Он усмехнулся: – Кроме радости, это ведь и моя обязанность. Я – коврик с надписью «Добро пожаловать», который кладут у дверей Гавайских островов. Я воплощаю гостеприимство целого острова и отвечаю за то, чтобы наша реклама угодила точно в цель. Но к вам, поверьте, я испытываю искренние чувства. – А где корреспонденты? – нетерпеливо спросила она. – По-моему, они еще в объятиях Морфея. Не упрекайте их. Они убаюканы шепотом свежего ветерка, колышущего листья кокосовых пальм. Ладно, это лирика. Лучше расскажите мне о своих делах, а я уж позабочусь о том, чтобы статья появилась во всех газетах. Вы закончили съемки боевика о южных морях, пока были на Таити? – Не совсем. Мы должны снять еще несколько ключевых эпизодов в Гонолулу. Жить здесь гораздо удобнее, а природа тут такая же роскошная, как и на Таити. – Еще бы! – воскликнул юноша. – Экзотические растения, море цветов, ярко-зеленые холмы, синее солнечное небо с белыми, похожими на волны облаками, – мечта о вечно неизменных тропиках и вечном блаженстве жизни. Последняя фраза – из моего нового стихотворения. Вчера сочинил. Шейла рассмеялась: – Звучит очень мило. – Вы долго пробудете в Гонолулу, мисс Фейн? – Долго. Я даже прислала сюда своих слуг. Они сняли мне дом на побережье. Я задыхаюсь в гостиницах, и там вечно все на меня глазеют. Надеюсь, дом выбрали просторный… – Да, – кивнул Брэдшоу. – Я был там вчера. Жилище готово и ждет вас. Я видел вашего дворецкого и секретаршу, Джули О’Нейл. Хорошая девушка. Где вы находите таких секретарей? Шейла улыбнулась. – Джули – нечто большее, чем секретарь. Она для меня вроде дочери, хотя, конечно, это смешно, поскольку разница в возрасте у нас не так уж велика. Мать Джули была моей любимой подругой, и, когда она умерла четыре года назад, я взяла девочку к себе. Нужно иногда делать добрые дела, – добавила актриса со скромным видом. – Конечно, иначе нас не примут в бой-скауты, – пошутил Брэдшоу. – Джули говорила мне, что вы очень добры к ней. – Как же иначе? Джули такая замечательная! – Согласен, – горячо подхватил молодой человек. – Если бы у меня был под рукой словарь рифм, я бы сию же минуту сочинил стих про эту очаровательную девушку. Шейла пристально посмотрела на него: – Вот как? Когда вы успели познакомиться? Джули приехала сюда всего два дня назад… – Я ненадолго отлучался в Лос-Анджелес и вернулся на том же пароходе, что и Джули. Это было лучшее путешествие в моей жизни. Лунный свет, серебристая гладь моря, молодая леди… – Ну ладно, сюда идут, – поспешила Шейла сменить тему разговора. К ним подошли двое: усталый, со следами разочарования на лице мужчина, одетый как типичный голливудский актер, и изящная девушка лет двадцати. – Познакомьтесь, – сказала им Шейла. – Это мистер Брэдшоу из туристического бюро, а это – мисс Диана Диксон, она участвует в моей новой картине, и Хантли Ван Горн – главный герой и мой партнер по фильму. Мисс Диксон оживленно всплеснула руками: – Гонолулу – прелестный город! Я всегда мечтала побывать тут, какая красота! – Не трудись, Диана, – прервала ее звезда экрана. – Мистер Брэдшоу живет здесь и привык к этой красоте. Его ничем не удивишь. – Ну почему же? – возразил юноша. – Меня всегда радует, когда наши гости восхищаются Гонолулу. Особенно такие симпатичные девушки. – Он повернулся к актеру и с улыбкой произнес: – Мистер Ван Горн, я не раз видел вас на экране. Ван Горн иронично улыбнулся. – А что тут удивительного? Туземцы на острове Борнео – и те видели меня. Шейла говорила вам о нашем новом фильме? – Маловато. У вас хорошая роль? – Я плохие роли не играю. Я, видите ли, – житель тихоокеанских островов, циник, бездельник и постепенно опускаюсь все ниже и ниже… – Так оно и есть, – кивнула Шейла. – Я опускаюсь на самое дно и чувствую себя там превосходно, – ничуть не смущаясь, продолжал Ван Горн. – И вдруг, можете такое представить? Я спасаюсь и совершенно перерождаюсь благодаря любви первобытной смуглолицей девочки. – Какой девочки? – не понял Брэдшоу. – А, вы говорите о роли мисс Фейн? Да, кажется, сюжет фильма очень увлекательный, но пока не рассказывайте, а то потом будет не интересно смотреть. – Он повернулся к Шейле: – Я очень рад, что съемки продолжатся в Гонолулу. Мои коллеги из бюро тоже в восторге. А теперь мне надо бежать. На пароходе есть и другие знаменитости. Один англичанин по имени Алан Джейнс, фантастически богатый… – Я беседовала с ним, когда вы подошли ко мне, – призналась Шейла. – Да? Благодарю за информацию. Пойду искать его. Алмазные копи, Южная Африка – звучит великолепно. Мы на Гавайях любим искусство, но если в гавани появляются деньги, такой момент нельзя упускать. Ладно, мне пора. Мы еще увидимся, мисс Фейн. Он исчез, а трое артистов подошли к перилам. – Вон смотрите, Вэл идет, – сказал Хантли Ван Горн. – У него такой вид, точно он чувствует себя в тропиках, как дома. Ван Горн говорил о Вэле Мартино, режиссере очередного фильма с участием Шейлы; этот седовласый, полный, невысокого роста господин в безукоризненном белом