— На станции техобслуживания работаю, слесарем. — Нравится? — Нравится. Я с детства машины люблю. Вот сломается ваш «жигуленок», приезжайте, сделаю в лучшем виде. — Да вроде бы миловал бог, пока бегает. — Новая машина? — Да. — Ваша или мужа? — Моя. — Я себе тоже машину собрал, полгода возился, но не зря. Хорошая машина. — Он вдруг запнулся и спросил: — Вам, наверное, смешно? — Почему? — удивилась я. — Ну, я ведь не слепой, кое-что вижу: шуба песцовая, своя «восьмерка», одно ваше кольцо стоит дороже моей тачки. Муж коммерсант? — Муж у меня актер, в театре играет. Папа у меня хороший. — Ясно. А вы чем занимаетесь? — В музыкальной школе работаю, детишек учу. — На пианино? — Да. — Руки у вас красивые. — Руки? — улыбнулась я. — Об остальном не говорю. Слов нет. Без шуток. — Спасибо. Мне приятно. Слушай, ты сладкое любишь? У меня шоколад есть. — Люблю, — улыбнулся он. Мы разломили плитку пополам, я быстро свою съела, а Дима от своей половинки отломил чуть-чуть, остальное протянул мне, вышло это трогательно и мило. — В армии почему-то очень сладкого хотелось, — сказал он, а я спросила, где служил? — и разговор пошел сам собой, точно мы знали друг друга давным-давно. Когда впереди показалась «БМВ», я даже ощутила что-то вроде досады. — Вот и Вовка с вашей подругой. — По Диминому голосу было ясно, что дружок мог бы и не торопиться. Вова вышел, достал канистру из багажника и подошел к нам. — Дима, — сказал Вовка, ухмыляясь, — тебя Лада довезет, ладно? У меня тут… в общем, доедешь, да? — Доеду, — ответил Дима. — Лада, воронка есть? — Есть, в багажнике. — Я подала ему ключи. «БМВ» с Вовкой и Танькой укатила, я тоже завела машину. — Ты где живешь? — спросила я Диму. Он посмотрел мне в глаза. — А вы очень торопитесь? — Да нет. Хочешь, покатаемся? — Хочу. — Тогда за руль садись, я, когда болтаю, езжу неаккуратно. Машину Дима водил мастерски, вообще смотреть на него было одно удовольствие. Мы катались по вечернему городу и болтали, пока я не сказала, смеясь: — Дима, у нас с тобой опять бензин кончится. — Понял, — ответил он. Мы поставили машину в гараж и домой поехали на такси, возле моего подъезда простились, Дима уехал, а я поднялась к себе, переоделась, поставила чайник на плиту и стала ждать Валеру. Мысли мои были приятны, и настроение отличное, выходило, что Танька в этот вечер меня вытащила из дома не зря. Утром мы поднялись поздно — по пятницам я работаю во вторую смену, у мужа репетиция в двенадцать, можно было отоспаться. Я готовила завтрак, скучала и прикидывала, чего бы мне захотеть. Помучившись немного, я захотела новую машину. Следовало подготовить мужа. — Валерочка, — сказала я, — у меня с машиной что-то. Не заводится. — Да? — Муж в автомобилях не разбирается, у него своя «девятка», в ней вечно что-то ломается, муж злится и о машинах говорит неохотно. — Наверное, зажигание, надо посмотреть. Тут в дверь позвонили. — Что за черт, — сказал Валера. — Ни дня без гостей, — и пошел открывать. Однако голос его мгновенно переменился. — Аркадий Викторович, — радостно запел он. — Проходи. Куда пропал? Только вчера тебя вспоминали. — Ох, Валера, работа в гроб вгоняет, связался с этой коммерцией, век бы ее не видать. Как вы? — Нормально, проходи. Лада на кухне. Лада, посмотри, кто пришел. В кухню бочком и слегка пританцовывая вкатился Аркаша, маленький толстый старый еврей, мой любовник. — Здравствуй, Ладушка, — пропел он и к ручке приложился. — Аркадий Викторович, что невеселый? — Заботы одолели. Чайком не напоите? — Конечно. — Муж поставил чайничек. — Может, коньячку? Хороший, армянский. — Ох, нет, спасибо. Бросать надо коньячок. Сердце прихватывает. — Рано тебе на здоровье жаловаться. — Какое там, Валера, — Аркаша махнул рукой. — Стар, стар стал, пора на покой, сына бы на ноги поставить. Аркаша пил чай и лучисто улыбался. Физиономия у него круглая, как луна, и чрезвычайно добродушная. По внешнему виду Аркаши никто бы не догадался, что это редкий подлец, жулик и бандит. Они с Валерой пили чай, а я за ними ухаживала. — Лада на машину жалуется, — сказал Валера. — Что-то у нее там с зажиганием. Аркаша кивнул: — Посмотрим, пришлю кого-нибудь. А твоя как? — Не знаю, что с ней делать… Продать надо к чертовой матери. — Давай ее сыну покажем, он у меня такой мастер, сам удивляюсь. Талант у парня. Продать всегда успеешь. Через час Валера засобирался на репетицию, ласково простился с Аркашей и отбыл. Я его проводила и вернулась на кухню. — Ладушка, — запел Аркаша. — Красавица ты моя, соскучился. — Он обнял меня за талию и прижался головой к моему животу. — У меня машина сломалась, — сказала я. — Слышал. Сделаем. — Надоело мне на этом старье ездить. Аркаша подпрыгнул. — Ладуль, какое старье, побойся бога, машине полтора года. — Я и говорю, старье. Аркаша заерзал. — Старье… Я на своей три года езжу. — Вот и езди, а мне надоело. — Да ты с ума сошла. — Он руки расцепил и нахмурился. — Чего тебе еще?