– Нет. Есть друзья. Занимается какой-то японской борьбой. – Японской борьбой? Ну, не знаю. Как-то все это не складывается. Вы так не считаете, генерал? – Считаю, ваше величество, и смею предположить, что все может быть не так, как мы видим. – То есть вы думаете, что этого русского богатыря нам специально подставили? Сделали из него ширму, за которой скрывается истинный провидец? – Да, ваше величество. Подобный дар надо прятать и охранять так, чтобы никто не мог даже близко к нему подобраться. – То есть мы ничего толком не знаем? – Да, ваше величество. Пока у нас на подозрении есть только Богуславский. – У вас есть какой-то план? – Есть, но боюсь, он не сильно понравится вашему величеству. – Я слушаю вас, Эрих. – Нам надо выйти на прямые переговоры с Николаем Вторым. Изложить наши требования, но при этом не ставить перед ним жестких условий. Предваряя ваш вопрос, сразу скажу: в 1916 году Германия запросит мир, но его не получит. Вы помните эту фразу? – Помню. Погодите! Вы думаете, что мы тогда предложили такие условия сделки, что русские сочли неприемлемыми? – Точно так, ваше величество. Иначе бы этого предсказания на том листочке не было. Германский император бросил косой взгляд на генерала. Ему хотелось перенести свое нарастающее раздражение на кого-нибудь другого, но при этом он понимал, что если и выплескивать его, так это на самого себя. Он настолько был загипнотизирован двумя последними фразами, что на фразу о перемирии не счел нужным обратить внимание. Почему он упустил это? И тут же сам себе ответил: он уже тогда поверил. Легкий холодок страха поселился в его сердце с того самого дня, когда он прочитал это проклятое предсказание русского оракула. Он пытался не верить, говорил сам себе, что это чепуха, но страх, занозой сидевший в его сердце, был прямым доказательством, что это не так. «Верден. Ютландское сражение. Война растягивается на неопределенное время, и это притом, что еще англичане не вступали в войну по-настоящему. Нет сомнения, что после пары значительных успехов на их стороне выступит Америка. К тому же Австро-Венгрия показала себя слабым союзником. Будь на ее месте Россия… Попробовать предложить Николаю II мир? Вот только условия…» – Эрих, надо поработать над условиями возможного мира с Россией. Найдите надежных людей, которые могли бы проработать все возможные детали такого договора. Пока мы не убедились в правильности наших выводов, необходимо все держать в строжайшей тайне. – Понимаю, ваше величество. – Вы свободны, генерал. Выходя от императора, Эрих фон Фалькенхайн думал о том, что если переговоры и пройдут, то они будут необычайно трудными. «Вильгельм слишком упрям и своенравен, а у русского царя нет практичности, зато в голове полно всякой славянской чепухи. Но это надо сделать! Или иначе меня ждет незавидная судьба!» Прибыв на место службы, генерал первым делом вызвал подполковника Дитриха фон Лемница, свое доверенное лицо, и после двух часов совещания за закрытыми дверями тот срочно выехал в Берлин. Потом произошел прорыв генерала Брусилова на Восточном фронте, и все дела отошли на другой план, но окончательно забыть о нем не дал телефонный звонок, раздавшийся через три недели утром, когда генерал только сел завтракать. На пороге возник дежурный адъютант со строгим выражением лица: – Звонок из личной канцелярии его императорского величества, господин генерал. – Соедините с моим кабинетом. После звонка генерал снял трубку. – Здравствуйте, генерал. – Здравствуйте, ваше императорское величество. – Как продвигаются наши дела? Генерал сразу понял, что речь идет не о положении на фронте, так как император регулярно получал сводки о положении дел, поэтому ответил обтекаемой фразой, суть которой могла быть понятна только кайзеру: – Еще неделя, ваше императорское величество и у вас будут все необходимые документы. – Не затягивайте, генерал. Начальник Генерального штаба повесил трубку и сразу подумал о том, что беспокойство Вильгельма в таких делах обычно ему несвойственно. «Он боится. Боится! Больше ничем это не объяснишь. Дьявол всех раздери! Эти предсказания невольно заставляют думать о себе словно о пешке. Кто-то играет, а ты стоишь на доске и ждешь своей участи», – он посмотрел на остывающий завтрак и резко отодвинул от себя тарелку. Есть уже не хотелось. Неделя пролетела как один день. Неожиданный прорыв русских дивизий спутал все планы германского командования, но, несмотря на это, рано утром на пороге кабинета кайзера появилась подтянутая фигура генерала Эриха фон Фалькенхайна. – Ваше императорское величество, генерал… – Здравствуйте, Эрих! – оборвал его кайзер. – Вы довольно раннее время выбрали для визита. Что-то случилось? Докладывайте! – Пришло новое послание, ваше