— Конечно, — согласилась Вик с серьезным видом. Улыбнувшись, девушка заметила Калума, наблюдавшего за ними из-за двери. От того, с какой нежностью мужчина смотрел на свою дочь, сердце сжималось в груди. Затем он посмотрел на Викторию, и их взгляды встретились. Жар опалил её кожу. «О, это очень плохие мысли». — Эй, — тихо произнесла Вик. — Добро пожаловать в наш дом. — Его губы изогнулись, словно он понимал причину её волнения. — Входи, Виктория. Сегодня мы ужинаем лазаньей, а не маленькими людишками. Когда он скрылся в кухне, Джейми схватила её за руку и потащила за собой, словно игрушку. Калум проверил духовку и повернулся: — Что будешь пить? — Пиво, если есть. Пьянящий запах чеснока наполнял кухню, и у неё в животе заурчало. Джейми засмеялась, Калум улыбнулся и, налив «Гиннес» в кружку, протянул Вик: — Не волнуйся, как только хлеб подрумянится, мы будем есть. — Не думала, что настолько голодна. Калум сделал глоток своего напитка — тёмно-красного вина. Мужчина смотрел на неё поверх края бокала, и его взгляд ощущался как палящее солнце, касающееся слишком чувствительной кожи. — Тебе нужно больше есть, — сказал он, — ты слишком худая. — Папочка, это грубо. Я думаю, у Вики идеальная фигура, — сказала Джейми в поддержку. Смеясь, Виктория обняла малышку за плечи и нахмурилась: — Ты выросла? Разве вчера ты не была ниже? — Страшно, не правда ли? — сказал Калум сухим тоном. — Скоро её первое обращение, и эта мысль меня пугает. Челюсть у Вик отвисла: — Джейми тоже? — Папа! — девочка развернулась и посмотрела на Вик. — Ты сказал Вики… — Ах, я забыл тебе рассказать дорогая, Виктория знает о нас. Калум улыбнулся, глядя на вытаращившую глаза дочь и испуганно смотрящую на Джейми Викторию. — Ты никогда не думала о молодых оборотнях? — спросил он. — Эмм, нет. — Виктория коснулась щеки Джейми так нежно, что сердце Калума сжалось. — Ты превратишься в кошку? Как твой папа? Алек тоже пума? Джейми хихикнула: — Как и дядя Алек, я, вероятно, буду пумой. — Боже, держу пари, ты будешь красивой, — сказала Виктория. Благоговение в её голосе, словно острая боль, прошло сквозь него. — Так что же происходит, когда вы оборачиваетесь в первый раз? Нечто особенное? Калум обратил внимание на то, каким серьезным тоном ответила Джейми: — Ну, сначала из наших рук выходят искры, а затем происходит большой бум. Глаза Виктории расширились. Калум усмехнулся, когда его маленькая чертовка захихикала. Виктория моргнула, а затем рассмеялась: — Маленький монстр, ты меня сделала. Молодец. — Девушка повернулась к Калуму. — Я так понимаю, что первый оборот ничем не примечателен? — Такой же оборот, как ты видела. Единственное отличие — отсутствие контроля у молодняка. Калум старался не думать о детях, которые не смогли вернуть себе человеческий облик после оборота и, оставшись животными, одичали, или о тех ошеломленных и напуганных, что сами довели себя до смерти. Его Джейми уравновешенная и умная. Она отлично справится. Сжав челюсти, мужчина отвернулся под предлогом вынимания из духовки чесночного хлеба. Он передал корзину Джейми: — Давайте поедим. Когда они сели за круглый дубовый стол, Калум обратил внимание, что взгляд Виктории обращен на четвертое место за столом, и ответил на её невысказанный вопрос: — Алек обычно отнекивается… Прежде чем мужчина успел закончить фразу, задняя дверь открылась и захлопнулась. Его брат появился на кухне: — Черт, пахнет восхитительно. Ты уже всё сожрал? — когда Алек увидел Викторию, его слова стихли, и он уставился на девушку. «Придурок. Её присутствие в этом доме — ошибка. Он поставил в неловкую ситуацию себя… и Алека… и даже Викторию». Калум выдвинул стул ногой: — Алек, сядь и поешь, пока еда не остыла. Брат занял место рядом с Викторией: — Я в шоке. Обычно у нас только одна прекрасная леди за столом. Джейми захихикала: — Я пригласила её, дядя Алек. — Отличная работа, малышка. — Он положил себе огромную порцию салата, лазаньи и добавил кусок чесночного хлеба. — Извините, что опоздал. Пришлось выписать квитанцию парочке городских ребят за угрожающие взгляды в неподходящем месте. Брови Виктории поднялись: — Ты серьезно? — Нууу… — Алек откинулся на спинку стула. — Если нам кто-то не нравится, мы просто следим за ними, чтобы удостовериться, что они здесь не для того, чтобы устроить неприятности. Если необходимо, мы дадим им понять, что лучше покинуть наш город. Калум подавил улыбку. Алек усовершенствовал технику старого-доброго шерифа «мы здесь таких, как ты не любим», когда жил в Техасе. — Я все время забываю об этой твоей скверной стороне, — пробормотала Виктория с большей симпатией, чем хотела показать. Она положила кусочек лазаньи в рот, а затем замурлыкала, прикрыв веки и теряясь в наслаждении. «Херне, помоги мне!» Дыхание Калума стало неровным, как и у Алека. Их глаза встретились в полном понимании: «желаем эту женщину для нас обоих». Но она была человеком. Мужчины отвернулись. — Мы… — Калум прочистил горло, чтобы удалить хрипотцу из голоса, — мы столкнулись с Викторией сегодня в книжном магазине. — Он улыбнулся ей. — Я заметил, что Торсон выглядит лучше. Ты поговорила с ним? Девушка кивнула: — Он попросил меня рассказать… — она взглянула на Джейми и поправилась, — поговорить о старых временах. Он кажется таким одиноким. Не многие приходят к нему в магазин. — Он скучает по Лахлану, — сказала Джейми. — Я тоже скучаю по нему, с ним было весело. — У Джо есть ещё родные? — спросила Виктория. Алек покачал головой: — Его сестра умерла несколько лет назад, у неё было только двое детей. Лахлан — сын её дочери. Когда мать Лахлана и её спутница — эм, супруга — погибли в автокатастрофе, Торсон отдал ему дом. Лахлан его внучатый племянник. — А своих детей нет? — Никто не знает, — сказал Алек. — Он всегда был драчуном и не стремился обзавестись спутницей жизни. Виктория гоняла по тарелке остатки ужина. Она ела с удовольствием. Калуму было приятно. — Сколько ему лет? — спросила Вик. Джейми заговорила, прежде чем Калум успел остановить дочь: — Через два года ему исполнится сто лет. Виктория поперхнулась, но сумела проглотить застрявший кусочек: — Очень смешно, предательница, сегодня ты уже дважды меня наколола. А если честно, сколько ему лет? — она изучала лицо Джейми. — Ты не шутила.