— Извините, если лезу куда не надо… — Да не стесняйся. Ты теперь член семьи. — Зачем она здесь живет, если ей тут так плохо? Санни и Конни переглянулись. Потом он снова повернулся ко мне. — Потому что, когда она здесь не живет, все еще хуже. На кровати меня уже ждала новая пышная перьевая подушка, но уснуть в ту же секунду, как я опустил на нее голову, у меня не получилось. И через час тоже не получилось. Не требовалось большого ума, чтобы догадаться, что меня пытались припугнуть. Но ни Санни, ни Вика это, похоже, не тревожило. Вдруг это дело рук Вика? Он предупреждал, чтобы я не сбивал Санни с пути истинного. Может, он всерьез хотел от меня избавиться. Все это точно устроил кто-то из обитателей дома. Территория охраняется. Нож взяли на кухне, я спросил у Марии. Я лежал, думал и нервничал, пытаясь решить, может, лучше просто бросить этот проект и вернуться домой. Проблемы — это не ко мне, я первый готов это признать. Но стоило мне подумать о возвращении домой, как я вспомнил о Мерили и, как я уже сказал, в результате еще долго не мог заснуть. И только-только я задремал часа в четыре, как меня разбудил кошмарный вой. Сначала я решил, что это сирены. Но по мере пробуждения я понял, что больше похоже на вой нескольких десятков диких животных. Я надел халат и открыл дверь гостевого домика. Ну да, точно животные, воют где-то в темноте. Лулу ткнулась носом в мою голую лодыжку. Я взял ее на руки. Она не сопротивлялась. Вместе мы храбро отправились на разведку. Ванда растянулась на шезлонге у бассейна. На ней все еще были блестящее платье и шаль, в которых она ходила на свидание. Она глянула на меня снизу вверх и вернулась к своей бутылке «Дом Периньон». — Это койоты. — Койоты? Посреди Лос-Анджелеса? — Они за много миль отсюда, там, в холмах. Просто звук разносится в каньонах. Жутковато, правда? — Есть немножко. — Я поставил Лулу на землю. Она так и осталась стоять у меня между ногами. Ванда улыбнулась мне. — Вы, наверное, решили, что я ужасная дрянь. — Не берите в голову. — Просто иногда он так меня достает. — У меня с отцом тоже сложные отношения. — Я знаю, что он прав насчет моих мужчин. Я… ну, у меня проблемы с самооценкой. Но мне ни к чему выслушивать это от него, понимаете? — Да. — Как насчет выпить на ночь? — Можно. — Шампанское сгодится? — Всегда. Я устроился на соседнем шезлонге. Она налила себе шампанского и отдала бутылку мне. Я глотнул из горлышка. Мы послушали койотов. — Не позволяйте ему вас заморочить, — сказала Ванда. — Может, он и кажется хорошим человеком, но внутри он все такое же дерьмо. Он все еще чокнутый, просто выплескивает это по-другому. Раньше это выражалось через злость и деструктивность, а теперь через любовь и дружелюбие. Он тиран. Если вы с ним дружелюбны, он вас не будет уважать, будет о вас ноги вытирать. Ничего, кроме силы, он не понимает. Как вы вообще получили эту работу? — Ну, он мне позвонил, а я повесил трубку. — И что конкретно вы должны делать? — Помочь ему рассказать свою историю. Разговаривать с ним. Попытаться его понять. Она провела пальцем по краю бокала. — Удачи. Сложное занятие — понимать людей, которые сами себя не понимают. Но он, наверное, старается. Насчет того, что я вам раньше сказала… я не хотела настолько резко от всего этого открещиваться, я попытаюсь вам помочь. Мы с ним кое в чем помирились. Стали получше общаться, чем раньше. Это уже что-то. Я сделаю что смогу, просто многого от меня не ждите. — В любом случае буду очень благодарен. Койоты утихли. Внезапно воцарился мир и покой. Мы пили и смотрели на луну. — Как вам Халк? — спросила Ванда через какое-то время. — Вик? Похоже, он предан Санни. — Он его любит. — Он мне так и сказал. — И старается его защищать. — Это он мне тоже сказал. — Он очень милый — пока не сердится. Если разозлится, то его несколько… переклинивает. — Переклинивает? — Да. Уж поверьте мне, Хоги. Лучше его не злить. — Я запомню. — Я посмотрел на Ванду. Она растянулась на шезлонге, искрестив красивые гладкие лодыжки, и в лунном свете это смотрелось очень элегантно. Выглядела она просто потрясающе. — А почему вы больше не играете? — Я никогда не играла, просто снялась в нескольких фильмах. — Вы мне всегда нравились. — Вам нравилось мое тело. У вас есть талант. Вы можете играть. W- Ну, Мерили Нэш из меня не вышло. Какая она на самом деле? — спросила Ванда с интересом. — Такая же безупречная, какой кажется? — У нее есть свои недостатки, как у всех. Я их так и не обнаружил, но наверняка они есть. — Я допил бутылку. — Вы можете играть. Правда. — Спасибо. Я бросила, потому что от съемок становилась слишком сумасшедшей и неуверенной в себе. Да, вы сейчас, конечно, думаете: «Как? Еще более сумасшедшей?» Это вы меня раньше не знали. Видели бы вы меня, когда я принимала лсд. — Вик говорил, что вас… — Отправляли в клинику. Да, дважды. Один раз в тот самый психоделический период. И один раз до этого, в детстве. — Она потянулась за сигаретой. — Зачем все-таки вы здесь? — Я пишу книгу вашего отца, вы забыли? — Но это же не очень уважаемая работа — ну то есть если вы такой серьезный писатель… — Я перестал писать. — Почему? — Если б я знал почему, я бы не перестал. Она улыбнулась. — Мы два сапога пара, похоже. Парочка бывших. — Ну да. Бывших знаменитостей. Бывших талантов. Бывших молодых. Бывших в браке. Нам стоит стать друзьями. — Бывшими друзьями? — Нет, правда. — Мне показалось, что я вам не нравлюсь. Она повернулась. В бледном свете ее профиль был очень похож на профиль ее матери. — Это я просто демонстрировала дурной характер. Слушайте, вам ведь здесь жить какое-то время. Почему бы нам не подружиться? Не такой уж я ужасный человек. Я помогу вам, если смогу. Можем как-нибудь поужинать. — Я бы с удовольствием. Я заплачу. Ванда неторопливо и высокомерно оглядела меня с головы до ног. Это уже была игра на публику, она явно развлекалась. — И куда вы меня отведете? — Вам придется выбрать место, — спокойно отозвался я, подыгрывая ей. — Я плохо знаю этот город. — А хотите узнать его получше?