Он наклонился и отогнул угол ковра. На паркете лежал тот самый конверт, который недавно вырвали прямо из рук Чарли Чана. Один угол был оторван, но письмо уцелело. – Хорошо, что мисс Фейн писала на такой плотной бумаге, – заметил сыщик, поднимая письмо. – Пожалуй, на этот раз моего неизвестного «друга» нельзя поздравить с особенно оригинальным выбором места для украденного письма. Оно и понятно – джентльмен очень торопился. Тарневерро подошел поближе и взглянул на письмо. – Честное слово, это почерк Шейлы. Она писала мне, нет сомнений! Позвольте мне… – Я снова напоминаю вам, что сейчас здесь ведет расследование полиция. – Она и раньше вела его, – возразил Тарневерро. – Увы, да, но история так скоро не повторится. Тарневерро взглянул на крупный размашистый почерк той, кто была щедрой в расходовании дорогой бумаги, как и во всем прочем. Нахмурившись, он прочел следующее: «Дорогой Тарневерро! Пожалуйста, забудьте о том, что я сказала Вам утром. Я просто обезумела… совсем обезумела. Я хочу забыть обо всем, и Вы тоже забудьте. Будем считать, что я ничего не говорила. Вечером я откажу бедному Алану. Это разобьет мне сердце, но я решусь на это. Я останусь одна. Может, когда-нибудь я еще найду хоть немножко счастья – оно мне так нужно. Всегда Ваша Шейла Фейн». Гадальщик с минуту стоял молча, глядя на письмо. – Бедняжка! У нее не хватило мужества признаться. Печально! Мне следовало бы это предвидеть и не настаивать. – Он с яростью сжал бумагу в руке. – Убийца Дэнни Майо был в безопасности, Шейла не собиралась выдавать его, и он зря убил ее. Клянусь Небом, я разыщу его, даже если это будет стоить мне жизни! В комнату прокрался японец, помощник Чана. – Ну что, Кашимо? – Трудное оказалось дело, но я с ним справился, – гордо заявил японец. – Нашел на тарелке под горшком с цветами. Чарли протянул руку, но, к его удивлению, ученик передал ему не фотографию, а кусочки плотной гладкой бумаги и светло-оливковый картон. Кто-то сорвал портрет с паспарту, изорвал на клочки и попытался их спрятать. – Что же это такое?! – воскликнул Чан. – Неизвестный не желает, чтобы мы видели фотографию, над которой плакала Шейла Фейн. Значит, это был портрет того человека, которого вы советовали ей выдать? – Похоже, – кивнул Тарневерро. – Я знаю, что делать, – произнес сыщик. – Я сложу вместе все эти клочки, чтобы опознать изображение. – А я осмотрю территорию вокруг дома, – с готовностью предложил Кашимо. Чарли снял со стола скатерть, сел и принялся аккуратно раскладывать на гладкой поверхности кусочки фотографии. Задача предстояла трудная и утомительная. Вскоре дверь с террасы распахнулась, и в гостиную вошли супруги Баллу, Ван Горн, Мартино и Джейнс. Группа походила на официальную делегацию. Так и оказалось, когда Уилки Баллу выступил вперед и властно заговорил от имени всех: – Господин инспектор, по нашему мнению, вы не имеете права далее задерживать нас здесь. Вы нас допросили, мы рассказали вам все, что знаем, а теперь отпустите нас. Чарли вежливо поклонился. – Мне очень жаль, но придется задержать вас еще на некоторое время. В деле обнаружились новые факты, и мне придется вторично побеседовать с каждым из вас. – Ну, знаете, это издевательство! – вскричал Баллу. – Я позабочусь, чтобы вас лишили лицензии. Чарли Чан наградил Уилки убийственной улыбкой. – Даже если завтра это случится, сегодня расследование веду я. Все вы останетесь тут, пока я не разрешу вам покинуть усадьбу. Джейнс протиснулся сквозь толпу. – Послушайте, у меня важное дело на материке, и в полночь я должен уехать. Скоро одиннадцать. Я не останусь здесь, или вам придется вызвать сюда всю полицию Гонолулу, чтобы меня удержать. – За этим дело не станет, – мрачно ответил Чарли. – Господи, кто вы такой? – возмутился англичанин, ища поддержки у мистера Баллу. – Куда я вообще попал? Неужели нельзя было поручить это расследование белому? В глазах Чана вспыхнул злобный огонек. – Тому, кто собирается переплывать реку, не нужно дразнить крокодила, – холодно произнес он. – А вы пока что не достигли безопасного берега. – Что?! Как вы смеете? У меня алиби! – продолжал бушевать англичанин. – Я не уверен, – усмехнулся сыщик, оглядывая Джейнса сверху вниз. – Ваше алиби, мистер Джейнс, лопнуло, как пузырь, который проткнули золотой с бриллиантами булавкой. Отойдите и поостыньте, и вот мой совет: не упоминайте больше об алиби. Вы и так уже наболтали тут слишком много. Изумленный англичанин тут же замолчал, а сыщик обратился к Рите Баллу, Джиму и Джули: – Господа, прошу