Они наблюдают за Шерил. Лицо у нее, как обои в кабинете у Тома, бледно-желтое. В половине восьмого домой возвращается Том. Дети у телевизора, едят подогретую в микроволновке пиццу. — Где мама? — спрашивает он. — Наверное, куда-то поехала, — отвечает Маргарет. — Когда мы пришли из школы, дома ее не было. — Так машина-то на месте, — говорит Том. — Да? — переспрашивает Маргарет и снова утыкается в телевизор. Том подходит к лестнице и зовет: — Шерил! Ответа нет. Раздраженный Том влетает в кухню, вытаскивает из холодильника бутылку «Сэма Адамса», пробует пиццу. Когда он наконец поднимается наверх, уже слишком поздно. Нембутал спровоцировал дыхательную недостаточность, а она — остановку сердца. Том падает на колени, сжимает холодную руку жены и начинает плакать. — Ну за что же такое?! — вопрошает он вслух. И вспоминает за что. 61 Эрик работает всю ночь. Он выпил пять чашек кофе. Он, как матрешка, укрылся за шестью слоями анонимности и фальшивых имен. Стер все следы и использует новехонький макбук с айпи-адресом в австралийском Мельбурне. Он забрался в глубины лабиринта, но пока в безопасности. Точнее, он так считает. Результаты исследования радуют. Все кирпичики на месте. Они с самого начала были на месте. Условия Каруша — Куна — Таккера[56] оптимальны. Информация доступна каждому, кто знает, где и как ее искать. Все те намеки, все частные объявления, все признания… С каждым новым человеком, с каждым новым звеном Цепь многократно возрастает. Она давно балансирует на грани разрыва. Пока расползшаяся структура контролю поддается. Эрик пьет кофе и читает интересную работу Марии Шульд, Ильи Синайского и Франческо Петруччионе о предсказании линейной регрессии на квантовом компьютере. Алгоритм у них занятный, но Эрик понимает, что это отвлекающий фактор, материал для будущего анализа. «Алекса», голосовой помощник от «Амазона», в третий раз за ночь проигрывает «Physical Graffiti»[57]. Эрик замирает, чтобы послушать вступительный рифф «Trampled Under Foot». Эрик смотрит на фотографию: он с женой и дочерью в Нью-Йорке, перед Музеем современного искусства. Для Кэролайн это было лучшее место на свете. Жена и дочь улыбаются, а у него вид великомученика. Эрик качает головой, сдерживает слезы и просматривает маркированный список, который нужно сократить и перенести в дневник наблюдения за Цепью. Дела идут успешно. Приложение полностью не протестировано, но оно должно работать. И должно работать только для Рейчел. Эрик перестраивает список на экране макбука. Вот пункты, в которых он теперь практически уверен. 1. Манипуляторов как минимум двое. Два разных почерка и образа действий. Они родственники. Сибсы?[58] 2. Они из Бостона. 3. Они не связаны с организованной преступностью. 4. Они связаны с правоохранителями. За «Trampled Under Foot» начинается «Kashmir». Женщина наблюдает за Эриком уже полторы минуты. Пульс у нее зашкаливает. Инструкции она получила предельно ясные: убить Эрика и забрать блокнот. Она понимает, почему выбрана Цепь для этого задания — из-за двух судимостей за взлом с проникновением. Ее небось экспертом считают. А ведь ничего подобного, те два случая — издержки подросткового возраста. Сейчас она уважаемая учительница пятиклассников. Ей повезло, что на двери черного хода у Эрика такой старый замок. С ним и умений никаких не понадобилось. Ей повезло. Эрику не повезло. Вообще-то, она уже убивала. Собаку, на которую наехала на полуострове Кейп-Код. Пришлось взять лопату для уборки снега и избавить беднягу от страданий. Может, она точно так же поступает с Эриком. Жена у него погибла, дочь в сумасшедшем доме. «Да, пожалуй», — думает женщина и целится Эрику в спину. 