Нэрком был уже внутри здания, накинувшись на Клика, и сжимал его в объятиях, орал, смеялся и плакал, – вообще вел себя как сумасшедший. – Я думал, что они прикончили тебя! Я думал, что они тебя убили. Знаешь, это были апаши, и этот адский негодяй Вальдемар, должно быть, как-то узнал, где ты… – взволнованно пробормотал суперинтендант. – Но мы вычислили его, Клик. В конце концов он оказался в пределах досягаемости закона… – Хотел бы быть уверенным; но сомневаюсь, что закон сможет его достать, мистер Нэрком. Поверь мне, он покинет страну до того, как ловушка действительно захлопнется. Или, если это не удастся, опять ляжет на дно! – Ну, возможно, не совсем так, дружище. Обзвоним порты, пока он на английской земле – ему не скрыться! Займемся этим! Возможно, мы сможем обогнать его. Давай выберемся через парадный вход, Клик, и если я когда-нибудь смогу добраться до телеграфа и телеграфировать на побережье, пока он еще не уплыл, – давай! Ну же! Или нет… Подожди минутку. Это констебль, принес новости. Я сообщу ему, что Скотланд-Ярд занимается этим делом, и отдам несколько распоряжений. Подожди меня у входной двери, старина… Я мигом… Суперинтендант вынырнул в переулок сразу после этих слов и смешался с толпой. Но Клик не шевелился. В переулке уже не было темно, потому что, когда собралась толпа, зажегся свет… Сыщик стоял в течение нескольких минут, уставившись на фонарь, и тяжело дыша и постепенно бледнея, пока не стал похож на восковую фигуру. Снаружи в узком переулке собирались любопытные, которых звук выстрела и вид бегущего полицейского притягивали к этому месту. Каждое мгновение толпа сгущалась, и последним, запыхавшись, в толпу влетел юный разносчик газет с обычным бюллетенем, прикрепленным к груди. Вечерние новости! Шестичасовой выпуск! И под этим заголовком было написано крупным черным шрифтом: РЕВОЛЮЦИЯ В МОРАВИИ ПОБЕДИЛА ПОВСТАНЦЫ ВЗЯЛИ СТОЛИЦУ КОРОЛЬ БЕЖАЛ ВОЙСКА ИРМЫ ТОРЖЕСТВУЮТ – Дорогой Нэрком, – начал Клик, когда через десять минут суперинтендант вернулся назад, разгоряченный и готовый вновь попытаться схватить графа Вальдемара, чего бы это ему ни стоило. – Дорогой друг, дни бед и неприятностей прошли, и вернулись старые добрые времена, о которых ты так часто вздыхал. Посмотри на бюллетень этого газетчика. Вальдемар опоздал, уверен, мы видели его в последний раз! Эпилог. Дело о человеке, который был найден МИСТЕР МАВЕРИК НЭРКОМ взглянул на календарь, висящий на стене кабинета, увидел, что там стоит дата 18 августа, а затем снова взглянул на лист с памятными записками, лежащий на его столе, и тут же начал недоуменно почесывать лысину. «Интересно, осмелюсь ли я сделать это? – спросил он себя мысленно. – Жаль, что он решил провести последнюю неделю перед свадьбой вдали от друзей, коллег и забот! Тем не менее пусть решает сам! Наконец-то он совьет себе гнездышко по вкусу. Но он и так неплохо отдыхает последнее время. Нечего особенно делать с того времени, когда этот моравский вопрос потерял всякую злободневность. Мне кажется, он рассчитывал получить какие-то дивиденды вначале, из-за частых вопросов, которые задавал относительно того, что делал граф Ирма и новый парламент, но потом успокоился. И теперь, после всего этого отдыха… И это очень важный случай… Господи! Я все-таки рискну. Он не может сделать больше, чем послать меня подальше. Да, черт! Я рискну». Нерешительность суперинтенданта вмиг исчезла, он сделал решительный шаг – взял трубку настольного телефона, позвонил по номеру и через две минуты уже разговаривал с Кликом: – Говорю, старина, не отрывай мне голову за то, что лезу с работой в такое время, но у меня самое необычное из дел на руках, и я надеюсь на Небеса, что ты поможешь мне с этим… Что такое?.. Давай, рад буду видеть, старина… Какие?.. Бог с тобой!.. Не больше, чем ты сделал бы для меня при тех же обстоятельствах, я