– Он, кажется, не очень исполнительный, но и не дурак…. – Он? Я не о нем! Я не говорил о нем… Я говорил о себе. Я должен был кое-что рассказать тебе и забыл напрочь. Кибблуайт и его спутники пытались добраться до этого апаша… Как его… Змея, помнишь? – Помню, конечно. В конце концов, мне удалось выяснить, что он ездил на карете, которую он нанял на месяц. Это было в последнем отчете, который ты мне дал. Но Кибблуайт не смог продвинуться дальше в этом деле, потому что Змей решил, что больше не станет использовать карету, и скрылся, а Кибблуайт не знал, куда, и, похоже, след был потерян. – Да, след был потерян. Но десять дней назад Кибблуайт получил известие от торговца, что Змей снова появился и собирался снова использовать карету. Кибблуайт бросился по горячему следу. Но не успел… К тому времени, когда он прибыл в конюшню, Змей уже ушел. Так что бедному полицейскому ничего не оставалось делать, кроме как отправиться на охоту и посмотреть, не сможет ли он поймать его где-нибудь на улице. – И что он?.. Не смог? – Было уже поздно, и Змей возвращался в конюшню в пустой коляской. В это время суток движения на Ладгейт-Хилл было очень интенсивным, и Кибблуайт боялся, что Змей сбежит. Он пошел ва-банк. Подбежав к ближайшему постовому, объяснил ситуацию, и, силами констеблей, Змей был арестован за управление транспортным средством без соответствующих документов! – Хорошо сыграно, Кибблуайт! – одобрил Клик. – Это, конечно, означало, что Змей будет оштрафован и должен будет сообщить представителям закона свой адрес и все остальное? – Так думал и Кибблуайт. Но жулик вывернул все самым непредсказуемым способом, абсолютно отказавшись сообщать что-либо о себе, а поскольку у него не было лицензии и он не стал никого призывать заплатить штраф, судья вынес приговор, заключив его в тюрьму на десять дней по умолчанию. И вот почему я хотел назвать себя ослом. Его последнее утро в тюрьме истекло сегодня утром. Однако Кибблуайт, замаскированный, должен ждать его за стенами тюрьмы, чтобы последовать за ним, выследить его и найти его логово. А затем предоставить мне полный отчет – сегодня к шести. – Браво! – воскликнул Клик, откидываясь на спинку сиденья со вздохом удовлетворения. – Я передумал покидать вас, мистер Нэрком. Мы вместе отправимся в Скотланд-Ярд. Поскольку, по всей вероятности, через десять дней, без возможности общаться со своими друзьями или с Вальдемаром, нашего друга Змея будет припекать, он сразу же отправится к ним, чтобы объяснить причину своего столь долгого отсутствия… Есть вероятность, что Кибблуайт сегодня вечером сообщит что-то важное. Они почти опоздали. Кибблуайт с отчетом давно ожидал их, нервничая и ругая начальство за необязательность и нерасторопность. – Наконец-то я справился, суперинтендант! – воскликнул полицейский-агент. – Глупый жулик сыграл мне на руку. Как только он вышел из тюрьмы, он направился в Сохо, а я за ним. В Сохо он залег на дно в гнилой маленькой забегаловке в худшей части района. И когда я подобрался поближе и заглянул внутрь, он пожимал руки куче французов, разодетых словно попугаи, и все они хохотали и гримасничали, как будто сбежали из дурдома… Я убедился, что там нет никакой задней двери, и уверен, что он должен будет выйти так же, как он вошел, так что я перебрался на другую сторону улицы и застыл в ожидании… Примерно через десять минут он вышел – он и еще кто-то из апашей. Они очень поспешно куда-то отправились, а я увязался за ними. Сначала они посетили парикмахерскую, где человек, за которым я следил, побрился, подстригся и умылся, а парень, который был с ним, принес ему чистую рубашку и черный костюм. Примерно через пятнадцать минут мой подопечный снова появился, имея довольно сносную респектабельную внешность, после парикмахерской, в чистом белье и приличной одежде. Он и его напарник долго разговаривали и ухмылялись, затем пожали друг другу руки и разделились. Мой поднадзорный