Поэтому только по чистой случайности Клик мимоходом посмотрел на один из проходов и увидел быстро двигающуюся фигуру – женщину, торопливо вошедшую в детскую спящего мальчика. И – была ли ее цель доброй или злой – Клик с удивлением узнал, что женщина, которая прокралась как тать в нощи, была достопочтенной миссис Кэррутерс. Клик запер свою сумку с набором странных инструментов и вернулся в столовую как раз в тот момент, когда посиделки завершались, и мистер Клод Эссингтон, который сам всегда кормил своих сорок и других животных, сетовал, что он «забыл своих красавиц», и разглаживал старую газету, в которую заворачивал куски сыра и мяса, добытые для него дворецким на кухне. Достопочтенный Феликс посмотрел на Клика. В его взгляде читался вопрос. – Нет, – беззвучно прошептать в ответ Клик. – Это не было что-то ядовитое – просто воск свечи. Птица влетала в окно кладовки, и экономка поймала ее, сорока воровала свечи. Достопочтенный Феликс не ответил. Как раз в этот момент молодой Эссингтон, чей взгляд скользил по газете, разразился громким воплем. – Я говорю, это круто! Послушайте! Потеряно: где-то между Портсмутом и Лондоном или каким-то другим местом в пути. Маленькая черная кожаная сумка со свидетельством о смерти и некоторые другие вещи, которые не представляют никакой ценности для кого-либо, кроме владельца. Нашедший будет щедро вознагражден, если все содержимое будет возвращено в целости и сохранности. – Прекрасный пример языка Шекспира; и если… Деланд, старина, что с тобой? Клик внезапно вскочил и, схватив достопочтенного Феликса за плечо, вытащил его его из комнаты. – Просто подумал о чем-то, вот и все. Мне надо бежать; приду снова перед сном, – уклончиво ответил он. Но за дверью добавил: – «Вернуть владельцу», – процитировав газету, потом добавил: – Нет, не задавай никаких вопросов. Одолжите мне свое авто и своего шофера. Вызовите как можно быстрее. Подождите меня и заставьте ждать твою жену, леди Эссингтон и ее сына. Я сказал завтра, я отвечу на загадку, не так ли? Ну, тогда, если я не самая слепая летучая мышь, которая когда-либо летала, я дам тебе такой ответ сегодня вечером. Затем Клик повернулся и помчался наверх за своей шляпой и пальто и десять минут спустя мчался в сторону лондонского отделения так быстро, как мог его нести Панхард за тысячу фунтов. ОКОЛО ЧАСА ДНЯ он вернулся и вошел в гостиную Приората в сопровождении уравновешенного и очкастого джентльмена несомненно кельтского происхождения, которого он представил: – Доктор Джеймс О’Мэлли, дамы и господа, доктор медицины. Дублин. Леди Эссингтон и ее сын поклонились, достопочтенный Феликс и миссис Каррутерс также. Затем сын ее светлости заговорил обычным чуть вульгарным, откровенным образом. – И все же, Деланд, где вас черти носят? – спросил он. – Почему вы так неожиданно умчались? Феликс говорит, что у вас для всех нас есть сюрприз, и вот мы ждем. Приступайте к вручению… – Очень хорошо, так и будет, – ответил Клик. – Но прежде всего позвольте мне снять бесполезную маску и признать, что я не офицер индийской армии – а простой полицейский детектив, которого иногда зовут Джордж Хэдленд, ваша светлость, а иногда… – Джордж Хэдленд! – вскочила графиня, вставая и снова садясь, бледная и потрясенная. – Вы пришли! Вы пришли в конце концов! Спасибо, спасибо! Я знаю, что детективы вынуждены работать под чужой личиной… Вы знаете… Вы должны знать!.. – добавила она, обращаясь к достопочтенному Феликсу и его жене. – Я послала за ним… Я привела его сюда. Я хочу знать, и я буду знать, чья рука отнимает жизнь у Стратмера – ребенка моего ребенка – для меня самого дорогого существа во всем мире. Мне все равно, что я страдаю, мне все равно, что я теряю, мне все равно, если суды присудят его опеку незнакомому человеку. Главное, чтобы его дорогая маленькая жизнь была спасена и он оказался вне опасности. Настоящая любовь сияла в ее лице и глазах, когда она это сказала, и эта уверенность удивила Кэррутерс и его жену так же, как слова, которые она произнесла. – Боже мой! Правда ли это! – Достопочтенный Феликс повернулся