могу поклясться… Да, сегодня – как можно раньше… Ты прав. Тогда не можешь встретиться со мной в баре маленькой гостиницы под названием «Валторна», в Шере, в Суррее, около четырех часов? Можешь, а?.. Хороший человек! Кстати, приготовься встретить даму самого высшего общества, старина, – она клиент… Спасибо большое… Пока. Затем он повесил трубку, позвонил Леннарду и немедленно стал готовиться к путешествию. ВОТ ТАК И получилось, что когда мистер Маверик Нэрком появился в тот день в «Валторне», он обнаружил оседланного коня, привязанного к столбу снаружи, и Клика, очень похожего на одного из постоянных завсегдатаев дерби, который подумал о том, чтобы перебраться в деревню для разнообразия, стоявшего у окна барной стойки и благодарным взглядом созерцавшего широкие зеленые холмы, волнами убегавшие к горизонту. – Старик, как, черт возьми, ты справляешься? – пробормотал суперинтендант, глядя на Клика с открытым одобрением, не говоря уже о восхищении. – Я не имею в виду просто надеть одежду и примерить на себя роль – в свое время я видел десятки актеров, которые могли бы сделать это достаточно правильно, но бродяги всегда «пролетали», когда дело доходило до игры в жизнь и разговоров, в то время как ты… не знаю, что это за чертовщина, но есть что-то определенное в твоем поведении, манерах, взгляде, настоящий аристократизм, которому нельзя научиться, который впитывают с молоком матери. – Ты ошибаешься, мой дорогой друг. Научиться возможно всему, как ты видишь. Вот что составляет разницу между просто актером и настоящим артистом, – ответил Клик с выражением тщеславной самооценки, которая была либо удобной позой, либо проявлением его жуткой слабости. – Если бы один человек не мог делать эти вещи лучше, чем другой, у нас не было бы Ирвинга, чтобы осветить сцену, и актерское мастерство сразу бы упало со своего места среди искусств до неприличного уровня балагана на ярмарке. А теперь, как говорят наши американские двоюродные братья, «давай возьмем быка за рога». Что случилось и кто леди-заказчик? – Вдова покойного сэра Джорджа Эссингтона и бабушка молодого джентльмена, в интересах которого нас просят выступить. – Бабушка, а? Тогда эта дама уже не молода? – Глядя на нее, вряд ли можно было бы подозревать, что ей больше тридцати пяти. Джентльмен с песочными часами очень, очень легко с ней обошелся. Однако там, где он все же поработал над ее внешностью, дамы из «салонов» на Бонд-стрит пришли на помощь «старушке». – Женщина, не желающая стареть, что ли? – мрачно пробурчал Клик. – Не терплю эту породу! Как будто есть что-то более очаровательнее, чем милая старая бабушка в лучистых морщинках, которая грациозно переносит свои годы и суетится над детишками своих детей, как старая курица с выводком пушистых цыплят. Но бабушка, которая занимается уничтожением морщин, кремом из лилий, подтяжками кожи, молоком из роз и тому подобным… фу! Видывал я таких. Знаешь, Нэрком, у женщины есть реальная причина беспокоиться о состоянии ее лица только тогда, когда пора побеспокоиться о душе. Значит, эта старушка – одна из тех, кто штукатурит лицо? – Мой дорогой друг, позволь мне исправить ошибку: ее светлость, может быть, бабушка, но она явно не старая. Я думаю, она была всего лишь девочкой, когда вышла замуж за своего покойного мужа. Во всяком случае, сейчас ей не может быть и сорока пяти. Легкомысленная и безрассудно экстравагантная женщина, несомненно, и действительно, ее экстравагантность помогла так же, как и многое другое, привести ее мужа в суд по делам о банкротстве, пока он был жив, но, кроме этого, я не думаю, что с ее душой что-то особенно не так. – Возможно, нет. Из всех правил всегда есть исключение, – вздохнул Клик. – Ее светлость может быть ярким исключением из этого неприятного списка оштукатуренных лиц. Будем надеяться на это. Она англичанка? – Да, то