– Да, – согласилась она, не останавливаясь, однако обходя вокруг высоких скал, которые сформировали границу необычного сада. – Но если мы это сделаем, мы обязательно должны встретиться с Бевисом. Знаете, это его игровая площадка, и если он увидит отца и меня, мы не сможем так просто от него избавиться. Нет! Не поймите меня неправильно, мистер Клик. Я не из тех матерей, которые находят своих детей неприятностью на стадии воспитания. Бевис самый дорогой человечек! Но он, источник радости и нелепых вопросов, так полон жизни, и одно его присутствие улучшает настроение – и я не смогу вынести его этим утром. Кроме того, сегодня ему не с кем играть. Мисс Минивер полдня отсутствует… Да, это его гувернантка. Она не вернется до трех. Я только надеюсь, что он останется в каменном саду и до трех будет развлекаться в своей пещере пиратов. – Его… – Пиратская пещера. Однажды мисс Минивер сводила его на киносеанс. Он увидел в кино пиратов и их пещеру, и ничто не смогло успокоить его, пока отец не позволил ему соорудить себе такую же. Садовники соорудили пещеру для него в альпинарии, и он развлекается тем, что отправляется на то, что он называет «набегами за сокровищами», и несет туда свои трофеи. – Отважный пират? Гм! Понимаю! Простите меня, леди Лейк, но как вы думаете, возможно ли, что это дело, в котором мы погрязли, может быть всего лишь погоней за собственным хвостом? Другими словами, а что если, не зная ценности ожерелья Рани, ваш маленький сын мог сделать это частью своей добычи и унести его в свою пещеру пиратов? – Нет, мистер Клик, нет. Такая вещь совершенно невозможна. Во-первых, дверь будуара была заперта, помните? А с другой стороны, Бевиса уже искупали и уложили в кровать, прежде чем ожерелье было потеряно. Он не мог встать и покинуть свою комнату, поскольку мисс Минивер сидела с ним, пока он не заснул. – Гм! – протянул Клик. – Итак, лаю не на то дерево во второй раз. И все же, конечно, ожерелье не могло исчезнуть само по себе. Хм-м-м! Именно так! Другой вопрос, ваша светлость: вы говорили о том, что побежали к подножию лестницы с бинтом для мисс Истман, а потом в панике бежите назад, когда вспомнили об ожерелье. А как же, в конце концов, бинт для мисс Истман? – Я послала его ей с извинениями за то, что не смогла сделать перевязку лично. – Послали ей с кем, ваша светлость? С кем? – Дженнифер – один из слуг. – Ага! – сказал Клик, меняя тон голоса. – Итак, вы отперли дверь своего будуара во второй раз, и кто-то другой, не сэр Моусон и не ваш пасынок, заглядывал внутрь комнаты? – Прошу прощения, мистер Клик, но вы ошибаетесь в обоих предположениях. Дженнифер в то время работал в нижнем зале. Именно он сказал, что видел, как Генри вышел из дома в десять минут восьмого. Когда я добралась до подножия лестницы, подумала об ожерелье и позвала Дженифера, отдала ему письмо с приказом немедленно доставить его горничной мисс Истман с упомянутым сообщением, а затем повернулась и побежала к моему будуару. – Гм! Понимаю. Полагаю, ваша светлость, возможно, что Дженнифер… – Нет! Я помню: дверь будуара была заперта. Поэтому, даже если бы кто-то смог опередить меня, поднявшись по другой лестнице… Понимаю, что вы имеете в виду! – заявила она, когда они достигли края лужайки и направились к дому. – Но, мистер Клик, понимаю, о чем вы говорите… Но Дженнифер! Он честен до глубины души, с одной стороны. А с другой стороны, он не смог бы опередить меня, как вы сказали, если бы я передвигалась со скоростью улитки. Он очень стар и близорук. Там! Смотрите! Это он, сметает листья с террасы. Вы можете сами убедиться: невозможно, чтобы он побежал наверх. Клик действительно видел. Взглянув в указанном направлении, он увидел пожилого мужчину, работавшего с метлой в руках, чья