренних механизмов Аня не понимает. Ей было бы намного легче, если бы она понимала. – И ты собрался прочесть Анютке курс лекций на тему «Правоохранительная деятельность»? – скептически осведомился Аркадий Михайлович. – А почему нет? Мне кажется, это было бы только на пользу делу. – Ну, валяй, дерзай, если времени и сил не жалко. – И еще… – Роман помялся, осознавая, что сейчас попытается перейти грань допустимого и, вполне возможно, получит за это по шапке. – Мне кажется, нужно рассказать Анне про Пескова. Пусть не все, не в подробностях, но от ее помощи будет больше толку, если эта помощь будет осознанная, а не механическая. Аркадий Михайлович несколько секунд молча смотрел на него, потом губы его разомкнулись. – Ты хоть понимаешь, капитан, какой это огромный риск? Ты готов взять на себя ответственность за последствия, если окажется, что ты ошибся? – Я понимаю только одно: в вашем городе я чужой, я ничего и никого здесь не знаю, кроме вас и Ани, и помогать мне может только она. У меня такая легенда, что я и обратиться-то за помощью не могу ни к кому. У меня руки связаны. Поэтому я должен сделать все, что в моих силах, чтобы мой единственный доступный помощник работал эффективно, – твердо ответил Дзюба. – А для этого мой помощник должен располагать информацией. Полковник в отставке расхохотался. Громко, смачно, от души, от чего его моложавое лицо как-то смялось и стало похожим на плохо пропеченный белый хлеб. – Ну, ты даешь, капитан! – проговорил он, утирая выступившие от смеха слезы. – Ну, ты молодец! Это кто ж тебя научил так мыслить? – Учителя были хорошие, – сдержанно ответил Роман. – Например, кто? – Полковник Бычков с кафедры ОРД. – Назар Захарович? – оживился Аркадий Михайлович. – Легендарный мужик, знаю его, приходилось сталкиваться. Большаков тоже у него учился. Неужели до сих пор преподает? – В мое время еще преподавал, а как сейчас – не знаю. – Понятно. Ну, а еще кого назовешь, кроме Бычкова? – Антон Сташис, мы с ним в одном отделе работаем. – Сташис… Сташис… – задумчиво повторил Аркадий Михайлович. – Не знаю такого, не знаком. А вот фамилию где-то слышал… Погоди, убийство тренера по фигурному катанию, правильно? – Так точно, – радостно подтвердил Дзюба. – Толковый опер, толковый, – согласно покивал полковник. – Ладно, будем считать, что коль он толковый, то учил тебя правильно. Анютке расскажи, что сочтешь нужным, но не увлекайся, хорошо? – Чем не увлекаться? – не понял Роман. – Доверием. Доверие, знаешь ли, штука коварная. Им увлекаться нельзя. Информацию дозируй, острые углы обходи. И сегодня же будьте готовы выехать в Шолохов. Тянуть нельзя, времени в обрез. Этих последних слов Роман сперва не понял. Почему времени в обрез, если последнее убийство Песков совершил 1 ноября, интервал между деяниями у него должен быть, по идее, больше месяца, а ведь сегодня только 12 ноября. Но потом он вспомнил вопрос, который задал ему в Тавридине полковник Конев: почему Большаков так явно торопится? Видимо, происходит что-то такое, о чем ему, капитану Дзюбе, знать не полагается. * * * Роман открыл дверь выданным Анной запасным ключом. В квартире на пятом этаже было тихо. Видно, Анна дослушала свою «Метель» и теперь работает на компьютере. Так и оказалось: девушка что-то печатала, ее пальцы метались по клавиатуре с немыслимой скоростью. Услышав шаги, она повернулась к Дзюбе и вопросительно посмотрела на него. – Все в порядке? Отчитался? – Мышонок, ты, конечно, можешь послать меня подальше, но нам с тобой придется сегодня уехать. – Уехать? Куда? Восторга в ее голосе Роман не услышал. Впрочем, это вполне ожидаемо… – В Шолохов. – За каким…? В смысле: зачем? – Я все тебе объясню. И не волнуйся, это не надолго, максимум на два дня. – Приехали, – сердито сказала Анна. – Началось. Хозяйка, дай водички попить, а то так есть хочется, что аж переночевать негде. – Мышонок… Анечка, я все понимаю, я свалился тебе на голову, причиняю тебе неудобства, но поверь: мне никто не поможет, кроме тебя. Я все тебе расскажу, и ты поймешь, насколько важно, чтобы ты мне сейчас помогла. Она вскочила со стула и сделала несколько нервных шагов от рабочего стола до двери и обратно. – А про этого козла ты подумал? – гневно заговорила она. – Он мне оплачивает трехразовое питание и уборку два раза в неделю. Что я ему скажу? Чтобы подыхал от голода и утонул в грязи? – Ты ему скажешь, что уезжаешь со своим парнем на пару дней на водохранилище. Дело житейское, он поймет. – На какое водохранилище?! – закричала Анна. – Середина ноября! Ты совсем обалдел, Гудвин?