отправился в западную часть Лондона… Сэр, я крался за ним как тень. Я проследовал за ним до Стрэнда и далее к отелю «Сесил». Там и скрылся этот жулик. Завалился в отель, как к себе домой, изображая джентльмена. Потом я подошел к гостиничному клерку и, показав значок, спросил, на какую вечеринку явился Змей, и мне сообщили: «Этот джентльмен шьет костюм для барона Родольфа де Монтравенна, австрийского дворянина, который остановился здесь на пару недель». Клик моргнул и пристально посмотрел на Нэркома. – Надежнее всего прятать вещи на виду, – процитировал он, улыбаясь. – Дорогой граф знает один или два приема, в этом ему не откажешь. Вы действительно очень хорошо справились, Кибблуайт. Вот ваш чек на десять фунтов, и большое спасибо за ваши услуги. Добрый вечер. Агент забрал деньги и тут же ушел, но до тех пор, пока оставался в пределах слышимости – до тех пор, пока эхо его шагов продолжало звучать в коридоре, – Клик молчал, и любопытная кривая улыбка исказила его лицо. Потом он внезапно заговорил: – Нэрком, не стоит искать меня ни в одном из моих обычных мест в течение следующих нескольких дней. Однако если я срочно потребуюсь, звони в отель «Сесил» и попроси капитана Малтреверса. Не представляйся своим именем. Наш друг граф имеет уши. Запомни имя: капитан Малтреверс. Или, что еще лучше, запиши. – Но, господи! Ясно, такой риск, как этот… – Нет, пожалуйста, не пытайся меня отговорить. Я хочу заполучить голову этого человека, и я заполучу ее, если это будет возможно. Это все. Спасибо большое. Пока. И неслышно, словно тень, Клик выскользнул наружу, так что когда Нэрком обернулся, чтобы переспросить имя, он был в кабинете один. Глава XXXIII – Н-НУМЕР-Р-Р ДЕВЯТЬ – ДЕВЯНОСТО два – капитан Малтреверс, пожалуйста. Девять – девяносто два. Нум-мер-р девять – девяносто два! Голос коридорного, изъяснявшегося в небрежной манере, свойственной породе гостиничной прислуги по всему миру, прозвучал мрачно, монотонно сквозь гул разговоров в многолюдной чайной без малейшего эффекта. Затем неожиданно джентльмен, сидящий в дальнем углу и читавший ежедневную газету – высокий светловолосый джентльмен, в котором за милю можно было опознать военного, – вздернул голову, прислушался, дождался четвертого объявления, после этого резко щелкнул пальцами, поднял номер и резко крикнул: – Эй, парень, сюда, сюда! Мальчик немедленно подошел к нему, протянул маленький металлический поднос с рукописной визитной карточкой на нем и, подняв большой палец, удерживавший ее, позволил взять визитку. – Джентльмен ожидает вас в офисе, – объявил он. «Капитан Малтреверс» взглянул на карточку, нахмурился, поднялся, все еще держа ее между пальцами, и через минуту вошел в фойе отеля и увидел невысокого, крепкого, бородатого мужчину-колобка с лицом, пышушим здоровьем, и в деревенском костюме джентльмена-фермера, который неловко угнездился на кожаном диване, нервно постукивая тяжелой тростью, в огромных тяжелых ботинках на толстой подошве. – Мой дорогой друг! Я так рад видеть тебя! – воскликнул «капитан», накинувшись на маленького круглого человека и сердечно пожимая ему руку. – Гримшоу сказал мне, что ты скоро приедешь в Лондон, но я не позволил себе надеяться, что это будет так скоро. Господи! Сто лет прошло, как я видел тебя последний раз. Пошли в мою нору, раздавим бутылочку винца. Ключ от девяносто второго, пожалуйста. Спасибо большое. Давай сюда, старина! С этими словами он схватил деревенского джентльмена за руку, потащил его к ближайшему лифту, а оттуда к двери номер девять – девяносто два, к себе в «нору». Он все еще весело болтал, когда лифт уехал. Потом он закрыл дверь, запер ее изнутри и остановился достаточно надолго, чтобы схватить полотенце и завесить им замочную скважину. И только тогда он постонал: – Как! Разве у меня не будет даже двухдневной передышки, неутомимая машина? – поинтересовался он, проходя через комнату, и рухнул на стул со вздохом