всех в столовую. Мне очень жаль, что обед давно остыл и ваш аппетит испорчен. Но нельзя морить себя голодом. Выпейте хотя бы по чашке кофе – он действует возбуждающе и укрепляет работу мозга. – Да-да, – оживилась Джули, – я сейчас скажу Джессопу, чтобы он сварил кофе и все приготовил. Гости отправились в столовую, а Чарли вернулся к столу, где лежала незаконченная головоломка. В ту же минуту окно внезапно распахнулось и в комнату ворвался ветер. Обрывки фотографии мгновенно разлетелись и закружились, точно снежинки. В оконном проеме появилась голова японца. – Черт возьми, Кашимо! – раздраженно бросил Чарли Чан. – Зачем ты отворил окно? – Оно было не заперто, – пробурчал японец и куда-то исчез, плотно закрыв створки. Еле сдерживая раздражение, Чан метался по комнате, извлекая кусочки фотографии из самых неподходящих мест. Тарневерро помогал ему. Вдвоем им, вроде бы, удалось собрать горстку клочков, но когда сыщик вновь попытался сложить обрывки, то пожал плечами и с досадой объявил: – Все, конец. У нас ничего не выйдет. Здесь не больше половины того, что было раньше. У сыщика мелькнула мысль обыскать всех, но взгляд его задержался на мистере Баллу, и Чарли понял: решиться на такую меру означало бы выдержать жестокий бой, а он был человек мирный. Нет, придется идти к цели другим путем. Он вздохнул и сунул остатки фотографии в карман. Почти в тот же миг у парадного входа раздался громкий продолжительный звонок. Джессоп готовил кофе для гостей, поэтому дверь отворил Джим Брэдшоу и впустил в гостиную красивого мужчину лет сорока, с седыми висками, проницательными глазами и спокойными движениями. На лице джентльмена виднелись следы грима. Неизвестный ступил на порог и замер в нерешительности, глядя прямо перед собой. – Добрый вечер, – произнес он. – Я Роберт Файф, бывший муж Шейлы Фейн. Мне еще раньше сообщили ужасное известие, но я обязан был доиграть роль в спектакле. Я пришел прямо в гриме, даже не переодевшись, хотя у нас, актеров, это не принято. – Разрешите, мистер Файф, ваше пальто, – вежливо предложил Джим Брэдшоу. – Да, конечно. Актер вышел вслед за юношей в переднюю и снял пальто, а когда они вернулись в гостиную, раздался пронзительный крик Дианы Диксон, которая показывала пальцем на грудь Роберта Файфа. На его белой манишке отчетливо виднелась узкая красная ленточка ордена почетного легиона. Роберт тревожно взглянул на свою манишку и вскинул брови: – Что происходит, господа? Я ведь объяснил, что не успел переодеться после спектакля, а сегодня я играл роль французского посланника. Глава VIII. Башмаки бродяги Чарли Чан внимательно всмотрелся в красивое лицо актера, который, сам того не сознавая, совершил, наверное, наиболее эффектный выход за всю свою карьеру. Файф ответил сыщику непроницаемым, равнодушным взглядом. По-прежнему царило молчание, и Файф ощутил, что все украдкой поглядывают на него. Как ни привык актер к вниманию публики, ему стало не по себе. Он беспокойно пошевелился, подыскивая слова, чтобы начать разговор. – Я пришел сюда, как только освободился в театре, – повторил он. – И я не видел Шейлу уже много лет… – Сколько именно? – в упор спросил Чан. Файф растерянно посмотрел на сыщика: – Простите, а вы кто? Чарли откинул левый борт пиджака и показал значок сыскной полиции: – Инспектор Чан. Веду расследование убийства мисс Фейн. Вы – бывший муж убитой, и мне нужно знать, как долго вы с ней не виделись. – Мы расстались девять лет назад, в апреле. Тогда мы оба работали в Нью-Йорке: Шейла – в варьете Зикфилда, я – в мистерии в Асторе. Однажды она пришла домой и сообщила, что ее зовут в Голливуд сниматься в фильме. Она была так увлечена этой возможностью, что я не стал ее отговаривать. Через неделю мы простились на вокзале, и я еще тогда подумал: вряд ли нам надолго удастся сохранить любовь. Действительно, через год Шейла развелась со мной, и для нее это прошло как-то легко и безболезненно, чего не скажешь обо мне, хотя в ту ночь на вокзале я предчувствовал, что мы расстаемся навсегда. Что-то смутно подсказывало мне, что я больше не увижу Шейлу. – Но в дальнейшем вы ведь наверняка бывали в Лос-Анджелесе? – Да, но с Шейлой мы ни разу не встречались. – Вспомните, это очень важно: вы посещали Лос-Анджелес в июне три года назад? Блеск, мелькнувший в глазах актера, поразил Чарли. Неужели Файф догадался, почему ему задали подобный вопрос? – Нет, – уверенно заявил он. – Не посещал. Три года назад я гастролировал с труппой, и на континенте мы не были. Можете проверить.