Сцена тридцать пятая К моменту, когда мы уходим на площадку, вечеринка уже начинается; во всяком случае, все папы района приносят свои холодильники с пивом. Нас догоняет Ливи Каплан – впечатляющий ход для семилетки в туфлях на каблуке. Они, впрочем, совершенно не мешают ей пристроиться рядом с Райаном и Брэнди, идущими впереди. Ливи болтает без умолку, но они слишком далеко убежали от нас, чтобы я могла разобрать слова. – Она все это на одном дыхании говорит? – спрашиваю я Ноя. Мы отбились от стаи и идем в нескольких метрах позади. – Конечно! Дополнительные вдохи – это пустая трата времени, в течение которого можно болтать… Ох. – Ной понижает голос. – Посмотри на того извращенца. Качнув головой вперед, он едва заметно указывает на двор на пересечении Ремингтон и Пайн. Там, вокруг людей в ростовых костюмах тигров, скопилось человек двадцать детей и их родители. – Это же… – начинаю я, но тут слова вдруг растворяются. Потому что Ной касается моей руки. Своей правой рукой, той, что без гипса. Тыльной стороной ладони. И все же. Рука Ноя Каплана. Касающаяся моей. Странно. Прямо очень странно. Через секунду он отодвигается. Полное отступление. – На нем нет штанов, – говорит Ной. – На ком, на Тигре Даниэле? Так он же ребенок. И мультяшный персонаж к тому же. – Но папа его не ребенок. – Значит, его папа извращенец. – Он же взрослый мужчина, Кейт. Отец. И без штанов. – Он мультяшный персонаж, – говорю я даже спокойнее, чем чувствую себя на самом деле. Мне все еще приятно его внимание. – Не хочу тебя разочаровывать, но герои мультиков иногда ходят без одежды. – Тогда разгадай для меня другую загадку. Почему на нем толстовка с капюшоном? – Ты только что сказал «разгадай для меня загадку»? – Не меняй тему, – косится на меня с улыбкой Ной. А потом снова прикасается рукой. Что может означать это секундное прикосновение тыльной стороной ладони? Новое изобретение пижонской братии? Альтернатива попытке очаровать взглядом? – Заметь, – продолжает он, – у нас есть мир, в котором животные носят одежду, разговаривают, ходят по улицам. Иными словами, они антропоморфные. – И долго ты об этом думал? – Годы. Долгие годы. Когда мы добираемся до площадки, Ливи первым делом падает животом на качели и кричит: – Ребята, это будет эпично! Ной! Иди сюда. Сними меня для ютьюба. – Минуту, – отвечает Ной. – И не забудь поставить палец вверх! Я удивленно поворачиваюсь к Ною. – У Ливи есть канал? – Ливи думает, что у нее есть канал. – Он тянется за телефоном. – А у меня есть материал для шантажа на будущее. – С ролью старшего брата ты справляешься на пять с плюсом, – говорю я, провожая его взглядом. Мой собственный брат стоит в нескольких метрах от нас, скрестив на груди руки, но эта поза выражает не раздражение – скорее, неуверенность. Он разговаривает с Брэнди, которая уже залезла на какой-то игровой снаряд и сидит на краю платформы, болтая ногами. Она считает что-то на пальцах, Райан в такт кивает. Забавно. Не помню, чтобы они раньше общались, если не считать того бормотания, которым Райан приветствует нас с дивана, когда мы проходим мимо. Кстати, о нас. Прошло уже немало времени с тех пор, как я отправила Андерсону селфи с собаками. Поэтому я аккуратно поглядываю на экран телефона. Ответа нет. Это уже удар под дых. Да, переживать из-за сообщения, отправленного двадцать минут назад, глупо, но только не в отношениях Кейт и Андерсона. По нашим меркам, прошла уже вечность. К тому же это было селфи, поэтому отсутствие реакции становится еще более мучительным. Как будто ты на сцене, и твой партнер должен подхватить реплику, но он молчит. Внутри у меня нарастает ощущение такой же тихой паники и неловкости. Я веду себя нелепо. Энди, наверное, просто не проверял новые сообщения. И причин тому может быть множество, причем не все они обязательно связаны с Мэттом. Его телефон может, например, просто лежать на зарядке. Или Энди просто писает. Или за рулем. День сегодня такой странный, что я постоянно ощущаю свое сознание на пару шагов опаздывающим за телом. Вот моргнула – и каким-то образом оказалась за столом для пикника напротив Ноя. Он сидит, вытянув обе руки, и сиськи на его гипсе подмигивают мне в лучах солнца. Одно это кого угодно с ума сведет. Сам тот факт, что я сижу тут вместе с Ноем Капланом. Мы будто во времени перенеслись. Наша дружба длилась не слишком долго: он переехал сюда, мои родители развелись, а потом Ной превратился в пижона. Но мы то и дело оставались вместе, в основном из-за репетиций хора в воскресной школе, которые иногда прогуливали, шатаясь вокруг синагоги. Родители, помогавшие на кухне, не могли устоять перед его обаянием, и мы то и дело получали дополнительные кусочки мягкой, заранее нарезанной для еврейской школы халы. И теперь, вспоминая воскресную школу, я думаю о том, как мы с Ноем сидим в кладовой возле женского туалета и катаем из халы хлебные шарики, которые потом закидываем в рот, как зернышки попкорна. Я