— Хотел сказать: тут ночью побывала целая банда ваших. Перевернули весь дом, ни одного уголка не пропустили. — Я знаю, извини, милый. — А, ничего страшного. Было чудесно. Я не понял, чего они искали, но не нашли. Я им говорил: «Если Элизабет от вас что-то прячет, искать бесполезно. Просто-напросто зря время потратите. Она способна спрятать подарок на Рождество в прогулочной лодке». Я не знал, где ты, думал, ходишь по магазинам, хотя было совсем поздно. — Мы с Джойс заболтались. — Я им предложил заходить в любое время. Мол, для шпиков наши двери всегда открыты. Что там стряслось? Убили кого-то? — Двоих. — Шпионов? — Да. — Чудесно. А я чем занимался, милая? — Играл с Богданом в шахматы. — О, прекрасно. Он сделал мне омлет. И передал Рону кокаин. Вот парень! Пойду к нему. Убитых шпионов предоставляю тебе. Двое убитых шпионов. Двое убитых шпионов… Элизабет снова набирает номер Криса Хадсона. На этот раз ответа приходится ждать еще дольше. Семь гудков. Как раз успели поспорить шепотом, брать ли трубку. Он наверняка уже опознаёт ее по звонку. — Да, Элизабет, — отвечает Крис. — О, Крис? — говорит Элизабет. — Прошу прощения, не могли бы вы позвать Патрис? — Патрис? — Да, прошу вас. Не обижайтесь, дорогой. После паузы ладонь снова зажимает микрофон, и снова слышны приглушенные голоса. — Алло, Элизабет, — говорит Патрис. — Алло, милая, извините, что снова беспокою. Я ведь не знаю, чем вы завтра заняты… — Верно, — соглашается Патрис. — И не хочу, конечно, знать, это ваши дела. Но мне нужно сказать вам кое-что такое, чего я еще не говорила Крису. — Даю вам полминуты, Элизабет. Мне пришлось прервать сеанс массажа. — О, молодец Крис, — хвалит Элизабет. — Но я вот о чем, милая. Вчера вечером в Хоуве застрелили двоих шпионов. Я там была. Дело не пойдет в полицию, его сразу перехватила МИ-5, но я с удовольствием обсудила бы это с Крисом и узнала бы его мнение. И подумала: а что, если вы приедете с ним — например, завтра вечером? Вы, сдается мне, из тех, кому интересны подробности убийства двоих шпионов. У меня есть фотографии и тому подобное, а еще там подадут вино, и, ручаюсь, все будут в восторге от знакомства с вами. Однако, повторюсь, я не знаю ваших планов… — Ну, мы собирались в «Зиззи». Еще чуть-чуть дожать, думает Элизабет. Как бы закруглить разговор? — А один из убитых шпионов случайно оказался моим бывшим мужем. — О’кей, — говорит Патрис. — Мы придем с бутылкой. Элизабет слышит реплику в сторону: «Завтра мы у Элизабет, малыш» — и ответ Криса: «Ну, кто бы сомневался». — Скажем, к половине седьмого? — предлагает Элизабет. — И не могли бы вы попросить Криса захватить Донну? — Донну? — удивляется Патрис. — Ну, без нее вечер будет не тот. Насколько я понимаю, вы знакомы с Донной. — О да, встречались, — признает Патрис, — раз или два. — До завтра, дорогая, — прощается Элизабет и вешает трубку. Вот как! Патрис знакома с Донной. Видимо, там все серьезно. А теперь — Мартин Ломакс. Глава 35 Мартин Ломакс несет поднос с кофе и печеньем в домашний кинозал. Двадцать кожаных кресел развернуты к экрану, занимающему всю стену. Самую большую компанию — из четверых человек — он принимал здесь в тот раз, когда финальный матч на Кубок Азербайджана совпал по времени с особенно выгодной сделкой по героину. Мартин тогда подал закуски, и все, кажется, остались довольны. Ломакс в действительности мало смыслит в удовольствиях, но он научился вливаться в общество и не портить жизнь другим людям. Во всяком случае, когда те сулят деньги. Направив на экран пульт управления, он открывает свою фильмотеку. Мартин Ломакс вообще не видит смысла в кино. Люди в фильмах просто что-то изображают — неужели никто этого не замечает? Кто-то пишет слова, какие-то американские балбесы их произносят, и, кажется, у всех крыша