спина была согнута, а забавная походка выдавала травму, которая, видимо, оставила его безнадежно хромым до конца жизни. – Ему пришлось ампутировать ногу, когда на одной из лондонских улиц его сбил омнибус, – объяснила ее светлость. – И, как следствие, он носит деревянную ногу. Он работает в семье более сорока лет. Первоначально он был садовником, а после несчастного случая сэр Моусон готов был уволить его с сохранением жалованья, чтобы он мог закончить свои дни в тишине и комфорте. Но Дженнифер ужасно расстроился при мысли о том, чтобы покинуть старое место, и, поскольку он не стал бы слушать разговоры о плате за то, чтобы ничего не делать, мы уважили его желание и позволили ему остаться своего рода подручным. Мне грустно говорить, что Бевис, маленький жулик, часто насмехается над его хромотой. Но старик обожает мальчика и никогда не жалуется. Клик, прищурившись, пристально изучал старика, а потом вспомнил, что было сказано о навыке Алмазного Ника в искусстве подражания, когда они пересекали газон, потом решительно встряхнул головой. – Последний вопрос, ваша светлость, – сказал он. – Думаю, вы сказали, что Дженнифер убирал зал в то время, когда ваш пасынок вышел из дома; и, поскольку, по-видимому, вы бы не переутомляли такого искалеченного старика, как так получилось, что он продолжал работать в десять минут восьмого вечера? Уже поздно убирать зал, не так ли? – Да, слишком поздно, – признала она. – Но в данном случае ничего не поделаешь. Газовщики, проводившие ремонт, провозились много дольше, чем мы надеялись, и поскольку Дженнифер не мог начать, пока они не закончили, он задержался с уборкой. – Газовщики, а? Ого! Значит, у вас вчера в доме были эти парни? – Да. В течение двух или трех дней в музыкальной комнате и в главном зале происходила неприятная утечка газа, и поскольку газовщикам пришлось использовать лестницы, чтобы добраться до места утечки, Дженнифер использовал возможность почистить люстры, и, конечно, он не мог начать убирать беспорядок, который устроили рабочие, пока они не закончили и не ушли. Но, мистер Клик! Они не могли иметь никакого отношения к делу, потому что они покинули дом по крайней мере за десять минут до того, как принесли Лестницу Света… Вот!.. Это дверь музыкальной комнаты, джентльмены. Входите, пожалуйста. Приглашение было сразу же принято, и через полминуты Клик и мистер Нэрком оказались в прекрасной бело-золотой комнате под огромной сверкающей люстрой из серебра и хрусталя и смотрели на арочный стрельчатый вход, обрамленный сероватыми драпировками, ведущий в своего рода баронский зал, увешанный доспехами и гобеленами, и достаточно широкий, чтобы проехать на автобусе без опасности для его содержимого. Из этого зала леди Лейк незамедлительно провела их к месту таинственного исчезновения ожерелья: через широкий короткий лестничный пролет с богато украшенной коврами лестницей, к квадратной площадке, а оттуда вел еще один и более длинный пролет, под прямым углом. Он выходил в коридор, по которому можно было пройти в будуар ее светлости. – Именно здесь я стояла, мистер Клик, когда вспомнила об ожерелье и позвала Дженнифера, – объяснила она, сделав паузу на лестничной площадке у подножия последнего лестничного пролета, достаточно долгую, чтобы позволить ему заметить: через широкий поручень перил большой зал был хорошо виден внизу. – Дженнифер стоял там, прямо под вами, возился с люстрой музыкальной комнаты, когда я позвала его. А теперь идите сюда, пожалуйста, и вы увидите, почему невозможно, чтобы кто-то вошел и покинул будуар во время моего краткого отсутствия, никем не замеченный. Это оказалось и вправду так, потому что дверь будуара, которая была полностью отделена от остальной части комнат, занятых леди