Глава ХХ МАЙ УЛЫБНУЛСЯ, А июнь, позеленев, оказался самым удивительным месяцем для Клика. Долгое ожидание сыщика наконец закончилось, старый порядок вещей изменился, у маленького дома на лугах появился новый арендатор. Элиза Лорн вернулась в Англию. Клика не смущало, что все могло бы быть иначе, что он и Доллопс были вынуждены вернуться к старому варианту: прожить здесь неделю и неделю в центре города, а не в пределах досягаемости зеленых рощ и благоухающих лугов, которые так любил Клик, потому что всегда был шанс среди идиллических английских пейзажей, когда наступит вечер, встретить Элизу Лорн или провести целый день с ней в лесах и полях. Для Гамильтона Клика это была достаточная награда. Но свободных дней было не слишком много, поскольку, хотя о Вальдемаре или апашах уже несколько недель ничего не было слышно, это были тяжелые времена для господина Нэркома и полицейских Скотланд-Ярда. Это было связано с грядущей коронацией его величества. Каждый поезд изо дня в день приносил в Лондон толпы гостей. Жулики всех мастей – как английские, так и иностранные, от разбойников до обычных шулеров, сделали его Меккой преступного мира – деньги текли рекой им в руки, и они работали в полную силу. Результат, что касается Клика, едва ли нуждается в описании. Ему не была свойственна форма снобизма, заставляющая некоторых людей отказывать в помощи друзьям, мотивируя это «избытком собственных забот». Нэрком действительно мог бы разрушить свою карьеру, если бы не справился с кризисом. Так что, естественно, Клик пришел на помощь другу и принял участие в процессе «сортировки». Как консультант, а иногда и в форме обычного констебля, он оказал неоценимую помощь в выявлении нежелательных элементов и профессиональных жуликов, и ситуация быстро перестала быть критической. Теперь Клик ожидал с нетерпением возобновления идиллических прогулок с Элизой, когда из затишья наступившего мира упала официальная бомба. Она прилетела в форме телеграммы – запоздалое шифрованное сообщение от американской полиции к полиции Великобритании, которое после расшифровки звучало так: Только что удалось отследить 218. Отправленный десять дней назад на «Тунисиан» Аллан Лайн из Канады, под именем Хаммонд. Женщина с ним. Красивая блондинка. Проходит как сестра. Считается, что 774. В наши дни, когда подобный небольшой обмен любезностями относительно передвижений важных фигур преступного мира происходит почти ежедневно между полицейскими системами двух стран, о которых идет речь, господину Нэркому пришлось только проконсультироваться со своей книгой кодов, чтобы понять суть сообщения. И когда он это понял, его маленькие толстые ноги подогнулись, как пара соломинок, его полное маленькое тело рухнуло на ближайший стул, и он оказался на волосок от инсульта. «Тунисиан», когда пришла телеграмма, уже прибыл и выгрузил на берег пассажиров на тринадцать часов раньше, так что прибывшие лица, указанные в сообщении под кодовыми номерами, благополучно растворились в каменных лабиринтах Лондона. Все же они были здесь. Книга кодов характеризовала их таким образом: № 218 – Николас Хеммингуэй, широко известный как Алмазный Ник. Американец. Опытный мошенник, уверенный в себе человек, похититель драгоценностей. Бывший актер. См. в «Галерее» портрет. № 774 – Элла Плавсен, известная в криминальных кругах как Голландская Элла и леди Белл. Немецко-американского происхождения. Вероятно, самый ловкий вор женских жемчужных украшений из всех ныне живущих. Высокообразованна, чрезвычайно красива, удивительно правдоподобна в своей лжи и крайне сообразительна. Обычно предпочитает «сливки общества». Натуральная блондинка, лет двадцати пяти. Фотографий нет. Через сорок пять минут после того, как мистер Нэрком усвоил эти факты, он бросился к Клику за помощью, и с тех пор в списке специальных констеблей появилась вакансия. – Проскользнули в город? Ну, будь уверен в одном, мистер Нэрком: они не пойдут в гостиницу… По крайней мере, вначале… Они слишком осторожны для этого. И при этом они не разместятся в какой-то дыре и углу, где их дорогие шмотки и блестящие побрякушки могли бы вызвать разговоры