есть ее отец был англичанином, а сама она родилась в Бакингемшире. Ее мать, однако, была итальянкой, прямым потомком некогда великой и могущественной римской семьи по имени де Катаней. – Которая, – дополнил Клик одной из своих любопытных односторонних улыбок, – через союз между папой Александром VI и прекрасной Джованной де Катаней – иначе Ванозой – подарила миру этих двух архиотравителей и дьяволов беззакония, Цезаря и Лукрецию Борджиа. Генеалогическое дерево леди Эссингтон дает уникальную смесь: прекрасный фруктовый английский пирог из гнилых яблок. Хм-м! Если ее светлость унаследовала красоту ее знаменитой прапрапрабабушки… А ведь в 1490 году, когда она процветала, Джованна де Катаней была признана самой красивой женщиной в мире… Да ее светлость должна быть самим очарованием. – Так и есть, – ответил Нэрком. – Когда она придет, ты поймешь, что она одна из самых красивых и очаровательных женщин из числа живущих на этом свете… – Тогда она унаследовала и некоторые из собенностей своих знаменитых предков. Интересно, дошла ли до нее и формула тех замечательных секретных ядов, которыми так славились Лукреция Борджиа и ее брат Цезарь. Они были изумительными, эти отвары Борджиа – изумительны и отвратительны. – Ужасны! – согласился Нэрком, любопытная тень беспокойства накрыла его, когда друг поднял эту тему. Современная химия, я полагаю, не смогла их воспроизвести. Например, есть такая ужасная аква тофана, пары которой вызывали мгновенную смерть. – Аква тофана не была ядом Борджиа, мой друг, – возразил Клик с улыбкой. – Этот состав был создан более двухсот лет назад, и на двести лет позже Борджиа, в 1668-м, чтобы быть точнее, Жаном Батистом де Годеном, синьором де Сент-Круа, любовником и соучастником этой чудовищной французской злодейки, Мари, маркизы де Бринвилье. Первооткрыватель этого яда сам умер, сбросив с лица стеклянную маску и вдыхая пары, пока готовил адскую смесь. Секрет ее изготовления, однако, не умер с ним. Сегодня многие химики могут воспроизвести это зелье. В самом деле, я сам мог бы дать вам формулу, если бы это было необходимо. – Ты? Господи, мой друг! Чего же ты не знаешь? Во имя небес, Клик, что заставило тебя погрузиться во все эти нечестивые вещи? – Тот же импульс, который заставляет тонущего человека хвататься за соломинку, мистер Нэрком, – стремление к самосохранению. Вспомни, кем я был в былые дни и с кем я общался. Поверь мне, утверждение о том, что среди воров есть честь, является приятной выдумкой и не более того. Как только человек собирается стать профессиональным вором, он и честь перестают разговаривать. Я никогда не мог быть полностью уверен ни в ком; и мои самые большие дела всегда были источником опасности для меня после того, как они были успешно завершены. Мне стало необходимо изучать все яды, все секретные искусства убийства, чтобы защититься от них и знать надлежащее противоядие. В остальном – Ш-ш-ш!.. Сюда идет хозяйка с чаем. Мы оставим «дело» до следующего… – ТЕПЕРЬ СКАЖИ МНЕ, – продолжал Клик, после того как хозяйка дома ушла и они снова оказались в уединении, – что от меня хочет леди Эссингтон? И что за парень этот внук, в интересах которого она действует? Он обратился к нам официально? – Конечно, нет, дорогой мой. Да, он не больше чем ребенок, не больше трех лет от роду. Ты когда-нибудь слышал что-нибудь о Золотом мальчике, старина? – Как же! Юный граф Стратмер? Карапуз, который унаследовал титул и миллионы благодаря утоплению своих родителей в крушении яхты «Мистерия»? – Это маленький джентльмен – достопочтенный Седрик Юстас Джордж Кэррутерс, двадцать седьмой граф Стратмер, известный как Младенец-миллионер, или Золотой мальчик. Его мать была единственной дочерью леди Эссингтон. Ей было всего восемнадцать, когда она вышла замуж за Стратмера: всего двадцать два, когда она и ее муж утонули, чуть