62 В пять утра у Пита звонит будильник. Он отключает его, пока не проснулась Рейчел, и быстро выбирается из кровати. Кожа, глаза, внутренние органы требуют дозы. Пит держит себя «на голодном пайке» целый день, что близко к его личному рекорду. Он пробует прием под названием «растяжка», который рекомендовали ребята из реабилитационной программы. Нужно максимально растягивать перерыв между дозами — сперва целый день, потом полтора, а потом и два. Пит смотрит на часы. Прошло двадцать пять часов пять минут. Близко, очень близко к его личному рекорду. Он и чувствует себя неплохо. Пока. Пит готовит кофе, несколько раз отжимается, уходит в ванную и запирает за собой зверь. А если сварить половину обычной дозы? Сможет он так завязать? У него получится? Половина дозы — безумие, нужно хотя бы две трети. Пит отмеряет две трети обычной дозы, подогревает в ложке, набирает в шприц и вкалывает себе. Потом ложится на диван и на час погружается в сладкие сны. Пит снова просыпается. Он мог и дольше потерпеть. Самочувствие нормальное. Он снова пьет кофе, споласкивается под душем и готовит тесто для блинов. Пит вспоминает про оружие и в третий раз выходит к пикапу проверить, все ли на месте. Да, порядок полный. Он осматривает винтовку, кольт 45-го калибра, помповик Рейчел и девятимиллиметровый пистолет. Все четыре ствола он накануне брал с собой в тир, чтобы как следует попрактиковаться. У морпехов он был страшим механиком, но у них любой, вне зависимости от должности, в первую очередь боец. Следующей просыпается Рейчел. Спала она плохо. Среди ночи ее тошнило. Последнюю химию провели одиннадцать дней назад, но рвота не отступает. Или же причина только в страхе. Парень по имени Тезей позвонит девушке по имени Ариадна ровно в десять. Рейчел выходит из спальни и усаживается за стол в гостиной. Пит целует ее в макушку: — Ты совсем не спала? — Поспала немного. Снова видела тот сон. Какой именно сон, Питу спрашивать не нужно. Очередной кошмар. Очередной взгляд в будущее. Кайли просыпается в восемь, а уже в половине девятого приходит Стюарт. — Кто хочет блинов? — спрашивает Пит. Только он наливает тесто на сковороду, как на белоснежном «мерседесе» подъезжают Марти и Джинджер. Пит выключает огонь и вместе с Рейчел и Кайли выходит их встречать. — Ну вот, Лили, Розмари и Валет червей[59] собственной персоной! — восклицает Марти, хлопает Пита по спине, целует Рейчел и Кайли. — Ну а вы тогда… — начинает Пит, но ничего остроумного в голову не приходит. У них в семье язык хорошо подвешен только у Марти. «Красивая пара», — думает Рейчел. Волосы у Джинджер немного отросли, краска смылась — теперь Джинджер медно-рыжая. Так ей куда лучше, и даже у Марти рядом с ней глаза кажутся зеленее. — Пит приготовил блины, а я поджарю бекон, — говорит Рейчел, и они усаживаются в гостиной завтракать. — Брателло, блины отличные! — хвалит Марти. — Ты готовую смесь использовал? Пит качает головой: — Тут я согласен с Марком Биттманом[60]. Смеси для блинов — признак упадка цивилизации. — Вот так и прошло мое детство! — сообщает Марти, обращаясь к Джинджер и Кайли. — Задаешь невинный вопрос и выслушиваешь лекцию о том, что в этом мире не так. — Гнусная ложь! — парирует Пит. — Марти вечно все потакали. — Джинджер, а как прошло твое детство? — любопытствует Рейчел. — Ой, лучше не спрашивай! Оно получилось безумным. Годы в коммуне я почти не помню. До возвращения в Бостон мы где только не жили. — Поэтому тебе захотелось работать в ФБР? Ради стабильности? — Вообще-то, нет. Агентом был мой отец, а дед служил в Департаменте полиции Бостона, так что, пожалуй, это семейное. После завтрака Рейчел тихонько спрашивает у Марти: — Слушай, впрямь ничего, что мы двоих детей на вас вешаем?