Чарли задумчиво посмотрел на режиссера, как вдруг Тарневерро, опередив сыщика, воскликнул: – Да у вас, мистер Мартино, свежая царапина на лбу! Режиссер удивленно провел рукой по лбу и увидел на пальцах кровь. – Боже! Вот странно! – Он поспешно вынул из кармана платок, чтобы вытереть лицо. – Пожалуйста, дайте мне эту вещицу, – попросил Чарли и, внимательно осмотрев кусочек шелка, слегка потрогал его пальцами. – Интересно, мистер Мартино. В ткани застряли крошечные осколки стекла. Вот, сами убедитесь. – Он показал платок. – Как вы это объясните? Мартино покраснел и тяжело задышал: – Понятия не имею, – пробормотал он. – Я вообще не знаю, как этот платок попал ко мне в карман. Это не мой платок. Когда я надеваю вечерний костюм, то беру два платка. Один лежит вот тут, – Мартино указал на боковой карман, откуда выглядывала белая каемка, – а другой – в заднем кармане брюк. – Он вытащил второй платок. – Совершенно естественно, что третий мне не нужен. Я просто машинально опустил руку в боковой карман, нащупал платок и отерся. Но не я положил его туда, это не моя вещь. – Неправдоподобно, – заметил Тарневерро. – Голубчик, – возразил режиссер, – если бы вы создали столько фильмов, сколько я, вы понимали бы, что жизнь часто кажется менее правдоподобной, чем вымысел. – Мартино указал инспектору на уголок платка: – Между прочим, здесь есть метка прачки. – Я видел, – ответил Чарли, внимательно всмотрелся в крошечную букву «Б» на шелковой каемке и поднял глаза на Уилки Баллу. Плантатор поймал этот взгляд и, вынув из кармана собственный платок, небрежно отер им лоб. Глава X. «Шейле от Дэнни» Недоуменно пожав плечами, Чарли Чан повернулся к Вэлу Мартино. Лицо режиссера сделалось багровым. Казалось, его вот-вот ударит инфаркт. – Когда, по вашему мнению, вам подбросили этот платок? Мартино задумался и ответил: – Когда мы выходили из ресторана, все толпились у дверей. Мне показалось, что кто-то слегка потянул меня за карман. Упреждая ваш следующий вопрос, скажу: я точно не знаю, кто это был, но помню, что поблизости находился мистер Тарневерро. Предсказатель побледнел: – Вы меня обвиняете, Мартино? – Вы попали в точку, мой друг, – засмеялся режиссер. – Будь моя воля, вас уже давно выгнали бы из Голливуда. И всем актрисам я в открытую советовал держаться от вас подальше. Вы что-то наговорили бедняжке Шейле сегодня утром, после чего ее и убили. Неужели непонятно, что без вашего участия тут не обошлось? Что касается алиби, вы себе его намеренно обеспечили. Вы ведь предвидите будущее, как и все шарлатаны. – Джентльмены, – вмешался Чан, – прекратите ссориться. Я понимаю, что все устали и нервы у всех напряжены. Объявляю, что следствие на сегодня закончено. Все свободны. Но предупреждаю: вы находитесь на маленьком острове посреди Тихого океана. Если кто-то из вас попытается подняться на борт какого-либо судна, мне это сейчас же станет известно и покажется в высшей степени подозрительным. Прошу вас, оставайтесь в Гонолулу и наслаждайтесь отдыхом, а мистер Брэдшоу как агент турбюро позаботится о том, чтобы вы не скучали. – Всегда к вашим услугам, господа, – отозвался юноша. – Поджаривайтесь на берегу, поросшем пальмами, и не забывайте, что где-то даже сейчас, в июле, свирепствует зима. Например, на Южном полюсе. Супруги Баллу, Джейнс, Мартино и Ван Горн моментально покинули усадьбу. Тарневерро на минутку задержался, чтобы условиться с инспектором о встрече завтра утром. Когда он вышел, Чарли обратился к Диане: – Мисс Диксон, вы ведь здесь остановились? Не покажете ли мне все комнаты? Это крайне необходимо. И не обессудьте, мне придется порыться в вещах. – Ладно, – согласилась актриса. – Предлагаю начать с моей спальни. Я уже на ногах еле держусь – так хочется поскорее лечь спать. Джим и Джули остались в гостиной вдвоем, и девушка сразу начала плакать. – Господи, Джимми, – всхлипывала она. – Конечно, Шейле завидовали, у нее были враги. Но как можно возненавидеть человека до такой степени, чтобы убить? Юноша присел рядом с Джули. – Что же ты теперь будешь делать? – Кому я нужна без Шейлы? Я раньше жила в Чикаго в общежитии для актеров, сначала с матерью, а потом та уехала неизвестно куда. Она родом из Сан-Франциско, и там до сих пор живет моя бабушка. Ей семьдесят два года, но она все еще иногда гастролирует. У меня все родственники актеры. Отец тоже играл в театре. Наверное, мне имеет смысл поехать к бабушке и найти в Сан-Франциско какую-нибудь работу. Бабушка обрадуется, ведь мы с ней остались одни на свете. – Ну что ты, Джули! Как можно на что-то променять Гавайи? Здесь кругом поэзия и очарование! Райский климат сам по себе порождает радость и счастье. Там, где добра природа, добры и люди. Ты обретешь тут друзей и близких… – Ты о чем, Джим? – Как о чем? Я предлагаю Гавайские острова пятидесяти тысячам туристам в год. Почему