к Клику. – Вас пригласила и она тоже? Она также работала для спасения мальчика? – Да, – подтвердил детектив. – Я поступил на ее службу под именем Джорджа Хэдленда, мистер Кэррутерс. На службу хорошей женщине, которую я недооценил и потому назвался вымышленным именем. Но вам я представлюсь более известным именем – Гамильтон Клик! – Клик! – и ее светлость и ее сын вскочили с быстротой молнии. На миг повисла тишина, а затем: – Ну, я тащусь! – выпалил молодой Эссингтон. – Великий Клик у нас в гостях? И снова сел, с важным видом. – Да, Клик, мой друг… Отлично, дамы и господа. А теперь, когда маска снята, позвольте мне рассказать вам небольшую историю, которая… Нет! Простите, мистер Эссингтон, не выходите из комнаты, пожалуйста. Вам тоже полезно послушать. – Я не собирался уходить. Хотел только закрыть дверь. – Ага, вижу. Разрешите начать. Теперь, дамы и господа, прошло ровно четырнадцать дней с тех пор, как наш друг доктор О’Мэлли, ехавший из Портсмута на своем мотоцикле после посещения пациента, который умер в тот день, был сломлен сильной жарой и попытками отбиться от воинственной сороки, которая вылетела из леса и настойчиво атаковала его, и, упав на землю, потерял сознание. Когда он пришел в себя, он находился в больнице Чаринг-Кросс, и все, что он знал о своем спасении, было то, что автомобилист, который подобрал его, отвез его в больницу и передал властям. Однако сам он не смог указать точное место аварии, иначе у нас не было бы той чрезвычайно интересной рекламы, которую господин Эссингтон зачитал, в этот вечер… Доктор потерял маленькую черную сумку с чем-то чрезвычайно ценным, что он вез, и которая содержит решение нашей интересной загадки. Как, спросите вы? Пойдем со мной, все вместе, в комнату мистера Кэррутерса, где спит его светлость, и узнаем это сами. Они поднялись и последовали за детективом наверх; и там, в тускло освещенной комнате, спящий ребенок лежал со старой тряпичной куклой, прижатой к нему близко, а раскрашенное лицо куклы лежало на изгибе его маленькой шеи. – Вы хотите знать, откуда происходят эти таинственные атаки… Кто и что вредит ребенку? – сказал Клик, когда подошел вперед на цыпочках и, осторожно взяв куклу, поднял ее. – Вот он, враг: вот эта кукла! Вы хотите знать, как? С помощью этого – смотрите! Видите? Он вонзил лезвие карманного ножа в куклу, и одним махом распорол ее и, опустив пальцы, вытащил из ваты и тряпок, которыми она была наполнена, тонкий стеклянный флакон с закрытой пробкой, в котором что-то светилось и испускало искры света, мерцающие и горящие беспокойным огнем. – Это все, доктор? – спросил он, держа вещь. – Да! Боже мой, да! – закричал тот, хватаясь за него. – Чудо небес, конечно, то, что ребенок не был изуродован на всю жизнь, или, возможно, не словил смертельную дозу. Половинки зерна… Половина зерна радия, дамы и господа… Ее достаточно, чтобы прожечь дыру в самом дьяволе, если он пролежит достаточно долго. – Радий! Слово повисло в воздухе, и две женщины и двое мужчин столпились, чтобы посмотреть на таинственное вещество, недавно открытое наукой. – Радий в кукле? Радий? Я говорю, Деланд, я имею в виду, мистер Клик, во имя бога, кто мог положить туда проклятое вещество? – Ваша сорока, мистер Эссингтон, – ответил Клик и в кратко рассказал о Марте, о порванной кукле и сороке, которая влетела в комнату, пока девушки не было. – Несчастная птица, должно быть, подняла ампулу, когда доктор упал и потерял сознание, а открытый пакет лежал без присмотра. И со своей склонностью к краже и сокрытию вещей она полетела с трофеем в детскую и спрятала его в порванную куклу. Конечно, Марта не видела флакона, когда зашивала куклу, но царапина, которую она получила от сороки, соприкоснулась с веществом. Что? Нет, мистер Каррутерс, никто не виноват. Никто не пытался ранить его светлость. Виноват только Случай, а он не может быть наказан. Что касается вознаграждения, сделайте мне одолжение, дорогой друг, присмотрите, чтобы этот молодой парень получал достаточно дохода от поместья, чтобы продолжить свой курс в Оксфорде, и все. Это не