Лейк и ее мужем, была прямо напротив лестницы и хорошо видна с площадки у ее подножия. Она открыла эту единственную дверь и позволила им увидеть, что единственным другим способом проникнуть в комнату был путь по большому нависающему эркеру. Но проходил он в добрых двадцати футах над поверхностью земли, и не было там ни лозы, ни дерева, а пространство под ним было таким пустым, что никто не смог бы незаметно притащить лестницу. Клик сразу увидел, что окно может быть исключено сразу же, как возможная точка входа. Ничто иное о комнате не давало даже намека на личность похитителя. Все, что Клик видел, было именно тем, что можно было ожидать увидеть в таком месте при таких обстоятельствах, как эти. На туалетном столике, заполненном изделиями из серебра и туалетными принадлежностями из хрусталя, лежал футляр, в котором когда-то находилось знаменитое ожерелье, широко открытый и пустой. Над спинкой стула – как будто его бросили туда под влиянием спешки и сильного волнения – висел халат из белого шелка, отделанный каскадами из богатого кружева, а на диване в дальнем конце комнаты обеденное платье из серого атласа было аккуратно расстелено, рядом с ним лежали серые шелковые чулки и серые атласные тапочки. – Все точно так, как было, мистер Клик, в тот момент, когда ожерелье исчезло, – объяснила ее светлость, отметив, как его взгляд исследует комнату, скользя по поверхности всех вещей, но не останавливаясь ни на одной. – Все как было, кроме этого халата. – Разве его не было в комнате? – Да, но он не висел на стуле; он был на мне. Я зашла, чтобы одеться к ужину, незадолго до того, как появился Генри, – действительно, я только что сняла свой уличный костюм и начала одеваться, когда он постучал в дверь и умолял меня позволить ему войти и поговорить. – Ради бога, мам! – он так выразился, и поскольку поспешность, казалось, имела жизненно важное значение, я накинула халат и впустила его как можно быстрее. Потом, когда сэр Моусон вошел с замечательным ожерельем… Она запнулась, потом в ужасе закричала. – Мистер Клик! – воскликнула она. – Мистер Клик! Что вы делаете? В чем дело? Боже мой, Моусон, этот человек сошел с ума? В сложившихся обстоятельствах вопрос казался правомерным. Мгновение назад она видела, как Клик самым непринужденным образом подошел к стулу, на котором висел халат, украшенный кружевами, видела, как он поднял его, чтобы осмотреть сиденье стула под ним, и она собиралась рассказывать дальше о событиях вчерашнего дня, когда, без намека или предупреждения, Клик внезапно издал звук, который напоминал человеческий смех в исполнении собаки, отбросил халат, упал на колени и теперь носился по комнате на четвереньках, как терьер, пытающийся взять потерянный след по запаху – отодвигая столы, перекидывая стулья и тявкая, как маленькая собачонка. – Черт, старина! – закричал Нэрком, сердце его зашлось, и голос его задрожал. – Хорошо, парень! Во имя всего… – Оставь меня в покое! – раздраженно вскричал Клик. – Я – осел! Из всех слепых идиотов и баранов я самый тупой сыщик на свете! – снова засмеялся он своим загадочным, странным смехом, вскочил на ноги и выскочил в дверь. – Ждите меня! Это касается всех. Ждите в музыкальной комнате. Ничего не предпринимайте, пока я не приду. Мне нужен Дженнифер! Я хочу видеть его сейчас же! И, резко повернувшись на каблуках и гавкнув еще раз, он бросился по коридору, побежал вниз по лестнице, словно вор, и к тому времени, когда остальные смогли запереть будуар и спуститься в музыкальную комнату, его там уже не было, он скрылся неизвестно куда и зачем. Глава XXIII ПРОШЛО ПОЛЧАСА, И сэр Моусон, и леди Лейк, и мистер Маверик Нэрком страдали в муках самого безумного ожидания, когда дверь музыкальной комнаты открылась и снова