– Вам просили передать: встреча переносится в заведение «Резвой крольчихи», что в Башмачном переулке, – и, выпалив эту важную информацию, пострелёнок скрылся. Только потрепанные пятки засверкали. Дьяр выругался сквозь зубы и лихо, совсем не по нынешнему сану, свистнул, подзывая не успевшую отъехать далеко пролетку обратно. Напарник назвал адрес, и тут же ударили вожжи. Оказалось, что нам нужно чуть ли не в другой конец столицы. И пока подковы бодро стучали по мостовой, внутри меня словно начала закручиваться пружина. Дьяр молчал, осматривая внимательным, цепким взглядом улицы. И вдруг неожиданно спросил: – Чувствуешь? – Ты тоже? – вырвалось у меня. – Это нити поискового заклинания. Сегодня на погосте выплеснул слишком много силы. И это не могло не остаться незамеченным. Гончие поняли, что я вновь в столице. И уже пустились по моему следу, – тихо, чтобы его слова услышала лишь я, произнес Дьяр. – Именно по этой причине после побега из тюрьмы мне нужно было исчезнуть из столицы. Поисковая сеть действует на небольшом расстоянии и требует усилий чуть ли не всех архимагов ковена. Так что штука это затратная. Нужно быть абсолютно уверенным, что беглец в радиусе поиска заклинания. – И сегодня у гончих эта уверенность появилась… – Я сглотнула. – Да, у нас есть всего несколько часов, прежде чем меня найдут. Я заледенела. Дьяр говорил об этом вот так просто… О том, что, возможно, это наша последняя ночь, если не найти настоящего… – Приехали, святой отец, – отозвался возница. Дьяр расплатился с ним, и мы оказались перед дверями… борделя. Причем аккурат в тот момент, когда одно из окон третьего этажа в здании разбилось. На мостовую перед нами со звоном пал град осколков. Ему вторил истошный крик: – Я не хочу тебя насиловать! – Вслед за отчаянным воплем мы с напарником увидели, как из выбитой оконной створки показалась лысая макушка здорового мужика, не иначе как возжелавшего самоубиться. Иначе с чего бы он попытался прыгнуть на мостовую? – А придется! – прозвучал басовитый голос. Знакомый такой. И беглец был пойман и втащен обратно в логово порока и разврата. В проеме мелькнул чепец и край розовой юбочки. Как за эту долю секунды Молох нас разглядел – загадка. – А вы чё застыли? Живо сюда, пока я нашего клиента пытаюсь удержать от падения в бездну разврата. У меня были большие вопросы, кто из этих двоих собрался предаться пороку, но я решила, что они подождут. Дьяр же и вовсе, лихо подобрав подол рясы, помчался спасать тело, одержимое инкубом и поддавшееся плотскому искусу. Так и заявил охраннику, что стоял на входе в бордель. Правда, чтобы смысл быстрее дошел, сопроводил пламенную речь апперкотом. Страж не стал противиться богоугодному делу, а тихо согнулся, глотая ртом воздух. Я лишь подивилась силе благого слова. И пока мы летели через две ступеньки наверх, не удержалась от реплики: – А ты… не думал… сделать себе… карьеру… в духовенстве? – чередуя вдохи и выдохи, выдала я. Все же я была неисправимой язвой. – Твои проповеди… прям с первого удар… слова… наставляют на путь… истинный. – Проще сделать благочестивого послушника из инкуба, чем из мага, – судя по интонации, Дьяр явно кого-то цитировал. Как потом выяснилось, главного храмовника, который вдрызг разругался с ректором Академии двуединой магии. А все после того, как парочка готовящихся к постригу мальцов сбежала из келий и… пройдя экзамены, была зачислена в адепты темного крыла академии. Храмовник требовал экстрадиров… в смысле вернуть в лоно церкви ослушников для наказания. А ректор скрутил дулю, заявив, что талантливыми чародеями с большим потенциалом не разбрасывается. Но этого я пока не знала, а думать над глубинным смыслом услышанного было недосуг. Ибо, когда Дьяр распахнул дверь в комнату, мы увидели, как Молох, лихо оседлав плешивого мужика, заламывает ему руки за спину. – Помофифте, – промычал через кляп несчастный. – Они помогут, еще как помогут… – И, уже обращаясь к нам, цверг галантно представил мужика: – Знакомьтесь, мастер иллюзий Комир Безымянный собственной персоной. Правда, он предпочитал пышнотелых белокурых красоток. Но я заверил, что тоже смогу его развлечь. И вот сдержал слово: у нас с ним получился незабываемый вечер. Судя по выпученным глазам плешивого, он предпочел, чтобы эта ночь осталась у него не «незабываемой», а невспоминаемой. Хотя еще лучше, чтоб