раздражения. – Смотри! Только сегодня утром я рискнул начать «случайное» знакомство с нашим подопечным, дорогим «бароном»; только сегодня на обеде мы впервые обменялись парой слов. Но лед был сломан, и я собирался заставить его «заскочить» на ужин. У меня все могло получиться. А теперь ты приходишь и гробишь мои надежды в зародыше. Ты замаскирован так «тщательно», что даже деревенский воришка сумел бы распознать в тебе полицейского. – Это лучшее, что я мог сделать, Клик. Я не специалист по искусству макияжа. – Голос мистера Нэркома, как и его вид, был несколько извиняющимся. – Кроме того, я торчал снаружи, пока не увидел, как твой подопечный вышел, прежде чем рискнул войти, хотя и чертовски устал ждать. Я должен был увидеть тебя, старый мошенник. Мне это просто необходимо, причем каждая минута на счету. Я не пришел бы вообще, если бы не обстоятельства. – Я уверен в этом, дружище, – вздохнул Клик, к которому вернулось хорошее настроение. – Не бери в голову мой ужасный плохой характер сегодня, друг. Конечно, досадно, что моя затея сорвалась, но… Дело прежде всего, во все времена и при любых обстоятельствах. Личные дела не в счет, когда я нужен тебе. Всегда помни об этом. – Да, старина. Именно поэтому я пошел на то, чтобы пообещать мисс Лару, что я передам это дело в твои лапы. – Мисс Лару? Минуточку, пожалуйста. Уж не идет ли речь о мисс Маргарет Лару, знаменитой актрисе? Той, что по-скотски обошлась со мной в августе прошлого года, в этом деле насчет исчезновения парня, как там его, Джеймса Колливера? – Да. Он ее брат, помнишь. И… не волнуйся об этом, Клик. Я знаю, что в том случае она очень плохо к тебе отнеслась, но… – Она относилась ко мне отвратительно! – вставил Клик с нескрываемым негодованием. – Сначала втянула меня в дело, а потом отозвала, как только я ухватился за нить и нащупал ответ. Я не могу этого простить; и никогда не мог понять причин ее подобного поведенния. Если она боялась дурной славы, которую она, вероятно, обрела бы, узнай изумленный свет, что Джимми Перевертыш – ее родной брат, ей следовало бы подумать об этом вначале, когда она признала это открыто, вместо того чтобы оскорблять и унижать меня, снимая с расследования в самый его разгар, как будто я был щенком, причем у нее на поводке. Я не согласен быть дураком дважды, мистер Нэрком. Нельзя отрицать тот факт, что мисс Лару очень плохо отнеслась ко мне в том случае с Джеймсом Колливером… В самом деле очень плохо и очень высокомерно. Несомненно, это было именно так. Даже мистер Нэрком должен был признать это, поскольку это было пусть и эмоциональное, но изложение непреложных фактов. Которые были таковы: девятнадцатого августа предыдущего года Джеймс Колливер исчез, столь же внезапно и столь же бесследно, как кадр фильма, когда экран погас. Отметим, что мир в целом никогда не слышал о Джеймсе Колливере до тех пор, пока тот не исчез, и крайне сомнительно, что услышал бы даже тогда, но обстоятельства, связанные с его исчезновением, были столь поразительны, что приковали к себе всеобщее внимание! Человек, который был известен завсегдатаям половины публичных домов низшего класса в Хокстоне под кличкой Джимми Перевертыш, развратник и опустившаяся вконец пародия на человека, был не кем иным, как некогда популярным актером мелодрам Джулианом Монтейтом и, в дополнение к этому, родным братом мисс Маргарет Лару, выдающейся актрисы, которая в тот момент наэлектризовала Лондон своим чудесным исполнением главной роли в «Покойной миссис Кавендиш». Причины, побудившие мисс Лару дать публике понять, что ее настоящее имя – Мэгги Колливер и что Джимми Перевертыш был связан с ней такими тесными кровными узами, заключались в следующем: постановки «Покойная миссис Кавендиш» приближались к концу, на смену должна была прийти новая пьеса. Этой пьесой должна была стать специально переписанная версия пьесы «Екатерина Говард, или Гробница, трон и эшафот», с мисс