– Извините, что до сих пор не нанес вам визит, – поклонился он. – Но мне сказали, что у вас болит голова. Надеюсь, вам лучше? Вот мой скромный подарок, – добавил он и подал Шейле изящную бутоньерку, обернутую в папиросную бумагу. – Ой, какая прелесть! – деланно улыбнулась она. – Да, вижу, что я опоздал: кто-то уже преподнес вам орхидеи. – Он нахмурился, увидев цветы на ее платье. – Надеюсь, это не значит… – пробормотал он, теряясь, но взял себя в руки и договорил: – Я не могу жить без вас, Шейла. Она грустно посмотрела ему в лицо: – Мне очень жаль, но я не могу выйти за вас замуж… – Значит, это правда? – недовольно спросил он. – Что? – То, что сказал утром Ван Горн. Что вы послали за гадальщиком, каким-то жуликом, и он решает вашу участь. Это ведь он посоветовал вам не принимать мое предложение? – Лицо англичанина вспыхнуло от гнева: – Будь у вас какое-нибудь разумное основание, я бы примирился. Но позволить стать между нами фокуснику, а попросту мошеннику, это слишком! На пароходе мне казалось, что вы любите меня. – Может, так оно и было… – Тогда ничто в этом мире не помешает мне. – Погодите, Алан. Я делаю это ради вас, поверьте. Мы с вами не были бы счастливы. – Это колдун внушил вам такую чушь? – Он лишь подтвердил то, что я знаю сама. Прошлое, Алан, не умирает! Вы честный, порядочный человек, и я не вынесу, если из-за меня вы запачкаетесь грязью. – Послушайте, Шейла, бросьте все эти странные измышления. Я люблю вас и обещаю заботиться о вас. В полночь я уезжаю. Забудьте своего гадальщика. Я уверен: в том, что вы так подвержены его влиянию, виноваты не вы, а ваш образ жизни, ваш темперамент. Выкиньте из головы этого лживого советчика и, пока я еще здесь, дайте мне слово… – Нет, я не вправе, – покачала она головой. – Куда вы? А обед? – встревожилась она, когда Алан с достоинством повернулся на каблуках и направился к двери. – Мне надо побыть одному. Может, зайду попозже. – Алан, простите, я так переживаю! – прошептала она, взяв его за руку. Он схватил ее в объятия и решительно посмотрел на орхидеи, приколотые к ее плечу маленькой, усыпанной бриллиантами брошкой. – Я не откажусь от вас, Шейла. И никто вас у меня никогда не отнимет. С этими словами он повернулся и вышел, а актриса бессильно опустилась в кресло и долго сидела одна, после чего отправилась на террасу. Луна еще не взошла, и широкая лужайка между домом и пляжем была погружена во мрак. Издалека долетали восторженные возгласы Джули, Джима и Дианы, сражавшихся с прибоем. Шейла прошла через террасу к двери, выходившей на лужайку, остановилась и вгляделась в темноту. Ей показалось, что под деревом справа виднеется чья-то темная тень. Внезапно тень пошевелилась. Шейла широко распахнула дверь и выбежала на лужайку. В это время Алан Джейнс мрачно шагал по Калакауа-стрит к Гранд-отелю. Минут через пять он вошел в просторный прохладный холл, обогнул витрину магазина с драгоценностями и восточными шелками и цветочный киоск, где еще недавно купил орхидеи, которые теперь лежали, забытые, в гостиной Шейлы Фейн. Через минуту он приблизился к дверям VIP-зала и остановился на верхней ступеньке, разглядывая посетителей. В этот час большинство постояльцев отеля обедали в ресторане, так что зал и терраса были почти пусты. Джейнс сбежал по ступенькам, свернул на террасу и направился прямо к креслу своего врага. – Встаньте! – хрипло велел он. Тарневерро вздрогнул от неожиданности, но быстро принял холодно-равнодушный вид. – Я вправе ожидать от вас более вежливого обращения, – с напускным спокойствием произнес он. – Мы ведь едва знакомы. – Встаньте, – резко повторил Джейнс, – и идите за мной. Нам нужно поговорить в VIP-зале. С минуту предсказатель сидел неподвижно, измеряя взглядом стоявшего перед ним противника, потом поднялся и, извинившись перед своими пожилыми собеседниками, направился вслед за англичанином в зал. – Что это значит? – возмущенно спросил он, когда они остановились возле арки, словно актеры, готовые разыграть драму. – Что вы себе позволяете? – Я требую от вас объяснений, – без предисловий заявил Алан Джейнс. – Каких? – Я имел честь сделать предложение мисс Фейн, и у меня были все основания полагать, что она ответит мне согласием, но сегодня она советовалась с вами по этому вопросу, до которого вам, признаться, нет никакого дела. Так вот, вы уговорили ее отказать мне. Тарневерро с ухмылкой пожал плечами: – Я не намерен обсуждать с посторонними то, что происходит на моих сеансах. – Я не посторонний, черт возьми! – Я сообщаю своим клиентам только то, что своими глазами вижу в магическом кристалле. – Вранье! Шарлатанство! – Алан гневно взглянул в лицо предсказателя. – Вы лжете. Вы, очевидно, сами влюблены в Шейлу Фейн. – Мисс Фейн очаровательна, спору нет, – приторно улыбнулся Тарневерро, – но