и вовсе ее не было. Дьяр же шагнул в комнату. И едва я за ним переступила порог, как напарник магическим пассом закрыл дверь. Замок лязгнул, и нас четверых накрыло магическим пологом тишины. Молох тут же слез с Комира и деловито… поправил внушительную грудь. – Чего? – насупился Молох. – Я в кабаке все вызнал про этого субчика и решил деньжата припрятанные забрать. Захожу, и тут… ба, краем уха слышу знакомое прозвище. Ну, думаю, клиент сам в руки идет. Грех не взять тепленьким. – Извращенец! – припечатал Комир, вставая и кося в сторону окна. – Ну извини, не знал о твоём втором прозвище, – фыркнул цверг. – А я Молох. Будем знакомы. – Ты обознался, мало ли Безымянных да Безземельных на улицах Эйсы. В одном кожевенном переулке трое живут. – Ага, живут. Только ты, пока мы тут с тобой барахтались, своим молчанием уже столько наговорил… Да и к тому же не стоило пытаться сбежать, когда тебя окликают иллюзорником. Те из кожевенного переулка, например, не удирали… И со стороны можно было бы подумать, что это просто перепалка. Если бы не одно но: цверг незаметно перекрыл собой единственный путь спасения для иллюзорника – окно. – Ну а я Дьяр Йоран, – откидывая капюшон монашеского одеяния, произнес напарник. – И я пришел за тобой. Даже меня проняло то, каким тоном он это произнес. Комир и вовсе оказался не из смелых. Дальнейший допрос с пристрастием и магией это показал. Мастер признался, что подделал письмо, которое ему принесли. Но он не видел лица заказчика. Знал лишь точно, что это не посредник. У мастера иллюзий было правило – не работать через третьи руки. – Да я там исправил-то всего ничего! Пару слов! Вместо имени какой-то девки эльфийское поставил. А в остальном все так же. «Жду встречи», «Мы можем прийти к соглашению» – это все уже было начертано. Я лишь про себя присвистнула. Все, что нужно знать об уровне романтизма напарника: содержание его сухой деловой переписки и посланий будущей невесте таковы, что их можно перепутать. – Это касалось сроков переноса даты бракосочетания, – зачем-то пояснил Дьяр. – В тот день Филиппа пришла ко мне, настаивая на церемонии в жатвень вместо листопадня. Я ответил, что нам стоит обсудить это позже. У меня было в тот день много дел. Она на это разозлилась, заявила, что уезжает из столицы. Мне пришлось написать ей письмо… – Которое для обвинения пришлось весьма кстати, – завершила я. Дьяр на это ничего не сказал. Но он был согласен. Хотя я искренне не понимала: зачем, если тебе так не нравится жених, избавляться от него, подстроив обвинение? К тому же у нее были и деньги, и положение. Вот только это лишь подозрения… А только на их основе обвинять нельзя. – Заказчик был в маске. Но голос, походка… Что ты запомнил? – продолжил допрос Дьяр. – Человек был в длинном плаще, маске. Голос – искажен, – скривился Комир. Его глаз заплывал, и иллюзорник то и дело притрагивался к раздувшейся скуле. А когда отнимал руку от лица, начинал ерзать на стуле и вообще нервничать. – Это все? – тоном «можно закапывать» спросил напарник, подходя ближе и нависая скалой над иллюзорником. – Вспомнил… вспомнил… Он нетерпеливо постукивал пальцами. Вот так… – И Комир изобразил, как именно, с перекатом от мизинца к большому пальцу и потом отдельно два удара указательным и средним. – Он торопился и подгонял меня, пока я изменял литеры на бумаге. Расплатился серебром. Как условились. Только деньги оказались с проклятьем. Ладно я под личиной был, на нее чернословие и свел. Когда ее скинул, она аж вмиг обуглилась. – Сними маску, иллюзорник, – потребовал Дьяр. От такого приказа маг затрясся. – Убьешь? – стуча зубами, вопросил он. – Заставлю дать кровную клятву, что придешь на мой суд. – Судя по тому, как побелело лицо Комира, он предпочел бы сдохнуть. Вот только Дьяр еще раз подтвердил: он ну очень целеустремленный. Слова клятвы отзвучали, озарив скупым сиянием комнату. Спавшая личина иллюзорника обнаружила под собой весьма приметного мага. Рыжего, конопатого и… моложе, чем я ожидала. Я бы не дала ему больше тридцати, хотя маска плешивого мужичонки тянула на сорок с плюсом. И, глядя на белое лицо, на котором сейчас веснушки проступили особенно отчетливо, я, понимала: мы так ничего толком и не добились. Не нашли того, кто подставил Дьяра… И тут внизу раздались крики, звон стекла, топот. – Это за мной, – вскинулся Дьяр. И, подойдя