же я не могу предложить их тебе? Как замену бабушке? Я молод, здоров, у меня есть хорошая работа и мой прекрасный Гонолулу. Что скажешь? Маленькое бунгало и виноградник… – Ты полюбил меня, Джимми? – Еще спрашиваешь! Я без ума от тебя и надеюсь на твою благосклонность. Так ты поселишься здесь со мной? Их разговор прервал вернувшийся Чарли. – Уже уходите, инспектор? – спросил Брэдшоу. – Вы в город? Разрешите и мне с вами. У вас ведь найдется свободное место в автомобиле? – Конечно, Джим, но сперва я поговорю с Анной. – А что такое? – забеспокоилась Джули, когда горничная вошла в гостиную. – Мисс Анна, – обратился к ней Чан, – вы утверждали, что после убийства с пальца мисс Фейн исчезло дорогое кольцо с изумрудом. Джули О’Нейл, моментально прекратив всхлипывать, подняла голову и широко раскрытыми глазами, в которых читалась тревога, уставилась на горничную. – Вы говорили об этом кольце? – Сыщик показал изящное платиновое колечко с чудесным камнем, который в ярко освещенной комнате прямо-таки горел и переливался зеленым пламенем. – Это изумруд? – Да, сэр, – потупилась горничная. Чарли повернулся к Джули. – Не потрудитесь ли вы, мисс О’Нейл, объяснить, как это кольцо оказалось в ящике вашего туалетного столика? – Все просто, – тихо произнесла девушка. – У Шейлы периодически случались финансовые затруднения. Деньги для нее ничего не значили, она тратила их, как только получала, и они буквально утекали у нее сквозь пальцы. С южных морей Шейла вернулась на грани банкротства. Ее все обманывали, обворовывали. Все, кому не лень. – Вы имеете в виду прислугу, мисс Джули? – Прислугу в том числе. Но сейчас не это главное. Шейла приехала в Гонолулу с пустым кошельком. В последнее время за съемки ей платили не так щедро, как раньше. Аванс за последний фильм она давно потратила, а ведь за дом нужно платить, да и за все остальное – Шейла не привыкла себе ни в чем отказывать. Сегодня она заявила мне, что ей срочно нужны деньги, вручила мне кольцо и велела продать его. Я хотела еще днем пойти к ювелиру, но потом решила отложить выполнение поручения на завтрашнее утро. Я обязательно продала бы кольцо, не случись эта катастрофа. Вот каким образом оно попало ко мне. – Мисс Фейн дала вам кольцо сразу по прибытии в Гонолулу? Конкретнее: в котором часу? – В восемь утра. – С тех пор оно хранилось у вас? – Да, конечно. Я положила его в ящик. Отпустив горничную, Чарли поднес кольцо к свету и осмотрел при помощи лупы. На внутренней стороне он заметил надпись: «Шейле от Дэнни». Итак, опять дело замыкается на Дэнни Майо. Сыщик озадаченно почесал затылок и заметил, что девушка тихо плачет, а Джим сидит подле, обняв ее за плечи. – Ну что вы, мисс Джули, утешьтесь, прошу вас. Вы устали и перенервничали, но вы молоды, и целительный сон быстро придет к вам. Мы с мистером Брэдшоу уезжаем, и больше вас до утра никто не побеспокоит. Джессоп, подавляя зевок, но держась, как всегда, сухо и вежливо, проводил джентльменов до двери. Прежде чем покинуть усадьбу, Чарли остановился, посмотрел на усеянное звездами небо и полной грудью вдохнул свежий воздух. – Трудно представить, – заметил он, – что, пока в доме шел этот бесконечный мучительный допрос, звезды всё так же светили, а часы тропической ночи текли своим чередом. О чем только я ни передумал! Голова идет кругом. Я узнал так много и в то же время ничего. – Простите, – сказал юноша, – что оторвал вас от банкета в Гранд-отеле и втянул в такое трудное дело. – Оторвали от ужина – это бог с ним, хотя мне очень хотелось отведать аппетитную маленькую рыбку. Но главное, чтобы я вышел из этого дела с честью: в блестящих одеждах победителя, а не во власянице и с головой, посыпанной пеплом. – Я звонил в утреннюю газету, где когда-то работал, – сообщил Джим, – и мне предложили представлять отчеты о ходе следствия. Сейчас я собираюсь заглянуть туда и составить заметку. Я напишу, что полиция пока не напала на след, правильно? Чарли осторожно обогнул клумбу у тротуара. – Пожалуйста, не пишите ничего подобного, – попросил он. – Наоборот, нужно уведомить прессу, что у полиции множество улик и что преступник скоро будет пойман. – Но ведь это обычная болтовня, Чарли? – Газеты – это и есть болтовня. – Ладно, напишу, как вы советуете. Между прочим, Тарневерро намекал, что он ваш помощник. Он что, и вправду приносит вам какую-то пользу? – Птица выбирает себе дерево, а не дерево птицу. – Да уж, Тарневерро – любопытнейшая птица. Кстати, вы сказали, что единственный человек, у кого несомненное алиби, – Роберт Файф. Но ведь Джули тоже не имеет никакого отношения к убийству? – У меня сохранились кое-какие воспоминания о тех временах, когда я, как вы сейчас, был молод и опьянен любовью, – улыбнулся сыщик. – Теперь все изменилось: я многодетный отец, и романтический туман в моей голове уступил место трезвой практичности.