Лару, конечно же, в роли амбициозной и злополучной Екатерины. Шла подготовка к постановке, которая была великолепно проработана с точки зрения декораций и эффектов, абсолютно точна с точки зрения деталей. Например, костюм, который носил Генрих VIII во время его брака с Екатериной Говард, был точно скопирован театральными портными, вплоть до безвкусной строчки на тыльной стороне перчаток и носках обуви. Было получено разрешение на создание обручального кольца, которое Генри наденет на палец Екатерины, точной копии настоящего, сохранившегося среди исторических жемчужин нации. Чтобы не отставать в вопросе точности, мисс Лару, естественно, стремилась, чтобы платья и безделушки, которые она носила, были почти такими же, как у оригинальной Екатерины, насколько это было возможно в наступившем ХХ веке. Фирме, которая полностью отвечала за подготовку платьев, предметов и аксессуаров для великого шедевра драматургии, было также поручено изготовление «слепка» черт мисс Лару и изготовление на его основе восковой головы, с помощью которой предполагалось придать поразительную реалистичность финальной сцене казни Екатерины на Тауэр-Хилл, но впоследствии от этой идеи отказались, как от слишком эстетически отвратительной. Именно тогда, во время финальных репетиций этого грандиозного спектакля, актриса пришла в ужас, обнаружив в рядах неудачников, нанятых рабочими сцены, своего беспутного братца Джимми. В течение многих лет – из-за симпатии к его жене, которая цеплялась за Джимми до последнего, и их маленькому сыну, который рос хорошим парнем, несмотря на отвратительную среду, – мисс Лару постоянно снабжала своего дурного брата деньгами, чтобы удержать на плаву, при условии, что он никогда не должен приближаться ни к какому театру, где она могла выступать, и никак не сообщал о своем родстве с ней. Теперь она увидела в появлении брата нарушение правила, которого он до сих пор неукоснительно придерживался, явное доказательство того, что этот человек внезапно стал угрозой, и она поспешила сделать все возможное, чтобы удалить его с глаз долой, от своих коллег по труппе. Но она не смогла придумать ничего лучше, чем послать брата в фирму «Трент и сын» за своими сценическими украшениями, снабдив его запиской: Господа Трент и Сын, пожалуйста, выдайте предъявителю сего мои драгоценности – или те из них, которые закончены, если вы не приготовили все, чтобы он мог немедленно принести их мне, так как я в них очень нуждаюсь. С уважением, МАРГАРЕТ ЛАРУ. Это послание она передала начальнику сцены с просьбой: – Пожалуйста, прочитайте эту записку, мистер Лэмпсон, и подтвердите вашей подписью, что она подлинная, и что вы ручаетесь за то, что видели, как я это пишу. После чего она внезапно встала и сказала как можно более спокойно: – Мистер Лэмпсон, я хочу попросить одного из ваших людей выполнить важное поручение. Этот подойдет, – жестом она подозвала брата. – Отпустите его, пожалуйста. Сюда, парень, иди скорее! С этими словами она забрала свою записку, которую заверил бригадир, и увела брата за кулисы, в укромный уголок. – Что тебе еще надо? – спросила она низким яростным тоном, пылая негодованием. – Ты, дурак, а также мошенник, зачем приперся? Хочешь последних денег лишиться?! – Мне кроме тебя идти не к кому, – ответил он мрачным тоном. – Жена мертва. Она умерла прошлой ночью, и мне нужно где-нибудь найти деньги, чтобы похоронить ее. Мне некого было отправить к тебе, так как ты забрала Теда и пристроила его в школу, поэтому я должен был прийти сам. Узнать о том, ее брат не собирается ее шатажировать, а нуждается в помощи, стало большим облегчением для мисс Лару. Она поспешила избавиться от него, отправив его в фирму «Трент и сын» с запиской, поручив, чтобы он отнес посылку, которая будет вручена ему, в комнаты, которые она снимала на Портман-плаза и которые она решила освободить на следующий день, – и ждать там, пока она не вернется домой с