Сцена одиннадцатая По-моему, у мамы есть склонность к саморазрушению. Причина смерти: обед на шаббат. У нее штук восемь распечатанных рецептов, выложенных веером на столе, и все это нужно приготовить с нуля. Не знаю, понимает ли она, что духовка у нас всего одна. И мама – тоже. Нужно ли говорить, что семейство Гарфилдов вообще не настолько евреи, чтобы мучиться с ужином на шаббат. – Кейти, пожалуйста, закинь мини-суфле в духовку для хлеба. Получится же? Они все равно приготовятся, верно? Я осматриваю кухню: дверцы шкафчиков нараспашку, все уставлено сковородками. Щеки мамы перепачканы мукой. – Сколько, говоришь, будет гостей? – Так. Ты сказала, Андерсон занят, верно? – Если «занят» включает в себя просмотр «Рапунцель», то да. – Он же смотрел ее уже раз двадцать. – Двадцать два. И я не могу его за это осуждать: мой личный счетчик тоже близок к этой цифре. «Рапунцель» – лучший фильм всех времен. Та же атмосфера, что и в «Заколдованной Элле», но, в отличие от нее, не вызывает воспоминаний о пижонах и провалах. И там есть Флинн Райдер, нарисованный лохматый наглец, прохвост моей мечты. – Значит, будем мы, Райан, Эллен и ее сын. – Пятеро? – Ага. Думаю, тебе понравится сын Эллен. Мы недавно ужинали вместе, ты тогда гостила у отца. Он очень милый. Копия отца, а я должна заметить, Пол всегда был симпатичным. Он баран, конечно, но симпатичный. – Мама поджимает губы. – Очень консервативный. Вырос в Ментоне, недалеко от лагеря. Превратился в итоге в республиканца, такого, как в «Фокс Ньюс» показывают обычно. Печально. – Он ездил с вами в лагерь? – О нет, он был городским мальчиком, и, конечно, это тоже влияло. Эллен думала, я так к нему отношусь именно потому, что он из города, но она ошибалась. Нет-нет. Мне не нравилось, как он с ней разговаривал. Вечно свысока. Сейчас вся эта история кажется такой дурацкой. Можешь представить, будто теряешь лучшего друга из-за такого вот идиота? Я так благодарна фейсбуку[12], без него мы с Эллен не смогли бы снова связаться спустя столько лет. Я даже не узнала бы, что она вернулась в Джорджию. «Я так благодарна фейсбуку». Слова, которые не услышишь от человека младше сорока лет. – …Как будто совсем недавно. Даже удивительно. Есть что-то такое в старой дружбе. И ее сын, Мэттью, просто чудесный. Каждая клеточка моего тела замирает. – Мэттью? Слышали писк? Это я вдруг заговорила на октаву выше. Мама, конечно, ничего не заметила. – Такой душка. Рассказывал какую-то историю про… Глубокий вдох. – Его зовут Мэтт Олсон? – Да, верно. Я забыла, что он в двенадцатом классе. И вы с Райаном могли видеть его в школе. Он… – К нам придет Мэтт Олсон? – Я так вцепилась в спинку стула, что костяшки побелели. – Сегодня? – Сейчас, – выдыхает мама, бросая быстрый взгляд на духовку. – Ой. Ладно. Все плохо. – Я помогу. Прости. Дай мне секунду. – Чат с Андерсоном у меня уже открыт. «КОД КРАСНЫЙ КОД КРАСНЫЙ Помнишь мамину подругу Эллен? ОНА МАМА МЭТТА И ОН БУДЕТ У НАС В ГОСТЯХ МЭТТ-С-ПЛАКАТА ПРИДЕТ СЕГОДНЯ» – Кейт! Можешь поставить на стол воду? И найти брата? Я откладываю телефон. – Со льдом или без? Кто-то звонит во входную дверь. – Вот черт, – говорит мама. И направляется прямо к двери: в фартуке, лицо перепачкано мукой. К тому моменту, как я выбегаю в прихожую, она уже обнимается со стоящей на пороге Эллен. Эллен, кстати, просто копия мамы. Они даже выглядят одинаково: темноволосые, с большими карими глазами и таким же невероятно подвижным выразительным лицом. Завидев меня, она вскрикивает: – Это Кейт? Надо же. Милая, ты выглядишь точно так же, как на фотографиях. – Э… Ну. Спасибо? – Только посмотрите на эти чудесные щеки. Боже, Мэгги. Твоя девочка такая милая. А это мой сын, Мэттью. Мэттью, Кейт учится в одиннадцатом… – Мы встречались. – Мэтт улыбается. – Привет, Кейт. Его голос. Произносит мое имя. Наши мамы, дом, суфле, все вокруг просто ис-па-ря-ет-ся. От умиления я растекаюсь лужицей на полу. Сцена двенадцатая Из всего разнообразия рецептов мама останавливается на мини-суфле и куриных палочках в панировке, но добавляет к ним тарелку овощей и замороженную пиццу. Потрясающе некошерный для шаббата ужин. Кухня напоминает зону бедствия – за исключением вылизанного до блеска пола. И сегодня редкий случай, когда «вылизанный» – это метафора, а не прямое описание процесса, произведенного языком Камиллы. Гостеприимство семейства Гарфилд нынче вечером на высоте. Мама открывает бутылку вина, которую принесла Эллен, и достает свечи. Мы как раз собираемся их зажечь, когда входная дверь слегка приоткрывается. – Приве-е-ет? – Это, наверное, мужчина из эскорта, которого я наняла, – говорит мама, и они с Эллен тут же начинают посмеиваться. Буквально на полсекунды наши с Райаном взгляды встречаются. – Мам, перестань, – ровно произносит он. Я просто сижу и наслаждаюсь тем, что мама сказала слово «эскорт». Прямо перед Мэттом. Знаете, что особенно круто? Когда твоя мама и мама твоего краша обсуждают эскорт. Это не эскорт, конечно. Это Андерсон. – Эгей! – Он заглядывает в комнату. – Я опоздал? – Конечно, нет, милый. Эллен, познакомься, это Андерсон Уокер, он наш сосед. И лучший друг Кейт. Ты приоделся, милый? Какая красивая бабочка. Андерсон, тебе всегда нужно внимание, да? Вы только представьте, он переоделся в чистую рубашку и надел бабочку и буквально вплыл в наш дом к ужину. – Получил твое сообщение, – говорит он, окидывая меня хитрым взглядом. – Да я уж вижу. И да, я рада, что он пришел и все такое, но давайте остановимся на минутку и признаем: он отказался от Рапунцель и Флинна ради Мэтта? Потому что ради меня он на это пойти был не готов. Я понимаю его. Но вообще-то обидно. – Рада познакомиться, Андерсон, – говорит Эллен. – Теперь у меня ощущение, что я смотрю на Мэгги и Эллен нового поколения.