и таким образом привлечь к ним внимание. Не буду удивлен, если они будут достаточно проницательны, чтобы не оставаться вместе, а предпочтут действовать в одиночку, похоже, не имея никакой связи, пока они здесь, чтобы устроить «счастливое воссоединение» в другом месте после того, как их маленькая работа будет успешно выполнена. Но в любом случае, когда мы найдем их, если мы когда-либо это сделаем, они будут проживать в каком-то тихом, респектабельном, уединенном районе, например, в одном из пригородов… А раз так, устроим несколько пешеходных экскурсий по окрестностям, мистер Нэрком, и посмотрим, не повезет ли нам наткнуться на эти замечательные персонажи. Правда, я никогда не встречал и даже не видел Хеммингуэя, но мне кажется, я должен понять, что это он, если увижу его. Однако я однажды сталкивался с Голландской Эллой. Именно когда я отправился в Нью-Йорк по поводу амстердамских алмазов. Помнишь? Тогда я «разделил» награду с парнем с Малберри-стрит, чья дочь хотела заниматься музыкой, а он не мог позволить ей этого. Я связался со своими старыми знакомыми и пошел однажды вечером на большой французский бал в Академии музыки, где, как мне сказал мой собеседник, будет «очень большая сходка», половина мошенников города будет там – по делам своего «бизнеса». Они были там, осмелюсь сказать, потому что он все время указывал мне на этого и на того и представлял их мне, пока они проносились в танце мимо нас. Я не должен бы узнать ни одного из них снова, в том что касается внешности, поскольку ежегодный французский бал в Нью-Йорке – это маскарад, как ты, возможно, знаешь. И я не должен узнать Голландскую Эллу в лицо, но могу узнать со спины, поскольку я танцевал с ней. – Танцевал с ней, Клик? Танцевал? – Да. С целью «получить впечатление о ее фигуре», так сказать, для возможного использования в будущем. Я не мог видеть ее лица, потому что оно было под маской, до самого подбородка; но под ее правой лопаткой есть странный нарост, напоминающий опухоль размером с куриное яйцо, а на тыльной стороне ее левой руки – шрам от кислотного ожога, который она будет носить до самой могилы. Я узнаю этот шрам, если когда-нибудь увижу его снова. И если по какой-то случайности я столкнусь с женщиной с таким же видом, и у этой женщины также окажется шишка под правой лопаткой… Я ее опознаю! Давай выйдем и посмотрим, сможем ли мы ее найти. «Время летит», как сказал анархист, взорвав часовой завод. Давай немного побродим. ОНИ ПОБРОДИЛИ, НО, как оказалось, без толку. Тем не менее на следующий день они снова «побродили» так же, как и всегда, с надеждой; и следующий за этим, и следующий снова, но к концу четвертого дня они не были ближе к обнаружению Голландской Эллы и Алмазного Ника, чем были в начале. Если, как иногда воображал Клик, те просто не проехали через Англию по пути на Континент, а затаились здесь, как ястребы, в безопасном убежище, из которого совершали хищные рейды под носом полиции. Но ничего не сигнализировало об этом. Никакой дерзкой кражи драгоценных камней, никаких преступлений, достойных этой парочки… Так обстояли дела, когда утром пятого дня Клик решил отправиться на прогулку в Хэмпстед-Хит и его окрестности. В девять часов он вместе с суперинтендантом объявился там, в результате к полудню они оказались в гуще очередной загадочной истории. Это произошло следующим образом. Свернув с дороги Святого Ульдреда на тихую, тенистую аллею, идущую параллельно исторической пустоши, где-то по соседству с районом Велт Вэлли, они подняли взгляды и обнаружили, что вдоль проезжей части протянулось единственное громадное здание – большая внушительная резиденция, отстоящая от самой дороги и окруженная высокой каменной стеной с причудливыми коваными железными воротами, ведущими во двор. Перед этим зданием замерли два индуса с медной кожей, в тюрбанах, фантастически одетые, неся караульную службу в особой манере – один стоял неподвижно, как бронзовый идол перед зарешеченными воротами, а другой вышагивал взад и вперед перед ним, как заводная игрушка, на полном заводе пружины. – Пенджаб, спорю на дукат! – заявил Клик, увидев их. – И знак