я считаю недопустимым питать нежные чувства к своим клиенткам. Я дал ей совет, потому что не усмотрел счастья в этом предполагаемом браке. Между прочим, я оказал вам услугу. – Мне? Вы с ума сошли! Я не нуждаюсь в услугах жулика. – В таком случае нет смысла продолжать разговор, – добавил Тарневерро, помрачнев и стиснув зубы. – Ну уж нет! – схватил его за руку Алан. – Вы сейчас же пойдете к мисс Фейн и объявите ей, что отказываетесь от всех своих слов. Тарневерро в негодовании отдернул руку: – А если я не пойду? – В таком случае пеняйте на себя. Джейнс размахнулся, чтобы ударить обидчика, но кто-то удержал его за локоть. Алан гневно обернулся и увидел режиссера Вэла Мартино, а рядом с ним – актера Хантли Ван Горна в шикарном голливудском фраке. Оба уже несколько минут с живейшим интересом наблюдали за происходящим. – Ну-ну, – прорычал Мартино, и его лицо покраснело больше обычного. – Прекратите. Хватит нам драк и на экране. А вы, собственно, кто, господин? – обратился он к широкоплечему полному китайцу в вечернем костюме, который, появившись неизвестно откуда, приблизился ко всей компании. – О, – оживился предсказатель. – Мы знакомы. Это инспектор Чан, господа. Инспектор, позвольте представить вам мистера Мартино и мистера Ван Горна – голливудских знаменитостей, а также мистера Алана Джейнса, с которым у нас вышло небольшое недоразумение. Господа, перед вами инспектор Чан из сыскной полиции Гонолулу. Джейнс с презрением взглянул на Тарневерро, покачал головой и усмехнулся: – Прячетесь за спину полиции? Что же, другого я от вас и не ожидал. Только это не поможет. – Хватит ссориться, – вмешался Мартино. – Все в порядке, инспектор. Никаких неприятностей не будет. Мы дорожим добрым именем нашей фирмы. Ван Горн взглянул на часы: – Восемь. Пора идти к Шейле. Вэл, вы ведь приглашены? – Конечно. Но приду попозже. Хочу побеседовать с мистером Джейнсом. – Он повернулся к Алану и сделал приглашающий жест. Когда все разошлись, Чан поинтересовался у Тарневерро: – Что такое вы предсказали этому богатому англичанину? Я заметил недобрый огонек в его глазах. – Так, немного обидел его, но, поверьте, непреднамеренно. А что вы делаете здесь, в отеле, инспектор? – Пришел на клубный банкет. – Вот как? И долго тут пробудете? Часов до одиннадцати, а то и позже? – Наверное, а почему вы спрашиваете? – Я обедаю у одной знакомой дамы, то есть вы уже поняли – у Шейлы Фейн, но не исключено, что еще до одиннадцати я сообщу вам нечто чрезвычайно важное. Утром вы упомянули о некоторых убийствах в Лос-Анджелесе, оставшихся нераскрытыми. Хоть я и предпочитаю держаться в стороне от подобных дел, но моя информация, вероятно, поможет вам арестовать убийцу. Впрочем, давайте пока не будем загадывать… Мне пора. А после одиннадцати, инспектор, в случае чего я застану вас дома? – Конечно, – ответил Чан, посмотрел вслед предсказателю, удивленно пожал плечами и торопливо отправился в банкетный зал. Глава III. Цветы для Шейлы Фейн Хантли Ван Горн шел по широкой Калакауа-стрит к особняку Шейлы Фейн. Поток машин, троллейбусы и асфальтированные тротуары напоминали Голливуд, и только там, куда не проникал свет электрических фонарей, ощущался черный бархат тропической ночи. Пахло имбирем и плюмерией, живые изгороди утопали в розовых цветах. Актер пересек широкий двор и, пройдя мимо огромной смоковницы, которая была на два столетия старше кинематографа, приблизился к парадному подъезду. Дверь отворил Джессоп. – Как поживаете, мистер Ван Горн? – любезно спросил он. – Я слышал, вы недавно вернулись с Таити? Приятное было путешествие? – Таити – дикий край, – уклончиво ответил актер. – Вроде нашего Голливуда, Джессоп. Где же гости? Я думал, опоздал, а выходит, пришел слишком рано? – Ну что вы, сэр! Уже четверть девятого. Вот-вот позову всех к столу. Наш повар Ву-Кно-Чинг, китаец, приготовил отличные блюда, а я как раз занимался коктейлями, когда вы позвонили. Обед еще не начался, потому что гости на пляже, некоторые купаются. Может, присоединитесь к ним? – О нет, благодарю. Купание – это бесконечные раздевания, одевания и мокрые волосы, чего я не люблю. Предпочитаю оставаться сухим на берегу, – усмехнулся Ван Горн и подошел к открытой двери на террасу, любуясь океаном. – Шумит. Как я обожаю музыку прибоя! А что это там за огонек, Джессоп? Вон, справа от дома? – Там что-то вроде садовой беседки, сэр. Мы называем ее павильоном. Наверное, кто-то из гостей зашел туда, и леди Фейн любит там бывать. Сейчас прибегну к гонгу, ничего больше не остается. Наш повар, терпеливый, как все китайцы, и тот возмущается, что начало обеда так сильно затягивается. Кушанья остынут. В ответ на мелодичные звуки гонга с пляжа послышались смех, громкие голоса, и вскоре в гостиной появилась вся компания: Рита, Диана, Джули и Джим.