едет. Ломакс один раз сходил с театр — там ему понравилось чуть больше. Хотя бы актеры живые. И им можно сказать, с чем ты не согласен. Его, правда, попросили выйти из зала, но он совершенно не исключал, что когда-нибудь попробует еще раз. Он прокручивает на экране бесчисленное множество фильмов, которые вряд ли когда-то посмотрит, хотя многие названия уже успел запомнить. И наконец добирается до того, смотреть который точно не станет. Называется он «Сокровище Сьерра-Мадре»; по картинке видно, что фильм черно-белый. Черно-белый? Какие дураки это смотрят? Он выбирает его и находит в меню пункт: «Субтитры». Прокручивая список языков, доходит до кантонского диалекта. И нажимает «ок». Тут же раздается знакомый электронный писк, и киноэкран скрывается в потолке. На стене за ним нарисована радуга. Мартин Ломакс касается пальцами обеих ее концов. Еще три электронных гудка, и раздвижная дверь открывается. Мартин несет кофе на подносе в комнату-сейф. Мартин любит выпить кофе с печеньем в хранилище. Там приятно и прохладно, главное — не попортить банкноты или бесценные полотна, скатанные в рулоны и составленные у дальней стены. Он только недавно получил своего первого Бэнкси и что-то не в восторге. Крыса смотрит на мобильный телефон. Зачем крысе разглядывать мобильный телефон? Ломаксу современное искусство недоступно. Зато Бэнкси наверняка пришел бы в восторг, узнав, как подорожали его работы — настолько, что ими оплачиваются международные поставки оружия. Доставивший картину человек, чеченец, сказал, что настоящее имя Бэнкси скрывается, однако Мартину все же назвал. Тот, правда, уже забыл его. Вокруг искусства столько шума, но Ломакс всегда и всюду предпочтет золото: золото понимания не требует. А еще в хранилище очень тихо — спасибо стенам шестифутовой толщины. Здесь вполне можно кого-нибудь убить, да, на самом деле, однажды это действительно случилось. Сколько хлопот тогда вышло! Ломакс обмакивает шоколадное печенье в кофе. Сегодня начинается неделя «Открытого сада». Что люди подумают о его участке? Слишком вычурный, слишком прилизанный? Или, напротив, недостаточно ухоженный? Пойдет ли дождь? «Гугл» говорит, что вероятность равна нулю, но откуда он может знать? Придут ли люди? Захотят ли купить его пирожные? Не попытается ли кто-нибудь проникнуть в дом? Конечно, если попытается, то быстро обнаружит, что это невозможно, но вдруг кто-то подойдет достаточно близко, чтобы увидеть все лазеры и крошечные камеры, пристроенные в подвесных корзинах? Мартин положит книгу отзывов возле пагоды и позже, в понедельник, обязательно все прочтет. Укажут ли люди свои имена? Не стоит ли также оставить место для адресов? Тогда к автору неприятного комментария он сможет кого-нибудь отправить… Ломакс отхлебывает кофе, на поверхности которого плавают крошки печенья. Кофе из Колумбии, как и тот человек, которого когда-то застрелили из монтажного пистолета в хранилище. Босс этого человека — собственно, он и стрелял, имея, конечно, для этого веские причины, — спросил Ломакса, можно ли похоронить тело в саду, но Ломакс уже достаточно трупов похоронил там и поэтому вежливо отказал. Босс проявил понимание, и Мартин в качестве извинения помог оттащить тело к его вертолету. Если он продаст все свои пирожные, то сможет, пожалуй, заработать семьдесят фунтов. Он размышляет, на что их потратит. В целом Мартин Ломакс доволен своей работой. Она приносит ему прибыль, и хотя деньги — это не все в жизни, далеко не все, Ломакс готов утверждать: он бывал бедным, бывал богатым, и богатство ему нравится больше. В нем есть разнообразие. Ни один день не похож на другой, а это полезно для психического здоровья. Один день пройдет как по маслу, ты вернешь болгарам миллиард золотом, все будут улыбаться и жать друг другу руки. А назавтра