ко мне, вручил россыпь кристаллов. Тех самых, что еще недавно тускло светили в пентаграмме погоста. – Сохрани их до нашей следующей встречи. – И он согнул мои пальцы, закрыв ими ладонь и тем сжав ее в кулак. – А теперь, Тиги, тебе нужно уходить. – Мы ничего не узнали… ты еще можешь скрыться, – мой голос задрожал. За то недолгое время, что мы были вместе, я успела узнать напарника: да, он бы сильным магом, способным разметать отряд боевиков. Но высокого уровня дара мало, чтобы подняться из низов на вершину, стать по влиянию равным аристократам из древнейших и богатейших родов империи. Для этого нужно быть еще и тактиком, стратегом. Чертовски удачливым, холодно-расчётливым, бесстрашным. Тем, кто умеет просчитывать все на десять ходов вперед, чтобы подарить противнику иллюзию победы: сдаться сейчас, чтобы выиграть всю партию. Вот только на кон в этой игре Дьяр поставил свою жизнь. Я понимала все это разумом, но вот сердцем… В моей душе царило отчаяние. Она была полна падающих звезд, что, ударяясь о реальность происходящего, разбиваются на миллионы осколков. – Доверься мне, – шагнув ко мне, прошептал Дьяр, и его рука дотронулась до моего лица. Большой палец коснулся скулы, остальные – зарылись в волосы. Мы посмотрели друг на друга, и в этот миг весь мир сузился, почти исчез. Остались только мы двое. Я встретила пристальный взгляд Дьяра и безмолвно ответила ему: я верю. И люблю. Хотя сама не понимаю, как меня угораздило прикипеть душой к Йорану. Да, у нас не могло быть будущего, но сейчас главным для меня стало то, чтобы он остался живым в настоящем. – Беги… Я же категорически не хотела никуда бежать. Зато иллюзорного не нужно было просить дважды. Безымянный подорвался с места и в два прыжка очутился на подоконнике. В этот раз Молох ему не мешал, потому удрать мастеру иллюзий удалось без проблем. Секунда – и нет уже мага. Только шорох и одинокий звук упавшего на мостовую камушка. Ну и крик с улицы: – Вон он, бздыжник! По карнизу уходит! – Воплю вторили вспышки пульсаров. – Не тот. Поисковики на него не реагируют, – отозвался другой голос. – Йоран в здании! Но это звучало на улице. А вот со стороны коридора к нашим «нумерам» спешили бравые законники, вынося все двери по порядку. Бежать было уже поздно. И некуда. – Прячьтесь под кровать, – приказал Дьяр мне с цвергом. – Найдут, – возразил более опытный в делах облав Молох. Потом бросил на меня взгляд и приказал: – Раздевайся до исподнего. Будешь блудницу изображать. Скажем, что этот псих к нам в разгар веселья вломился и мы тут ни при чем. Дьяр нехотя кивнул, соглашаясь. А я лишь недовольно поджала губы и, наклонившись, ухватилась за юбку своего одеяния. Чтоб в следующую минуту скинуть его. Тело словно действовало само, отключив эмоции. Я обязательно буду переживать, может даже плакать. Но потом. А сейчас я должна спастись. Не столько ради себя, сколько ради Дьяра. Успела как раз за миг до того, как от разряда магии дверь с треском вышибло. Заорала я весьма натурально. Цверг, запрыгнувший в постель в ту секунду, когда створка разлетелась щепой, успел даже прикрыться по пояс одеялом, добавив интриги своим голым торсом. Я стояла рядом с алтарем разврата, в смысле кроватью, Дьяр – изображая мимопробегавшего – театрально закинул одну ногу на подоконник. Дескать, я пошел, бывайте. – Стоять! – заорал гончий, первым ворвавшийся в комнату. Этот законник запомнился мне в первую очередь телосложением. Оно было идеально для агентурной работы. В смысле тип выглядел настолько тощим, что мог спрятаться за швабру или прикинуться дохлым шлангом. А умение маскироваться в дознавательском деле имеет большое значение. И при этом, несмотря на свою тщедушность, потоками магии гончий орудовал не хуже, чем кузнец молотом. Струя жидкого пламени врезалась в Дьяра. Напарник лишь выставил щит, не давая себя спалить, но при этом и не сопротивлялся аресту. Подоспевший вторым законник – настоящий крепыш с косой саженью в плечах – кинул на Йорана ловчую сеть, повалив его на пол. Тощий тут же свернул заклинание, отозвав пламя. Вот только огненные чары успели слегка подкоптить обои на стенах. Ну как слегка – в воздухе летал пепел, паркет пола был в подпалённых проплешинах, занавески покоились с миром, радуя зрителей обглодышами у самых гардин. Лицо Молоха было в разводах сажи. Подозреваю, и мое тоже.