— Ну, посмотри на это с другой стороны: ты теперь станешь знаменит. Попадешь в каждую газету в Америке. — Правда? — Ну да. Будешь «неопознанный третий мужчина». — Шикарно. В три часа ночи мне наконец начало везти в блэкджек. А может, просто я достаточно попыток сделал. В общем, я все удваивал ставки, и при этом выигрывал. Я столько раз подряд выиграл, что даже возместил все, что успел спустить за вечер. Потом я проиграл пять раз подряд и решил, что пора спать. В моей кровати уже спала гостья. У нее были светлые волосы и хорошая фигура, а под простыней не было заметно одежды. Когда я включил свет, она проснулась. Красивая. Она пошевелилась, потом села и потянулась. Кожа на груди у нее натянулась. Потом она снова откинулась на подушку и улыбнулась мне, вся такая теплая и манящая. — Ты точно не ошиблась номером? — спросил я. — А ты Хоги? — промурлыкала она с легким южным акцентом. — Да. А ты? — А я твоя. На всю ночь. — Чья это идея? — Понятия не имею. — Одевайся, — сказал я. — У тебя сегодня была легкая рабочая ночь. Я пересек коридор и постучался в номер Санни. Через минуту к двери подошел Вик и захотел знать, кто стучит. Когда я ему сказал, что это я, он открыл дверь. На нем был халат. Одной рукой он тер глаза, другой держал пистолет. — Привет, Хог, — сказал он, зевая. — Как дела? — Что, какие-то проблемы? — спросил я, косясь на пистолет. — Не, все в порядке. Обычные меры предосторожности. — Мне надо поговорить с Санни. — Он спит. За спиной у него в дверях появился Санни. — Все в порядке, Вик. Иди обратно спать. Вик вернулся к себе и закрыл дверь. Санни ухмыльнулся мне. — Получил свой подарочек? — Санни, я… — Она считается лучшей девочкой в городе. С университетским дипломом! — Он подмигнул мне. — Тебе это пойдет на пользу. У меня-то дома особо не с кем развлечься, кроме Ванды, а с ней та еще морока. Наслаждайся. — Санни, я не хочу. Он по-дружески стукнул меня кулаком в плечо. — Да ладно, она сделает все, что ты хочешь, и при этом она настоящая мастерица. Будешь как новенький. — Спасибо, но… — Но что? — Такие вещи не для меня, понимаете? — Так что ж ты сразу не сказал? Погоди, я телефон возьму. Тут стесняться нечего, каждому свое. Мне вот когда-то страшно нравились негритянки — две или три сразу, и притом рослые, чем выше, тем лучше. А Гейб, наоборот, предпочитал малышек. Просто скажи мне, чего ты хочешь. — Я ничего не хочу. Я очень устал и хочу спать. Санни нахмурился. — Ты что, до сих пор сохнешь по бывшей жене? В этом все дело? — Не совсем. — А в чем? Рассказывай. Я глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул. — Не по ней сохну, а вообще… — сказал я тихо. — Понимаете? Он опустил взгляд пониже пояса, потом снова поднял глаза. — То есть… — Ну, физически со мной все в порядке. Я просто… — Импотент. Так и скажи. Ты импотент. Ну и что? С кем не бывает. Заходи, давай об этом поговорим. Вскипятим чайник и, если хочешь, можем хоть всю ночь разговаривать. Санни тепло улыбнулся мне. Я еще ни разу не видел его таким счастливым. Такое ощущение, что он был в полном восторге. Он положил руку мне на плечо, чтобы втолкнуть в номер, и это превратилось во что-то вроде объятий. — Давай, заходи, парень. ГЛАВА 5 (Запись № 4 беседы с Санни Дэем. Записано в его кабинете 20 февраля) Хог: Значит, так вы с Гейбом и познакомились. В учебном лагере. Дэй: Угу. Хог: Вам не особо нравится эта тема, похоже. Дэй: Чему тут нравиться? Он мне сердце разбил. Хог: Как именно? Дэй: Не сейчас. Хог: А когда? Дэй: Когда у меня будут на это силы. Не дави на меня. Хог: Тогда давайте поговорим о хорошем. Какое у вас сложилось о нем впечатление после первой встречи? Дэй: Ладно, давай. Гейб Найт был ужасно правильный парень. Родом из Линкольна в штате Небраска. У его семьи там большой белый дом на такой, знаешь, широкой тихой улице, засаженной вязами. С качелями на крыльце. Отец Гейба работал фармацевтом, всегда ходил в белой рубашке, а в свободное время пел в любительском вокальном квартете. Мама его носила фартук и пекла пироги. Когда «Вольно!» пустили в их кинотеатре, в городе в честь Гейба устроили парад, представляешь? Первый раз, когда он меня туда привез, ощущение было такое, что я попал на натурную съемочную площадку на заднем дворе «Уорнерс». Хог: А вообще какой он был? Дэй: Настоящий бойскаут. Пил молоко. Не выражался. Называл своего отца «сэр». Ходил в церковь. Писал письма своей девушке, Лоррейн, типичной «девчонке по соседству» — в смысле, она и правда рядом с ним жила. Он на ней потом женился. Первая его жена, до того, как Голливуд его развратил. Хог: А он что про вас думал? Дэй: Он считал меня трущобным мальчишкой из тех, которые воруют сумочки у старушек, а жарким летним днем открывают пожарные гидранты. Это, кстати, неправда — гидрантов я никогда не открывал. Серьезно, я для него был таким же чужаком, как и он для меня. Он никогда в жизни не видел живого еврея, не говоря уж о том, чтобы спать с ним на соседней койке. Те персонажи, которых мы играли, — это правда были мы. Поэтому так здорово и получалось. Хог: И как вы сошлись? Или правильный вопрос будет — почему? Дэй: Все дело в шоу-бизнесе. Гейб учился в университете, а зарабатывал на это всяческими выступлениями. Работал диск-жокеем на местной радиостанции по доллару за вечер. Играл в летних театрах, ну знаешь, из тех, что часто под открытым небом постановки делают. Пел, играл на укулеле и сносно отбивал чечетку. Он и фокусы показывал на детских праздниках. Жонглировал. Гадал по руке — помнишь, он это в «Большой арене» использовал? Всего понемножку, в общем. Ничего особенного, но в Линкольне, штат Небраска, сойдет и так. Хог: Гейб умел смешить?