больше года назад. – Достаточно рано, чтобы уйти из мира живых… Бедняжки! – сочувственно протянул Клик. – И они оставили этого сорванца сиротой – лишившимся одним ударом отца и матери. Жесткий мир, мой друг, жесткий мир! Справедливо предположить, наверное, что со смертью родителей забота и руководство его маленькой светлостью перешли на долю его бабушки, леди Эссингтон? – Нет, это не так, – ответил Нэрком. – Можно было бы предположить, что это произойдет, если учесть, что бабушки по отцовской линии не было, но в действительности дело в том, Клик, что покойный лорд Стратмер не совсем одобрял стиль жизни своей тещи. Он был по существу тихим, любящим свой дом человеком и не любил легкомыслия любого вида. Поэтому среди тех, кто знал его, никто не удивился, когда выяснилось, что он написал завещание, оставляя все, чем он обладал, своему маленькому сыну, и прямо предусматривал, что забота и воспитание мальчика должны быть возложены на его младшего брата, достопочтенного Феликса Камура Пола Кэррутерса, который должен был получать доход от поместья, пока ребенок не достиг совершеннолетия. – Понятно! – кивнул Клик. – И это лишило экстравагантную графиню довольно большого и стабильного дохода в течение семнадцати или восемнадцати лет. Хм-м-м! Мудрец, конечно, при условии, что он не спас мальчика от сковороды только для того, чтобы бросить его в огонь. Что за человек этот его брат – достопочтенный Феликс Кэррутерс, – в чьи руки он вверил будущее своего маленького сына? У меня, кажется, есть смутное воспоминание о том, что я слышал это имя где-то или как-то в связи с каким-то другим делом. Мудр ли выбор, мистер Нэрком? – Не могло быть лучше, по моему мнению. Я достаточно хорошо знаю достопочтенного Феликса: добропорядочного, честного, порядочного молодого человека. Ему не больше двадцати трех с половиной лет. Он, будучи вторым сыном, естественным образом унаследовал состояние своей матери, и оно оказалось весьма значительным, он действительно не нуждался в доходах своего маленького племянника ни в малейшей степени. Однако он охотно взял на себя ответственность, так как очень привязан к мальчику; и он, и его жена, с которой он, кстати, недавно обвенчался, между прочим, въехали в резиденцию в великолепном поместье его покойного брата, в монастыре Боскиделл, прямо на другой стороне этих холмов. Вы можете видеть из окна. В этом поместье они в настоящее время проводят большую домашнюю вечеринку, и среди приглашенных леди Эссингтон и ее сын Клод. – Ого! Тогда у ее светлости есть сын? Дочь, которая умерла, была не единственным ее ребенком? – Нет. Сын родился примерно через год после дочери. Хороший парень – яркий, умный, привлекательный; любит всевозможных тупых животных – птиц, обезьян, белых мышей – всевозможных подобных существ – и такой же нежный, как девочка. Не навредит мухе. Кэррутерс очень любит его и принимает его в поместье, когда может. Это означает, что мать тоже должна присутствовать, что является своего рода испытанием, поскольку я не верю, что ее светлость и миссис Кэррутерс ладят. Однако это другая история. Теперь давайте посмотрим… Где я остановился?.. Ах, ах!.. Я говорил о домашней вечеринке в монастыре и любви Кэррутерса к мальчику. Можете судить о моем удивлении, мой дорогой Клик, когда вчерашняя почта принесла мне письмо от леди Эссингтон с просьбой встретиться с ней здесь, в этой гостинице, которая, кстати, принадлежит Стратмерам. Ею управляет бывший слуга в Приорате. Так вот, леди Эссингтон заявляет, что она хотела, чтобы я пригласил одного из самых проницательных и умных из моих детективов, поскольку она совершенно убеждена, что существует закулисная схема, как нанести вред его светлости… Короче говоря, у нее были все основания полагать, что кто-то тайно покушается на жизнь Золотого мальчика. Затем она рассказала мне необычайную