закрылась. Клик вновь предстал перед ними – все еще один, но с той любопытной кривой улыбкой, которая, как давно знал Нэрком, означала триумф гения сыска, поданный в виде импровизированного шоу. – Отлично, Клик! – Голос начальника был резким и тонким от волнения. – Вы что-то узнали, надеюсь? – Надеюсь, мистер Нэрком, я все узнал, – ответил он, подчеркнув слово «надеюсь». – Но, как нам говорят, когда вы сомневаетесь или сталкиваетесь с трудностями, «ищите выше». Чтобы найти все ответы, позвольте мне последовать этому совету, прежде чем продолжить расследование. С этими словами он шагнул к центру комнаты, откинул назад голову и, устремив взгляд к потолку, мгновение или два медленно двигался по узком кругу. Но внезапно он остановился, коротко, странно рассмеялся и, изменив свою таинственную тактику, посмотрел вниз и через всю комнату на сэра Моусона Лейка. – Думаю, что Рани поздно обратила бы внимание на износ золотых звеньев, сэр Моусон, – заметил он. – Слишком опасно просить человека рисковать всем своим состоянием из-за изношенной старой проволоки, как вы сделали, и если бы я был на вашем месте, я отказался бы чинить эту штуку. – Хорошо! Но где это ожерелье? И у меня его нет, как вы знаете. – Совершенно верно. Но у вас оно будет – сейчас. Я знаю, где оно! – Мистер Клик! – Осторожно, спокойно, друзья мои. Не сходите с ума от волнения. Я повторяю, я знаю, где оно. Я нашел его, и… мистер Нэрком! Спокойнее! Стул для леди Лейк! Ей дурно! Спокойнее, спокойнее, ваша светлость; это только усложнит ситуацию, если вы потеряете контроль над собой сейчас Вы отлично держались все это время, и в конце было бы нелепо сломаться. – Я не сломаюсь. Я в порядке. Пожалуйста, продолжайте, мистер Клик, пожалуйста. Я могу выдержать что-нибудь потруднее, чем это. Вы уверены, что нашли ожерелье? Вы уверены? – Абсолютно. У меня состоялась приятная беседа со старым Дженнифером и очень приятное посещение интересной «пещеры» пиратов мастера Бевиса Лейка, и… Осторожно, спокойнее, сэр Моусон; это и всех остальных касается. Не спешите с выводами. Нет, ваша светлость, я не нашел ожерелья в этой пещере, и по той простой причине, что его там нет и никогда не было. Короче говоря, ни ваш сын Бевис, ни слуга Дженнифер не имеют ни малейшего представления, где ожерелье. Я, однако, знаю, где оно, и если взамен сэр Моусон даст мне обещание вернуть этого мальчика, Генри, и дать ему еще один шанс, он получит ожерелье через десять секунд! – Я обещаю! Я обещаю! Обещаю! – сэр Моусон, почти кричал от волнения. – Я даю вам слово, мистер Клик, я торжественно клянусь… – Принято, – отозвался Клик. Затем он выдвинул стул вперед, встал на его сиденье, полез в середину сверкающей люстры, оторвал что-то от их сверкающих гирлянд и безмятежно добавил: – Вот! – передавая Лестницу Света в руки сэра Моусона. И все в этот момент словно сошли с ума, леди Лейк смеялась и плакала в одно и то же время, ее супруг вел себя не лучше, это же касалось мистера Маверика Нэркома – долгое нервное напряжение прорвалось неадекватной и бурной реакцией. – На люстре! – воскликнула леди Лейк, когда они все немного успокоились. – Там, где оно могло остаться незамеченным в течение многих месяцев. Но как? Но когда? Мистер Клик, кто положил его туда? И почему? – Дженнифер. Нет, не ради какой-либо злой цели, ваша светлость. Он даже еще не знает, что это было ожерелье, или что он когда-либо в своей жизни держал в руках такую ценную вещь. Все, что он знает в связи с этим, так это то, что вчера, во второй половине дня, между четырьмя и пятью часами утра, когда он чистил эти люстры в коридоре, ваш сын Бевис во время одного из своих «набегов за сокровищами» нанес ему визит, и вскоре после этого, когда старик пришел, чтобы заменить