Рани Джханга, или я голландец. Я знал, что старая княгиня приедет сюда на коронацию, как пить дать, но не подозревал, что наткнусь на ее слуг в этом квартале! Мистер Нэрком, не доводилось бывать здесь в последнее время? – Нет. Рани все еще в Кенсингтоне. И то, что ребята в тюрбанах охраняют это место, пощечина для нас. Знаешь, что это за здание? Это резиденция сэра Моусона Лейка. «Лейк и Лейк» – ювелиры, Бонд-стрит. Прекрасное старое место, правда? Лейк унаследовал его от отца, когда занялся бизнесом, и… – Что? Нет, это не молодой человек… Отнюдь не молодой человек… Ого! Видал! Видал, старина? – Видал что? Как этот часовой механизм в тюрбане остановился и посмотрел на нас, когда мы проходили? – Нет… Видел ту женщину? Закутана с головы до пят… и это в такую погоду. Просто вышла из двери дома, увидела этих двух негров, а затем метнулась обратно в помещение, как будто дьявол следовал за ней. – Вероятно, она увидела нас. Ты же знаешь, как ведут себя брахманы высокого класса в отношении европейцев… – Это старая Рани. Три к одному, что она пришла с утренним визитом к ювелиру в связи с каким-нибудь из ее удивительных драгоценных камней. Это объясняет наличие часовых. Она никуда не поедет без охраны. – Конечно, – согласился суперинтендант и пошел дальше, полностью отбросив все сомнения. Через десять минут, однако, он был вынужден вернуться к ним при весьма необычных обстоятельствах; ибо, обойдя подъезд к дому, мимо которого они шли, и приблизившись к изолированному зданию, которое, очевидно, было конюшней дома, который они недавно прошли, они услышали звук приглушенного крика изнутри, ощутили запах дыма. Потом двери широко открылись, и оттуда выскочила та самая женщина, которую раньше видели Клик и мистер Нэрком. Заметив их, женщина бросилась навстречу, крича: – Я боялась этого! Я так и знала! Я знала, что так будет! Помогите мне, господа, помогите мне ради всего святого! Я не могу поднять его. Я не могу вытащить его! Он слишком тяжел для меня! Мой муж! Там! В доме! Он умрет, если вы его не вытащите! Тогда они впервые поняли, к чему она клонит, и бросились мимо нее в конюшню – в то помещение, что когда-то было спальней кучера, – чтобы найти комнату, заполненную угарным газом. Они увидели печь, и, кроме того, тело человека – инертное, обмякшее быстро погружающееся в то безнадежное бессознательное состояние, которое предшествует удушению угарным газом. В мгновение ока Клик открыл заслонку дымохода печи и выбил окно, создав в комнате сквозняк. Затем, пока Нэрком, прикрыв одной рукой рот и ноздри, другой, размахивая наручниками за цепь, выбивал другое окно в передней стене, Клик подхватил мужчину и, закинув его на плечо, словно мешок, вытащил его на улицу и приставил к стене конюшни, потом потер руки и ударил пострадавшего по щекам, обмахивая его, обдувая воздухом и проклиная трусость и слабость, приводящие к самоубийству. Женщина все еще была там, сжимая руки и истерически рыдая, но, хотя она еще не раскрыла свое лицо, что-то свидетельствовало о том, что она не индуска, а белая, как мужчина, о котором она говорила как о своем муже, и с самых первых слов, которые она произнесла, когда увидела, что он вне опасности, и Клик, и Нэрком узнали, что это были сэр Моусон и леди Лейк. – Моусон, как ты мог! – укоризненно сказала она, подойдя к нему в тот самый момент, когда он смог подняться на ноги, и крепко сжала в объятиях. – Я подозревала это, когда ты выходил из дома… но как ты мог? – Я не знаю, – ответил он, со стыдом, раскаянием и ноткой агонии в голосе, которая заставляла жалеть его, несмотря ни на что. – Но это казалось слишком ужасным позором, чтобы я мог это пережить. И теперь мне придется с этим столкнуться! Боже мой, Ада, это слишком много, чтобы попросить человека вынести! Они здесь, на страже, эти индусы, которые защищают меня и мой дом, пока управляющий Рани не придет, чтобы получить Лестницу Света, как и было обещано, в… – Ш-ш! – предупредила она, вспомнив о присутствии других, и положила ладонь ему на рот, чтобы избежать дальнейшего признания; поскольку она слышала, как Клик повторил – но с мягким значительным