репетиции. Он взял записку и сразу же покинул театр, после чего мисс Лару с облегчением вернулась к своим обязанностям и быстро изгнала все мысли о нем из своей головы. Лишь через два часа после этого о нем напомнили несколько тревожным способом. – Извините за беспокойство, мисс Лару, – обратился к актрисе начальник сцены, когда она трижды повторила особенно тяжелую сцену и с усталым вздохом упала на свободное кресло за своим столом. – Вас не беспокоит тот парень, которого вы отправили с запиской? Знаете, у него было время дойти и вернуться дважды; и я заметил, что он еще не вернулся. Вам не страшно? – Нет. С чего бы? – Ну, во-первых, я должен сказать, что вы поступили опрометчиво, поручив ответственное дело парню, о котором ничего не знаете. Предположим, например, он просто украдет ваши безделушки, или вы считаете, что это невозможно? Уверяю – он еще и хвастаться этим будет! – Хорошо, вы же не думаете, что я отправил его за оригиналами? – ответила мисс Лару с улыбкой. – «Трент и сын» не сумасшедшие. Я послала его за копиями. Оригиналы я, естественно, заберу сама! – Боже, благослови мою душу! Вы говорите, копии? – взволнованно выпалил мистер Лэмпсон. – «Трент и сын» наверняка сами так будут думать в сложившихся обстоятельствах! Они не могут думать иначе. – В сложившейся ситуации? Думать иначе? – повторила мисс Лару, резко обернувшись к нему. – Что вы имеете в виду, мистер Лэмпсон? Боже мой! Разве они могли быть настолько безумны, чтобы отдать работяге оригиналы? – В том-то и дело! О Боже! Что еще они могут подумать? Что еще они могли дать ему? Этим утром они отправили копии со своим посыльным! Они находятся в офисе менеджера – в его сейфе – в эту самую минуту; и я собирался принести их вам, как только репетиция закончится! Последовала немая сцена. Репетиция была сорвана. Мистер Лэмпсон и мисс Лару в панике помчались звонить «Тренту и сыну», которые подтвердили их худшие опасения. Да, некто приезжал с запиской мисс Лару, что-то около часа назад, и они передали ему оригинальные драгоценности. Конечно, не все, но те, которые они закончили дублировать и копии которых в то утро отправили в театр своим посланником. Конечно, это было то, что мисс Лару имела в виду, не так ли? Никаких других объяснений им и в голову не приходило! Господи! Не так поняли? В записке имели в виду копии? Господи Всесильный, какая ужасная ошибка! Кто это был? Тот человек?.. О да… Он взял украшения после того, как мистер Трент вынул их из сейфа и передал их ему, а потом посыльный покинул кабинет мистера Трента. Мисс Лару смогла точно выяснить, что отдали ее брату, изучив дубликаты, которые их посыльный принес в театр. Мисс Лару к своему ужасу обнаружила, что это дорогущее рубиновое ожерелье, оригинал которого одолжила герцогиня Олдхемптон, корсаж с сапфирами и жемчугами, позаимствованный у маркизы Чепстоу, и редкая тюдоровская застежка с алмазами и опалами, которую одолжили у леди Маржери Трейл. В панике актриса выбежала из театра, вызвала такси и, надеясь на чудо, помчалась в свои апартаменты на Портман-плаза. Никакого мистера Джеймса Колливера там не было. Он никогда не приходил туда. Он также не вернулся в убогий дом, где лежала его мертвая жена; ни один из его соратников, ни один из его друзей и собутыльников не видал его с тех пор. Кроме того, никто, отвечающий его описанию, не был замечен садящимся на поезд, пароход или парусное судно, отправляющееся за границу, и не было найдено ни одного отеля, ночлежки, меблированной или даже немеблированной квартиры, где бы он заночевал. В отчаянии мисс Лару поехала в Скотланд-Ярд и передала дело в руки полиции, предлагая награду в 1000 фунтов стерлингов за обнаружение драгоценностей. С помощью газет она пообещала господину Джеймсу Колливеру, что она не будет его преследовать, более того, заплатит ему тысячу фунтов, если он вернет драгоценные камни, чтобы она могла передать их законным владельцам.