перестала ходить туда после бат-мицвы. Думаю, можно было и продолжать, но родители, похоже, не слишком-то хотели меня возить. А потом Ной начал встречаться с Дженни Хёдлунд, и в наших отношениях появился дополнительный уровень неловкости. Еще более неловкой ситуация стала шесть недель спустя, когда они расстались. Очевидно, все прошло не так гладко, как у нас с Андерсоном: мы-то рыдали, обнимались и клялись в вечной дружбе под стеной почета, увешанной постерами «Волчонка». Позже я заметила, что на всех восьми был изображен Дилан О’Брайен. К апрелю Ной встречался уже с Саванной Гриффин, потом с Гаятри Давар. Позже была Маккензи Йейтс, Ева Коэн, Эшлин О’Шей и Эми Остин. У него всегда была девушка. Или почти-девушка. Или, видимо, две девушки одновременно. Знать не хочу, как они договорились на балу выпускников. Если коротко, дружить с ним из-за этого было сложно. Я не слишком интересовалась его подружками. А он никогда не пропадал из виду, если с кем-то встречался. Но ощущение складывалось такое, будто мы принадлежим к разным видам. Вот Ной: он флиртует, целует, успевает добежать с тренировки на вечеринку. А вот Кейт: обычный подросток, который смотрит обычные фильмы про подростков и укладывает волосы, чтобы походить на Заколдованную Эллу. А еще знает наизусть содержимое страницы «Википедии», посвященной городу Лансинг, Мичиган. Или играет в одиночестве песни о любви, а потом плачет. По сравнению с Ноем я чувствовала себя ребенком. Словно он уже перешел на пирожные, а я все еще катаю шарики из хлеба. Сцена тридцать шестая Становится все теплее, даже слишком тепло, но я пока не готова возвращаться в дом. Ной болтает что-то о мюзикле. За ним забавно наблюдать: представляете, услышать про «плотные репетиции» из уст пижона. – Они правда плотные. Черт возьми, да мистер Ди заставил Брэнди и Лору тридцать восемь раз подряд спеть Hey nonny nonny. Я считал… – Ты хотел сказать, Брэнди и Лану? – И да, и нет, – невозмутимо отвечает Ной. – Я знаю, что ее зовут Лана. Но намереваюсь и дальше звать ее Лорой, потому что она зовет меня Нолан. – Справедливо. – Я зеваю. На солнце меня всегда клонит в сон. Еще минуту мы молчим, но это приятная тишина. Ливи все еще качается на качелях, только теперь с телефоном Ноя: она уговорила его разрешить ей поиграть в игру. Райан и Брэнди стоят там же, где мы их оставили. И все это вместе создает момент, который дарит мне спокойствие. Пускай у Андерсона и Мэтта планы, частью которых я не являюсь. Не нужно из-за этого беспокоиться. Я могу просто взять и не думать о них. Еще через пару минут Райан и Брэнди присоединяются к нам за столом для пикников. Брэнди садится рядом со мной, и меня затапливает необычное чувство. Я назвала бы его опережающей ностальгией. Оно появляется, когда ты можешь поклясться: этот момент тебе запомнится, – но при этом ты его даже до конца еще не прожил. Брэнди, кажется, чувствует то же самое, потому что обнимает меня рукой за талию. Я повторяю ее жест, и теперь мы сидим, словно позируя для портрета. Такое приятное ощущение, будто купаешься в солнечных лучах – это прямо квинтэссенция Брэнди. Она просто ходячее успокоительное. До странности легко представить ее в роли чьей-нибудь бабушки. Ной зевает и поворачивается к Райану: – Тебе завтра опять ехать? Университет штата? – Кеннесо. Девять утра. – Ужас. Быть Райаном сейчас тяжело. Наши родители во многом не согласны, но сходятся в фанатичном желании отдать его в колледж. А значит, Райан вынужден почти каждые выходные ездить на ознакомительные туры и информационные собрания. Думаю, ему уже все равно. Удивительно, но я ни разу не видела, чтобы он, как остальные выпускники, испытывал какие-то бурные эмоции по поводу колледжа. Да и мне бы не хотелось его отъезда. Даже если он выберет местный университет, все снова изменится. Как тогда, когда наши родители расходились. Очевидно же, что мамин переезд на пять километров вверх по той же улице – невеликая перемена. Она и не была великой. Вместо этого мы получили миллион мелких перемен. Правда, Рейна говорит, они с сестрой стали гораздо ближе общаться, когда Кори уехала в колледж. Теперь они переписываются. Но Райану переписка не дается, так что вряд ли с ним сработает. По мнению Энди, после его отъезда мне нужно занять освободившуюся комнату и превратить ее в гардеробную. Правда, я не хочу думать про Энди. Или про Мэтта. Или про их совместные планы. Естественно, стоит мне это решить, как телефон в заднем кармане просто-таки разрывается. Четыре сообщения подряд. Я вытаскиваю его и смотрю на экран, но все оповещения не от Андерсона. Они от Мэтта. «Хочешь завтра зайти и порепетировать сцену?» «И в любом случае, я весь день свободен» «Так что если захочешь» «Просто напиши!» – Ты выглядишь так, будто в лотерею выиграла, – отмечает Ной. – И как будто тебя сейчас стошнит. Одновременно. – Именно так я себя и чувствую. Ной приподнимает брови. – Что же там за сообщения такие…