кто-то в Кабуле подорвет машину, персона Y отрежет пальцы персоне Х, и все потребуют срочно отдать им деньги, картины и скаковых жеребцов, и Мартин Ломакс собьется с ног. Безусловно, это не позволяет его мозгу закисать. Самое же приятное, что работу ему приносят на дом. Всем известно: Мартин Ломакс не поедет в Монте-Карло или в Бейрут, в Катар или в Буэнос-Айрес. Мартин Ломакс без крайней нужды даже в винчестерский «Маркс и Спенсер» не поедет. Нет, к Мартину Ломаксу приезжайте сами, будь вы полевой командир, или поставщик, или «Окадо»[22]. Но иногда — не часто, постучим по дереву — работа напрягает, и сейчас как раз такой случай. Мартин откидывает крышку ноутбука и звонит по номеру, присланному на защищенный шифром телефон. Фрэнк Андрад — младший — второе лицо в одной из ведущих криминальных семей Нью-Йорка. Ломакс знает, что, если разговор не сложится, ему придется говорить уже с папашей Фрэнка. Которого, если память ему не изменяет, тоже зовут Фрэнком. И в таком случае Мартин Ломакс все же будет вынужден отправиться в путь. Возможно, против воли, в грузовом отсеке частного самолета. Американцы хотят знать, куда делись их алмазы на двадцать миллионов фунтов. Конечно, это желание вполне естественно. Мартин Ломакс, правда, сомневается, что дело в деньгах — эти вполне могут позволить себе профукать двадцать миллионов, — тут скорее вопрос доверия. Мартин давно оказывает им неоценимые услуги, умело и осмотрительно. Он — хорошо смазанный винтик в колесе огромной организации, безупречный и не вызывающий подозрений. А теперь что? Андрад внезапно заполняет собой экран и немедленно начинает атаку, яростно размахивая руками. Затем бьет кулаком по своему нью-йоркскому столу. — Фрэнк, по-моему, у тебя отключен звук, — говорит Мартин Ломакс. — Ты кликни по маленькому микрофончику. Зеленая кнопка. Фрэнк Андрад с разинутым ртом наваливается на экран, ища глазами кнопку. И нажимает. — Ты меня слышишь? — Превосходно, Фрэнк, — заверяет Мартин Ломакс. — Так что ты говорил? Когда грохал кулаком по столу? — А, пустое, — отвечает Фрэнк. Мартин всякий раз огорчается, не услышав от Фрэнка густого нью-йоркского акцента, какой бывает в кино. Тот говорит как самый обыкновенный американец. — Я просто создавал настрой. — Меня можно не настраивать, Фрэнк, — сообщает Мартин. — Слушай, Ломакс, — начинает Фрэнк, — ты мне нравишься, сам знаешь. И папе нравишься. Ты англичанин, мы это уважаем. — Мне слышится здесь некое «но», Фрэнк, — говорит Мартин Ломакс. — Ясное дело, — отвечает Фрэнк. — Если мы не получим свои алмазы к концу недели, то убьем тебя. — О’кей, — кивает Мартин Ломакс. — Может, ты их украл, может, не ты — с этим разберемся в другой раз. Но я прилечу повидать тебя, и, если они к тому времени не обнаружатся, мы прекратим с тобой все дела. Мартин Ломакс снова кивает. Еще одна забота в дополнение к беспокойству о том, хватит ли вечером всем мест для парковки… Ну и денек! — Я все сделаю сам, — информирует Фрэнк. — Это будет быстро, обещаю. Как минимум это ты заслужил. — Тебе не надоело? — интересуется Мартин Ломакс. — Ты прекрасно знаешь, что я их не крал, но не можешь обойтись без мелодрамы. Мне известно, что над тобой есть босс, но, честное слово, ты себя послушал бы хоть иногда. Не обязательно всегда и всех убивать, Фрэнк. Алмазы у меня спер Дуглас Миддлмисс… — Это ты так говоришь, — замечает Фрэнк. — Да, я так говорю, — соглашается Ломакс. — А ты работаешь со мной достаточно давно, чтобы верить моим словам. Я, пока мы тут ведем беседы, уже вышел на его след и скоро смогу сообщить новости. — Мне не нужны новости, Мартин, мне нужны алмазы. И я хочу их увидеть в первую же секунду нашей встречи, или я… — Убьешь меня, да-да, — подхватывает Ломакс. — Я все понял. Быстро и приятно, со всем уважением ко мне.