величество. Этим и объясняется мой столь ранний приход к вам. Оно пришло три дня назад, но я узнал о нем только вчера, так как был с инспекцией в войсках. – Дайте мне письмо! Кайзер не стал на этот раз рассматривать конверт, а сразу его надорвал. Достав листок, торопливо его развернул и впился в него глазами. Дважды пробежал по тексту глазами, затем протянул бумагу генералу. Начальник генерального штаба, охваченный в равной мере, как любопытством, так и нетерпением, чуть ли не выхватил ее из рук императора и быстро прочитал вслух текст. – Битва на Сомме. Большие потери. Гм! Сомма. Англичане и французы готовят наступление? – задумчиво задал сам себе вопрос генерал. – Это я должен задать этот вопрос Главному штабу! – Для меня это не новость, ваше величество. Мне уже докладывали о скоплении артиллерии и подходе новых английских дивизий. Да-а… Значит, они все решились. Пусть идут, нам есть чем их встретить. – Вы так уверены, Эрих? – Ваше величество, наши позиции обороны достигают в глубину до семи-восьми километров, система опорных пунктов… – Генерал! – Извините меня, ваше величество! Мне только хотелось… – но увидев легкую гримасу раздражения на лице своего императора, Эрих фон Фалькенхайн на мгновение запнулся, но решил продолжить: – Раньше я бы с легкостью в душе сказал вам, что уверен в надежности линии обороны, стойкости и храбрости германских солдат, но теперь, с появлением этого оракула, ни в чем уже не уверен. Словно кукла-марионетка, которую дергают за ниточки…. Извините меня, ваше величество. Вильгельм, который последнее время нередко приходил к подобным мыслям, бросил на генерала сочувствующий взгляд. Эрих фон Фалькенхайн не смог по достоинству оценить его, так как, изучив характер кайзера за многие годы, вообще не предполагал наличия у него чувств, подобных этому. Император, которому подобная ситуация нравилась еще меньше, словно наказывая себя за секундную слабость, отдал приказ резким тоном: – Генерал, по возвращении в ставку принять немедленные меры! Вы поняли предстоящую перед вами задачу?! – Будет выполнено все в точности, ваше величество! – Присядьте, Эрих. Как говорят русские: в ногах правды нет. Вам что-то удалось узнать о русском провидце? – Ничего особенного, за исключением одной поездки. Богуславский ездил на Сестрорецкий оружейный завод. Пробыл там в общей сложности два часа, потом уехал. Что он там делал, выяснить не удалось. – Что может делать прорицатель на оружейном заводе? – Никогда не сталкивался с ясновидцами, поэтому не представляю, на что они способны. – Непонятно и запутано, – задумчиво произнес германский император. – Может, это просто отвлекающий маневр русских, ваше величество? – Возможно, а теперь мне хотелось бы услышать ваше мнение по поводу нового предсказания. – Очевидно только одно, ваше величество. Предсказание малопонятно из-за чувства союзнического долга. Русские нам как бы говорят: мы знаем о том, что произойдет, но подробности вам раскрывать не будем. Еще, мне так кажется… что этим они дают нам понять, чтобы мы поторопились с договором. – Почему вы так решили, Эрих? – Мне кажется, что все эти три предсказания, словно вехи, указывают нам путь, ведущий к перекрестку. Когда мы его достигнем, нам предстоит выбрать путь. Император с некоторым удивлением посмотрел на своего начальника штаба. – Что-то раньше подобных выражений я от вас не слышал, Эрих. Генерал замялся. – Не хотел об этом говорить, ваше величество… Гм. Вся эта круговерть с оракулом и предсказаниями настолько сбила меня с толку, что, будучи в Берлине, я решился пойти к одной известной ворожее… Понимаю, что это все звучит глупо, но сделать с собой ничего не могу: невольно начинаю во все это верить. – Не вы один, Эрих, – не смог удержаться от признания германский император, но сразу ушел от скользкой темы. – Интересно, как там мой кузен Ники? – Вы думаете, что с ним происходит то же самое? – То же самое или другое, но и так понятно, что он еще в большей степени, чем мы, зависит от них! – с нарастающей злостью воскликнул германский император. – Его толкает страх! Это очевидно! Иначе что могло его подвигнуть на переговоры! Ведь неуверенность, слабость и вялость характера – в этом весь мой кузен! Всю свою жизнь он изображает из себя рыцаря без страха и упрека, но все видят, что это только защита для того, чтобы скрыть слабость и неуверенность в себе. Кайзер сейчас выплескивал из себя злость и раздражение этими словами. Генерал слушал и радовался тому, что все эти чувства и слова обрушились не на него, а на русского царя. Неожиданно кайзер оборвал сам себя и резко спросил: – Полагаю, что папка у вас в руках – это наши требования к русским? – Да, ваше величество. Девяносто шесть листов. – Изложите основные пункты.