Вдруг распахиваю глаза, вспоминая этот сон. Невольно стискиваю ноги. Там тут же начинает ныть от ярких картинок в моей голове. Осмотревшись, понимаю, что нахожусь в спальне Честера. Взглянув под одеяло, понимаю, что голая ниже пояса. Абсолютно обнаженная. Значит, не сон? И все было? Было на самом деле? Дверь тихонько отворяется, и я вижу, как в комнате появляется Ратмир. Его бедра обернуты темным полотенцем, кожа распаренная, а волосы и борода влажные. Лицо все такое же раскрашенное, но на него уже не так страшно смотреть. А мне и не было страшно. Не пугаешься такого, когда смотришь на своего человека. – Я думал, ты проспишь до утра, – негромко выдает свое предположение мужчина. – А сейчас? – спрашиваю, хотя мне совсем не интересно. – Три часа ночи. Может, четыре. Цербер усаживается рядом со мной на кровать. И теперь я уже могу прикоснуться к нему, вдохнуть такой знакомый запах. – Прости меня за это, – укладываю ладошку ему на щеку. Ратмир накрывает ее своей. Мы смотрим друг на друга, и разговор будто не идет. Я боюсь разрушить что-то между нами одним нелепым словом. И Цербер, словно, тоже не знает, что сказать. Вчера ведь он говорил, что мы с малышом ему нужны, очень нужны… а это громкие слова. Они, вроде как, дали толчок к новому этапу наших отношений, к которому нам обоим очень сложно перейти. Не в силах больше испытывать на себе давления затянувшейся паузы, я поднимаюсь на постели, чтобы поцеловать Ратмира. Коснуться его припухших, разбитых от недавней драки с братом, губ. Наверное, ему было больно ласкать меня вчера… но я даже не подумала о таком, потому что было слишком сладко. И я целую его нежно. Ласково провожу губами и языком. Не хочу, чтобы Ратмир вновь испытывал неприятные чувства. Лишь жажду показать свои. Мне это необходимо. – Я хочу… – вдруг произношу неожиданно даже для себя самой. – Хочу сделать тебе приятно. Цербер усмехается. Выражение лица у него сейчас такое, будто малый ребенок сказал умилительную чушь. Мне становится даже обидно, но я стараюсь не обращать внимания. Спрыгиваю с кровати. Гораздо более резво, чем требовалось и располагаюсь на полу перед Ратмиром. Инстинктивно облизываю губы. Тянусь к полотенцу, скрывающему от меня самое главное. А когда откидываю влажную ткань в сторону, то замираю, завороженная зрелищем. Смотрю на вздыбленный орган, невесть когда успевший стать таким большим. Неужели, от поцелуя так завелся? Во рту, как по команде, собирается слюна, и я тянусь вперед, чтобы вдохнуть притягательный аромат. Смесь запаха мыла и возбужденного мужского тела. Горячего. До одури сексуального и, принадлежащего сейчас только мне. Острый, терпкий аромат мигом отдается во мне. Но я уже не удивляюсь реакции своего тела. Тому, как мгновенно распаляется плоть. Так было всегда и будет, наверное, до конца моей жизни. Перехватываю громадный член у основания. Поднимаю взгляд на Ратмира. Точно ожидаю его одобрения, согласия с тем, что делаю все правильно. Мужчина закатывает глаза. И это становится для меня финальной отмашкой. Член дергается, почти касается раздутой багровой головкой моих губ. Но я действую по-другому. Опускаюсь ниже и провожу языком по тяжелым яичкам. Ласкаю их языком и губами. Наверное, сейчас я должна чувствовать себя иначе. Униженной и пристыженной подле его ног. Но все не так. Я принимаю позу покорности, потому что сама этого хочу. Потому что жажда доставить удовольствие мужчине, которого, кажется, очень сильно люблю, не дает мне покоя. И мне плевать, как это выглядит. Какое осуждение я могу получить со стороны. Сейчас важно лишь звериное рычание, раздающееся над моей головой и твердеющий еще больше ствол, который я еще сильнее стискиваю в своей ладони. А он бьется в нее. Толчками. Так жарко отзывается на мои действия. И тогда я больше не сдерживаю себя. Провожу кончиком языка по налившейся головке, облизывая ее, и спускаюсь ниже по упругой плоти, обтянутой нежной и бархатистой кожей. А потом вбираю член в рот. Насаживаюсь на него губами и посасываю. Алчно и одержимо. Все больше ускоряясь и усиливая нажим. Ратмир глухо и протяжно стонет. Он не трогает меня, не пытается все контролировать, а просто наслаждается процессом. И