было, однако, все. Пока Клик говорил, произошло странное и даже поразительное вторжение. Слуга, осторожно открыв дверь, вошел в комнату с небольшим серебряным подносом, на котором лежало письмо. – Ну, на мой взгляд, Джонстон, это довольно оригинальное представление, не так ли? – воскликнул Кэррутерс, возмущенный вторжением. – Прошу прощения, сэр, но я постучал, – извинился он. – На самом деле я дважды постучал, но, казалось, никто не слышал; и, так как мне сказали, это был вопрос не только жизни, но и смерти, я предположил, что могу войти. Письмо лейтенанту Деланду, сэр. Джентльмен по имени Нэрком – в машине, сэр, у двери – попросил меня доставить его сразу и при любых обстоятельствах. Клик просмотрел на письмо, увидел, что оно было заключено в простой безадресный конверт, попросил прощения и вышел с ним в коридор. То, что Нэрком рискнул оторвать его от дела, не зная, каков результат расследования, и рискуя расследование сорвать, значило многое. Это значило, что послание в конверте обладает невероятной важностью. Тряхнув руками, он порвал конверт и развернул лист бумаги, лежавший внутри. Там была только одна строчка; но эта строчка, написанная этой рукой, позвала бы его с конца света. Приезжай ко мне без промедления. Элиза, – прочитал он и пулей помчался вниз. В нижнем зале стоял дворецкий, держа шляпу и пальто Клика наготове, чтобы тот сразу же запрыгнул в них. – Мой… э-э, молодой слуга… Известите его как можно быстрее! – распорядился Клик, схватив шляпу и поспешно накинув пальто. – Он уже снаружи, сэр, в машине с тем джентльменом, – ответил дворецкий; затем открыл дверь и отошел в сторону, удерживая ее и почтительно кланяясь. Свет из холла, пронизывая ночь, освещал короткую лестницу, синий лимузин у ее основания, с Леннардом на сиденье водителя. Доллопс стоял рядом, а на ступеньке застыл Нэрком, держа открытой дверь машины, и выглядел странно бледным и торжественным. – Что? Она больна? С ней что-нибудь случилось? Клик вытолкнул из себя три вопроса одним непрерывным вздохом, когда он сбежал по ступенькам и схватил начальника за руку. – Говори! Не стой, глядя на меня, как на икону! Что-то не так с мисс Лорн? – Все в порядке. – Слава богу! Тогда почему? Зачем? По какой причине она послала за мной? Где она? Говори! – В городе. Ждет тебя. В посольстве Моравии. – У… Боже мой! Как она там оказалась? – Я отвез ее. Ты сказал мне, что если с тобой что-нибудь случится, я подумал, что она должна знать… пожалуйста, садись и поехали, сэр, сир… Я не знаю правильную форму обращения. У меня никогда не было личных отношений с королевскими особами. Рука, которая лежала на его руке, сжалась, когда слово «королевские особы» было произнесено. Теперь рука расслабилась, но Нэрком едва узнал голос друга, настолько странно он дрожал: – Говори, пожалуйста. Что ты узнал? Что ты знаешь обо мне? – То, что все в мире узнают завтра. Граф Ирма сказал! Граф Ирма прибыл, как специальный посланник народа, за сыном королевы Кармы! За королем, которого они хотят возвести на трон своей страны! За тобой! – бросил Нэрком, волнуясь. – Наконец-то все вышло на поверхность, и теперь я знаю. Увы. Я должен потерять тебя. Моравия в конце концов заберет тебя у меня. У тебя есть собственный дворец, а не домик в Шотландии… Залезайте, пожалуйста, сэр, сир, ваше величество. Садитесь. Они ждут вас в посольстве. Садитесь и поезжайте! Удачи вам! Будьте здоровы! Я имею в виду то, что я сказал. Мое сердце разбито, Клик, но я отвечаю за каждое слово! Освободите место и для меня там, вы двое; а затем гони в посольство так быстро, как только сможешь, Леннард. Его величество готов выехать. – Пока нет, – тихо возразил Клик; затем рука потянулась изнутри лимузина, упала на плечо мистера Нэркома и, сжавшись там, потянула его в машину. – Твое старое место, мой друг, здесь, рядом со мной. Моя память не короткая, и мои чувства не изменчивы. Хорошо. А теперь поехали, Леннард. Вперед! Затем дверь со стуком закрылась, лимузин загудел, и, как и в те старые дни, когда звал Закон, а не золото трона, машина понеслась в Лондон.