костюме быстро двигался навстречу вновь прибывшим коллегам. На нем сиял ослепительно-красный галстук, и почти аналогичного цвета было его широкое массивное лицо – факт, свидетельствовавший о том, что мистер Мартино не следил за своим давлением и не изнурял себя диетой. – Ну, – довольно приветствовал он всю компанию, – вот мы и приехали. Слава богу, что Таити позади. Отныне я буду вести съемки в тропиках лишь в том случае, если их разорят вторгшиеся американцы. Вы общались с юношей-корреспондентом, Шейла? Он из местной газеты? – Не совсем. Это мальчик из туристического бюро. – Надеюсь, вы не упустили случая рассказать о нашем новом фильме. Нам сейчас любая реклама не помешает. – Ах, не будем пока о фильме, – усталым голосом протянула артистка. «Океаник» медленно подходил к почти пустынному пирсу. Шейла разочарованно смотрела на жалкую горстку собравшихся горожан. Она ожидала увидеть огромную толпу школьниц в белых платьях с гирляндами цветов, как бывало раньше, когда актриса приезжала сюда. Но ведь история не повторяется, к тому же было всего семь часов утра. – Джули! – вдруг воскликнула Шейла. – Смотрите, вон она, у самого края пирса. Машет нам рукой. – И мисс Фейн ответила на приветствие своей секретарши. – Кто это рядом с ней? – удивился Ван Горн. – Боже, никак Тарневерро? – Точно он, – подтвердила мисс Диксон. – Что он тут делает? – спросил актер. – Я пригласила его, – ответила Шейла и обратилась к подошедшей к ней горничной в скромном черном платье: – Что случилось, Анна? – Таможенники, мадам. Идет осмотр. Вам лучше пойти туда, они хотят поговорить с вами. – Хорошо, – согласилась артистка и последовала за горничной в свою каюту. – Ну что скажете, Диана? – усмехнулся Ван Горн. – Она пригласила сюда из Голливуда этого хироманта-жулика! – Почему жулика? – вскинула брови мисс Диксон. – Тарневерро – удивительный человек. Он рассказывал мне поразительные вещи о моем прошлом и будущем. Я никогда и шагу не ступаю, не посоветовавшись с ним, и Шейла тоже. Мартино покачал своей большой головой. – Отвратительно, что наши голливудские актрисы сходят с ума по колдунам. Выбалтывают им все свои тайны. Когда-нибудь такой вот субъект опубликует свои мемуары. Хороши вы там будете! Такие люди, как я, стараются поднять кинематографию на достойный уровень, а вместо этого… Ладно, что тут поделаешь? – Ровно ничего, – кивнул Ван Горн. Через узкую полоску воды, разделявшую их, он рассматривал высокую тонкую фигуру предсказателя. – Бедняжка Шейла! Есть что-то трогательное в ее вере в этого шарлатана. Я знаю, о чем она собирается его спросить: выходить ли ей замуж за Алана Джейнса. – Да, – согласилась мисс Диксон. – Шейла желает знать, будет ли она с ним счастлива. Она послала Тарневерро телеграмму в тот самый день, когда Джейнс сделал ей предложение. А что тут такого? Замужество – серьезный шаг. Мартино пожал плечами. – Если бы она спросила меня, я бы и без колдуна предсказал ей ее будущее. Ее карьера в кино заканчивается. Через полгода истекает срок ее контракта, и мне известно, – но это, конечно, строго между нами, – что он не будет возобновлен. Я предвижу, что она предпримет длительное путешествие за границу, чтобы сняться там в каком-нибудь заурядном фильме, и это станет началом конца. Так что ей надо торопиться зацапать алмазного короля, пока он еще не передумал, а не терять время на возню с будуарным гадальщиком. Но таковы все женщины. Вы не хотите считаться с реальностью, – добавил режиссер, обращаясь к Диане, и удалился. Формальности были быстро улажены, и «Океаник» стал на якорь. Шейла Фейн первой спустилась по трапу и попала в горячие объятия своей секретарши Джули – девушки молодой, стремительной и деловой. – Все готово, Шейла, – радостно сообщила она. – Дом великолепный! Джессоп уже там, и мы нашли чудесного повара-китайца. Машина ждет. Актриса взглянула в черные, глубоко посаженные глаза мужчины, стоявшего рядом с Джули. – Мистер Тарневерро, какая для меня радость видеть вас здесь! Я знала, что на вас можно положиться. – Всегда, – серьезно ответил предсказатель. Толпа в порту была невелика, но шумна и беспорядочна. Горничная Анна вся увешалась чемоданами и пакетами, и Тарневерро взялся помочь ей. В его поведении не замечалось высокомерия, он обращался с горничной так же подчеркнуто вежливо, как с кинозвездой. На пристани появились Алан Джейнс и Брэдшоу. Юноша бросился приветствовать Джули с таким жаром, будто только что вернулся из длительного опасного путешествия, а Джейнс спокойно сказал Шейле: – Я буду волноваться, можно мне прийти сегодня под вечер? – Конечно, – улыбнулась она. – Вот моя Джули, я вам говорила о ней. Джули, сообщи мистеру Джейнсу номер нашего дома. Это где-то за Гранд-отелем на Калакауа-стрит. Джули дала адрес, и англичанин хотел откланяться, но Шейла задержала его: – Одну минутку, разрешите представить вас моему старому другу из Голливуда. Мистер Тарневерро, подойдите сюда. Предсказатель передал пакеты шоферу и приблизился. Джейнс удивленно взглянул на него.