— Мы договоримся, Лада, договоримся. На следующий день приехал ко мне в школу; я всю ночь на кухне книжку читала, чтоб с утра помятый вид иметь, вышла из учительской, головка набок, глаза опущены, а он мне конвертик. — Вот, Ладушка. Взяла дрожащей ручкой и сказала: — Спасибо, Аркадий Викторович. Через недельку он пригласил меня на дачу. Поехала. За свои деньги Аркаша хотел многого, и я старалась, как могла, ублажала. Однако и управляться с ним научилась быстро. Месяца не прошло, а я уже вертела Аркашей и так и эдак. На деньги был он жаден, но против моего напора устоять не мог. Стал интересоваться моей квартирой, к тому моменту было ясно, что никуда Аркаша от меня не денется, увяз, и я сказала правду. Головой покачал, посмеялся и похвалил: — Хорошо, что не врешь. Аркаша быстро шел в гору, а вместе с ним и я. Чуть что, грозилась бросить к чертовой матери. Поначалу он боялся, а потом понял: деньги я люблю до одури и никуда не денусь. Успокоился, ревновал больше для порядка, и как ни странно, а верил мне. И я к Аркаше привыкла. Хоть и противны были его потные ладошки, однако душа родная и дело общее; на свой лад я его даже любила. Но и Танька была права — бабьего веку оставалось не так много, и возле Аркаши я явно засиделась. Хотелось моей душе чего-то. Потому и о Димке второй день думала, не то чтобы мечтала, а так, нет-нет да и вспомню, улыбнусь. В понедельник он мне позвонил в школу. Начал путано: — Лада Юрьевна, это Дима, мы с вами в четверг познакомились, у вас бензин кончился. — Дима, — засмеялась я. — Неужели ты думаешь, что я тебя забыла? Откуда звонишь? Я через час заканчиваю, может быть, встретишь меня? — Конечно, — а в голосе такая радость, кого хочешь умилит. Он был на машине ярко-красного цвета. Ничего подобного я в жизни не видела. — Неужели сам собрал? — ахнула я. — Сам, — Димка даже покраснел от удовольствия. — На такой красавице ездить страшно. — Я нахваливала машину и Димку и смотрела ласково, а он волновался и явно не знал, что со мной делать. Пришлось прийти на выручку. — Дима, ты извини, я голодная, как волк. Может, заедем куда, перекусим? Поехали в ресторан, сидим, друг на друга смотрим, разговариваем. Пришлось признать: Димка мне нравится. Есть в нем что-то такое, от чего сердце сладко ноет и душа поет. А он мне все «вы» да «вы». — Дима, — говорю, — я что, очень старая? — Нет, — испугался он. — А чего ты мне все «вы» говоришь? Он улыбнулся. — Не знаю. Вы… ты… как королева… я думал, такие женщины только в кино бывают. — Это все тряпки. Увидишь меня в халате, и я покажусь такой невзрачненькой, что смешно станет. — Невзрачненькой? — улыбнулся он. — Это слово тебе не подходит. На следующий день мы опять встретились, когда муж был в театре. Летела как на крыльях, смех, да и только. Катались весь вечер по городу, болтали, я улыбалась и смотрела по-особенному, а он мне на прощание руку жал. Забавно. На досуге я поразмыслила и решила, что пора показаться ему в халате. Сама ему на работу позвонила. Фамилии его не знала, но дама я настойчивая, потребовала Димку, слесаря. Нашли. — Дима, — голос у меня ласковый, медовый, — это Лада. Хочу тебя в гости пригласить. Как ты на это смотришь? — А как же… — начал он и осекся. — Хорошо я на это смотрю. — Адрес запиши, — засмеялась я. Уже года два, как Аркаша мне квартиру купил, там мы с ним и встречались, не грех было ее разок использовать в свое удовольствие. Дима больше вопросов не задавал, пришел минута в минуту, с цветами, шампанским и конфетами. Я открыла в халате, сказала «привет» и чмокнула его в щеку. Он покраснел, его руки забавно дрожали. — Как я тебе в халате? — спросила я, а он ответил: — Лучше, чем в вечернем платье. Мы сели за стол, выпили шампанского, о чем-то болтая. Я смотрела на Димку, и сердце у меня то колотилось со страшной скоростью, то замирало. Говорить о пустяках становилось все труднее. На словах спотыкались и торопливо отводили взгляды. Я так волновалась, что бокал опрокинула, залила шампанским Димкины брюки. Вскочила и за полотенцем кинулась: — Извини, ради бога. Он засмеялся: — Ерунда. Взял меня за руку, сердце у меня застучало где-то в горле, я посмотрела в его глаза и сказала: — Димка, поцелуй меня, пожалуйста. Больше мне ни о чем просить не пришлось. Любовник он был восхитительный: нежный и страстный, у любой женщины дух бы захватило. Три часа прошли как три минуты, пора было домой. Я украдкой взглянула на часы, хотела подняться. Он меня за руку схватил, потянул на себя легонько: — Лада… Я только улыбнулась и, махнув на все рукой, прижалась к его груди. Через час позвонила домой, муж из театра вернулся. — Валерочка, — сказала, — я здесь на вечеринку забрела, припозднюсь. Ты не беспокойся, меня проводят. И опять к Димке. Поздно ночью, когда я торопливо одевалась, он подошел сзади, обнял и спросил тихо: — Лада, это ведь все не просто так? Я замерла на мгновение, повернулась к нему, испуганно посмотрела: — Глупый, неужели ты сам не видишь? — Я люблю тебя, — очень тихо сказал он, и я тоже сказала «люблю», а чего не сказать? Расстались мы с трудом, часа два возле моего дома в машине сидели, раз двадцать начинали прощаться и вновь откладывали расставание еще на пять минут. Весь следующий день меня трясла любовная лихорадка, к телефону бросалась, как голодная собака, коллеги смотрели с подозрением. Димка позвонил в три, а у меня уже руки дрожали от нетерпения. — Димочка, — пролепетала я едва слышно и только что не заревела. — Лада, — сказал он, голос его дрожал. — Я сейчас приеду. Ты слышишь? — Да, — ответила я, схватила шубу и бегом кинулась из школы. Он подъехал через пару минут, не помню, как в квартире оказались… И пошло… Ни о чем, кроме Димки, я уже думать не могла. — Прорвало, — усмехнулась Танька, — досиделась. Завязывай с ним, а то Аркаша быстро узнает, оторвут башку твоему хахалю, и тебе достанется. — Не узнает, — нахмурилась я. — Хитрости в тебе нет. Чего ты с этим пацаном по городу таскаешься? Полно знакомых, донесут папуле, глазом моргнуть не успеешь. — А ты не каркай, — разозлилась я, потому что Танька, конечно, была права. — Слышь, Ладка, ты баба умная, но впечатлительная. Влюбляться тебе никак нельзя. Сгоришь. Я только махнула рукой. Прошло недели две. Димка меня, по обыкновению, встретил с работы, и мы поехали на квартиру. Все было как обычно, и ничто не предвещало грозы, пока он вдруг не спросил: — Чья это квартира? — Моя, — с легкой заминкой ответила я. — Но ты ведь здесь не живешь? Димке врать не хотелось, я подумала и сказала правду: — Я тебе про папу говорила… Папы нет — есть любовник… богатый.