и удивительную историю. – В самом деле? Что это были за детали, мистер Нэрком? – Пусть она сама расскажет вам… Кстати, вот и она! – ответил суперинтендант, когда тихая и укрытая вуалью фигура поспешно скользнула мимо окна. Начальник полиции и Клик едва успели отодвинуть свои стулья и поднялись, когда эта дама вошла в зал. Легкое движение ее руки отодвинуло вуаль, и Клик увидел одну из красивейших женщин на свете. Хорошенькую женщину, несмотря на всю ее легкомысленную жизнь и ее темное происхождение, если ясные, честные на вид глаза могли быть признаны в качестве доказательства. Клик видел в свое время мужчин и женщин, коварных, как лисы, и таких же опасных, как змеи, которые могли смотреть ему прямо в глаза и никогда не вздрагивать, в то время как другие – прочные, как сталь, и чистосердечные, почти святые – отличались блуждающими взглядами и, если судить по глазам, должны были быть кончеными жуликами. Но хороша или плоха была леди, выглядела она крайне взволнованой. Нервное перенапряжение и затаенное волнение заставляли ее дышать тяжело, словно запыхавшийся бегун. – Я благодарна вам, это очень хорошо, что вы пришли, мистер Нэрком, – сказала она, двигаясь вперед с грацией, которую никакое возбуждение не могло ни развеять, ни ослабить, – врожденной грацией женщины, рожденной для своего статуса и обученной направляющей рукой Матери-Природы. – Я надеялась, что смогу украдкой прийти сюда, чтобы встретиться с вами тайно. Но, как я и писала, как бы тщательно я ни планировала эту встречу, у меня есть все основания полагать, что за мной следят. Мне нужно очень и очень спешить, и вы не должны удивляться, если мне станет необходимо бежать без предупреждения. Поверьте, я совершенно уверена, что достопочтенный мистер Феликс Кэррутерс уже преследует меня. – Достопочтенная моя, дорогая леди Эссингтон, вы же не имеете в виду, что он… он Злой Гений… благослови Бог мою душу! – Это может вас удивить, мистер Нэрком. Это почти ошеломило меня, когда я впервые начала подозревать. На самом деле, я пока ничего не могу сделать, кроме как подозревать. Возможно, именно он, возможно, эта отвратительная женщина, на которой он женился. Вы должны решить это, когда услышите мой рассказ. Я понимаю… – посмотрев на Клика, добавила она. – Вы не смогли пригласить детектива-полицейского, чтобы выслушать то, что я должен сказать, но если вы и ваш друг внимательно выслушаете и передадите историю одному из них в свое время… – Простите, ваша светлость, но мой спутник – лучший детектив Скотланд-Ярда, – вставил Нэрком. – Так что, если вы сразу изложите дело, он сможет дать вам совет. – Детектив? Вы? – она на миг уставилась на Клика и с удивлением посмотрела на него, закусив губу. В ее глазах был настоящий ужас. Нельзя сказать льву, что другой лев – осел, даже если он маскируется под осла. По ее мнению, перед ней был человек высшего общества. Она много раз видела таких, как он, она знала их, она их понимала. – Каким образом мог такой человек, как вы… – начала она, затем остановилась и слегка наклонила голову. – Простите, это было грубо. Ваши личные дела, конечно же, ваши, мистер… – Ваша светлость, – проскрипел одним из своих голосов Клик. – Меня зовут Джордж Хэдленд! И тогда Нэрком понял, что при всей ее грации и обаянии она не добилась от Клика доверия и симпатии. – Спасибо, – кивнула леди Эссингтон, принимая это знакомство с изящным наклоном головы. – Без сомнения, мистер Нэрком дал вам некоторое представление о том, почему я советуюсь с вами, мистер Хэдленд; но так как времени очень мало, позвольте мне рассказать вам все как можно более подробно. Я уверена, вне всякой тени сомнения, что кто-то, кто заинтересован, тайно покушается на жизнь моего маленького внука; и у меня есть все основания полагать, что этот «кто-то» – это либо достопочтенный Феликс Кэррутерс, либо его жена.