присвистом: – Лестница Света! Она дополнила его словами: – Ну, мне конец! И мгновенно обернулась к нему с вынужденной улыбкой на лице, но выражение ужаса наполнило ее взгляд. – Это грубо с моей стороны, господа, забыть поблагодарить вас за любезную помощь, и я прошу у вас прощения, – проговорила она. – Я должна вам сказать большое, большое спасибо, и я постараюсь выразить благодарность не только словами. Но так как это всего лишь небольшое семейное дело, я уверена, что вы все поймете… Это было вежливой просьбой удалиться. Нэрком развернулся и приготовился уйти. Клик, однако, не стал этого делать. – Простите, но исчезновение Лестницы Света не стоит рассматривать как семейное дело! А английская семья тем более не должна этого делать, – сказал он мягко. – Я могу рассказать вам историю этой драгоценности, если вы этого хотите. Это ожерелье, которое когда-то было собственностью царицы Савской и носилось ею при дворе царя Соломона. Он состоит из двенадцати великолепных белых бриллиантов, ограненных полуквадратом. Каждый весит двадцать восемь с половиной каратов. Они соединены между собой тонкими золотыми звеньями, вставленными в мелкие отверстия, пробитые через край каждого камня. Ожерелье оценивается в один миллион фунтов стерлингов и является собственностью Рани Джханга, которая ценит его выше всех других своих чудесных и бесценных драгоценностей. И она не приятная старая леди, чтобы ей перечить. Она станет настоящим демоном, если что-нибудь случится с этим ожерельем, ваша светлость. Женщина медленно отодвигалась от Клика и наконец остановилась, прижавшись спиной к своему мужу. Переполненная удивлением, отчаянием и ужасом, она смотрела на него в тишине, которая нарушалась только ее дыханием. – Странно! – сказала она наконец. – Откуда вы знаете об этом? Ожерелье? Вы знаете меня? Нас? Я же не раскрыла свое лицо и не назвала вам своего имени. Вы ясновидящий, мистер?.. – Клик, – представился он, делая вежливый поклон. – Клик – это имя, леди Лик. Клик из Скотланд-Ярда. – Тот самый сыщик? Боже! Этот удивительный человек? – воскликнула она, все лицо ее осветилось, она воспрянула и ожила. – К услугам вашей светлости, – ответил он. – Мы вышли прогуляться этим утром… суперинтендант Нэрком и я… в поисках, вероятно, самой умелой и смелой пары похитителей драгоценных камней в мире – единственная пара воров во всей Вселенной, для которой добыча, столь ценная, как Лестница Света, покажется не только соблазнительной, но и реальной. Так что, если что-то произошло, что угрожает безопасности этого удивительного ожерелья… и вы, и сэр Моусон вправе узнать факты… Обращайтесь! Доверьтесь мне, и, возможно… Кто знает? Прежде чем он успел закончить говорить, леди Лик схватила его за руку и, удерживая ее, сжала обеими своими ладошками и посмотрела на него яркими влажными глазами. – Должно быть, это само Небо послало вас к нам сегодня утром! – воскликнула она. – Если кто-то в мире может помочь нам, то только вы… Моусон, слышишь, дорогой? Это мистер Клик. Великолепный мистер Клик! Почему мы не подумали о нем раньше? Скажи ему, Моусон… Расскажи ему все, дорогой. Сэр Моусон немедленно отреагировал на это предложение. – Мистер Клик, прошу прощения… Умоляю вас прийти к нам на помощь! – воскликнул он предельно взволнованно. – Леди Лейк права. Если кто-то может, то только вы! Вы спрашиваете, произошло ли что-нибудь с этим проклятым ожерельем, и могу ли я дать вам какую-то информацию по этому вопросу? На оба вопроса да! Ожерелье исчезло! Оно потеряно! Оно украдено! – Что? Украдено? Лестница Света? Боже мой! Когда? Почему? Как? – Его украли вчера из моего хранилища! Из моего дома! И, Боже, помилуй меня, у меня есть все основания полагать, что вор – мой старший сын! Глава XXI ПРОШЛА МИНУТА. ВСЕ молчали – никто не издал ни единого звука. Шок, позор такого признания, рассказывающего, почему сэр Моусон пытался покончить с собой, смутил властного аристократа, лишил его жизненной силы. Он повернулся лицом и прислонил согнутую руку к стене конюшни, спрятал лицо, и Клик, жалея его, позволил ему поплакать. Затем обратился к нему, говоря как можно спокойнее.