подвески на люстре, он обнаружил, что пропала одна нить. «Я знал, что маленький негодяй утащил хрустальную нить, сэр, – так он ответил мне на прямой вопрос. – Уверен, что обязательно найду ее в пещере пиратов. Но, благослови его Господь, оказалось, что он вообще не брал эту штуку, как я узнал немного позже, когда ее светлость спускалась к лестнице наверху первого лестничного пролета, чтобы послать меня к, дай бог памяти, мисс Истман… Затем стала прыгать и кричать, как будто она только что вспомнила что-то, и убежала наверх так быстро, как только могла. И тут, когда я посмотрел вниз, на лестничную площадку, где стояла ее светлость, я увидел, что там лежит пропавшая цепочка от люстры. Видимо, маленький негодяй обронил ее, когда хотел спрятать от меня. Поэтому я взял ее и подвесил на место на люстру, как только передал посылку в руки мисс Истман, как велела ее светлость»… Вот, леди Лейк, и вся история о том, как она оказалась там, где вы видели, и как я ее нашел. Дженнифер до сих пор считает: то, что он подобрал на этой площадке, – цепочка из двенадцати хрустальных шариков, соединенных между собой звеньями из медной проволоки, которая в данный момент висит среди «сокровищ» в пиратской пещере вашего маленького сына. – На площадке? Ожерелье лежало на площадке, вы говорите, мистер Клик? – воскликнула ее светлость. – Но, Небеса Пресвятые, как могло ожерелье попасть туда? Никто не мог ни при какой возможности войти в будуар после того, как я вышла. Вы сами видели, что это невозможно. – Конечно, – признал он. – Этот факт сильно мешал поиску разгадки. Поскольку только один человек мог войти и покинуть эту комнату… Так как сэр Моусон поместил ожерелье в ваше распоряжение, ясно, что именно вы и только вы могли вынести это ожерелье. Поэтому был возможен только один вывод, а именно тот, что, когда ваша светлость покинула эту комнату, Лестница Света оставалась у вас… точнее, на вас… Осторожнее, леди Лейк, не волнуйтесь, умоляю. Через минуту я смогу убедить вас в том, что мои рассуждения по этому вопросу были вполне обоснованными, и подкрепить их фактическими доказательствами… Если вы осмотрите ожерелье, сэр Моусон, вы убедитесь, что оно не прошло через это приключение неповрежденным; короче говоря, одна из двух секций застежки отсутствует, а звено, которое когда-то прикрепляло эту секцию к бриллиантовой цепочке, разошлось посередине. Возможно, многое, что могло показаться вам безумием до этого момента, разъяснится, когда я скажу вам, что когда я недавно снял халат леди Лейк с этого стула, я обнаружил, что эта вещь цепляется за шнурок правого рукава. – Боже Всевышний! Смотри, Ада, смотри! Недостающий участок застежки. – Точно, – согласился Клик. – А когда вы задумаетесь о том, где я его нашел, мне кажется, что не составит большого труда понять, как это ожерелье оказалось там, где его нашел Дженнифер. По вашим собственным словам, леди Лейк, вы поспешно положили его на туалетный столик, когда вид бинтов напомнил вам ваше обещание мисс Истман, и с того момента его больше никогда не видели. Естественный вывод… Вряд ли можно сомневаться в том, что, когда вы протянули руку, чтобы поднять эту повязку, шнурок рукава, застрявший на застежке, запутался, и что, выходя из комнаты, вы утащили Лестницу Света с собой. Огромный вес ожерелья, свободно раскачивающегося, когда вы бежали по лестнице, естественным образом сказался на слабом звене, и, без сомнения, когда вы наклонились над перилами на лестничной площадке, чтобы позвать Дженнифера… Это оказалась, так сказать, последняя капля. Слабое звено сломалось, ожерелье упало, и толстый ковер полностью заглушил звук падения. В остальном… Громкие звуки дверного звонка пронзили его слова. Клик вытащил часы и посмотрел на них.