я стараюсь для него. Изо всех сил стараюсь, хоть и понимаю, что мои движения и действия еще очень далеки от совершенства. Член оказывается все глубже. Интенсивнее скользит у меня во рту. Цербер начинает подмахивать бедрами. Проталкивает себя дальше. И я чувствую эту мощь. Как жестко, но все равно осторожно он толкается внутрь меня. Прокладывает путь к горлу, пока его не начинает сводить неприятным спазмом. И, кажется, Ратмиру это нравится – брать меня так глубоко, что появляется дрожь во всем теле, и кожа покрывается испариной. И когда мужчина укладывает мне на затылок свои руки, я спешу максимально расслабиться, и позволить ему сделать все так, как он хочет. Раскрываю шире рот, и только чувствую, как гуляет в нем закостеневшая до состояния камня плоть. Как Ратмир с рыком загоняет ее в самое горло, отчего перекрывается весь кислород. Но я не испытываю неприязни, потому что его стоны, дикое, животное удовольствие, заставляют сотрясаться и меня тоже. Желать большего. Чувствовать, как сжимается от похоти моя влажная плоть. А Цербер вдруг освобождает меня, переворачивает спиной и сам встает на колени позади. Вынуждает прогнуться в спине и входит. Жестко. Без прелюдий. Прямо на полу. Глава 91 Ассоль Мы лежим запыхавшиеся на полу, и я, даже несмотря на это, чувствую себя счастливой. С милым рай в шалаше – все же верно говорят. – У нас осталось мало времени, – напоминаю Ратмиру, прижимаясь к его широкой и очень горячей влажной груди. – Сегодня вечером пройдет уже двое суток. В спальне снова повисает пауза. Мне не нравится, когда Ратмир молчит. Кажется, что в такие моменты, он что-то очень тщательно прокручивает в голове, а после обязательно оттолкнет меня. Решит, что больше нам не стоит быть вместе. На этот раз мне нечем разбавить затянувшееся молчание. А еще очень страшно. Я не знаю, что буду делать, если Ратмир сейчас заберет свои слова обратно. Оставит меня. – Ты уверена, что этого хочешь? – вдруг спрашивает он. – Чего именно? – уточняю, поджимая губы. – Ты сказала, что у НАС мало времени, а, значит, собралась уезжать со мной, – поясняет Цербер. Его голос холоден и ровен. Либо он так умело прячет свои чувства, либо, на полном серьезе, лишен их. – А ты уедешь? – прикусываю ставшие вдруг очень сухими губы. – Я хочу, чтобы уехал, – в спешке добавляю. Еще одного такого кровавого месилова не выдержу. И тут меня вдруг осеняет. В голову приходит что-то, что заставляет поднять голову с широкого плеча мужчины, а потом и вовсе подскочить на ноги. – Мы должны уехать! – взволновано смотрю на него. – Прямо сейчас, Ратмир! – Что случилось? – Я сбежала из дома из-под самого носа охраны! Черт! Совсем забыла! Они могут отследить машину по камерам… сколько времени прошло? Что, если отцовские парни будут здесь с минуты на минуту? Цербер смотрит на меня, точно снова обдумывает. – Ты же не собираешься отдавать им меня? – прищуриваюсь. Почему-то сейчас складывается именно такое впечатление. – Я не вернусь к ним, понял?! Если ты собрался так делать, то я сейчас же… я… Да я в лес убегу! – грожусь первым, что пришло в голову. Ратмир начинает громко хохотать. Ни разу не видела, чтобы он так смеялся. Я вообще не припомню, чтобы он улыбался даже. Вечно хмурый. – Что? – у меня у самой на лице появляется дурацкая улыбка. – Ты забавная, – признается бугаина. – И очень маленькая девочка. – Ратмир! – с укором смотрю на него. – Это не смешно! Родители не оставят меня тебе просто так, ты разве не понимаешь? Мужчина вздыхает. – Ладно, собирайся, – говорит он мне. – Куда мы поедем? – Пока домой. Твой отец не знает, где это место, – Ратмир тоже поднимается с пола и встает рядом со мной. В очередной раз отмечаю, какой он огромный. Но все же уязвимый, когда дело касается меня. Одержимый. Бешеный. А еще псих. Психопат на таблетках. Тогда почему мне не страшно? Не страшно от него, а за него. За его чертову жизнь! – Зато Валиевы знают. Мы не сможем там остаться, – напоминаю ему. – Послушай, Ассоль, – Цербер склоняет голову и внимательно вглядывается мне в глаза. – Я уже не в том возрасте, чтобы выслушивать советы от малолетки. – Но… – Ты или доверяешь мне или… Мужчина не договаривает, но этого и ненужно.