Мы встретились в ресторане, недалеко от моего дома, в центре. Сидели на открытой веранде, любовались городом, спешащими прохожими, машинами, чуть обветшалыми фасадами домов, вдыхали запах надвигающегося дождя, несмотря на тёплую погоду. Вернее, любовалась и вдыхала я, Аня была больше поглощена едой, Кристи телефоном. И всё-таки было здорово встретиться как раньше, болтать о том, о сём, делиться планами, впечатлениями и проблемами. – Ты такая молодец, Анютка! – похвалила я подругу. – Как ты всё успеваешь, тяжело, наверное? Аня – единственная из всей группы продолжила медицинское образование в институте, умудряясь совмещать с работой на скорой помощи. И это без связей родителей и больших денег. – Тяжело, – не стала лукавить Аня, – но знаете, у меня просто кипит здесь всё, – показала себе на грудь. – Я реально на своём месте, будто родилась специально для медицины, нашла своё настоящее призвание. Предназначение. Ой, хватит смеяться! – она скомкала салфетку и шутливо бросила в хихикающую Кристи. – Потому что ты смешная, – по-доброму отозвалась Кристи. – Родилась для медицины, – передразнила она. – Призвание, предназначение… посмотри на стоимость ординатуры, сразу поймёшь, что твоё единственное предназначение – терапевт в участковой поликлинике за три копейки. – Не такие и копейки получают терапевты, – нахмурилась Аня. – В поликлинику тоже люди ходят, между прочим, им помощь нужна. – Не знаю… – вздохнула Кристи. – Столько лет учиться, чтобы «людям помогать»? Скажут тебе спасибо те люди, когда жалобами завалят, а начальство и тех копеек, что положены, лишит? – Перестань, – я улыбнулась, решила прекратить поток цинизма от Кристи. – В любом случае высшее образование не будет лишним, оно учит структурировать знания, приучает мозг работать. Знаешь, как говорят: высшее образование ни о чём не говорит, а его отсутствие о многом, – вспомнила то, что лили в уши учителя в школе. Конечно, в моих глазах Кристи была права. Невозможно не понимать, что нет более неблагодарной работы в наших условиях, чем врач, тем более обычный терапевт без связей и нужных знакомств, но ведь это право и желание Ани продолжить учёбу. Вдруг именно она поднимет престиж профессии? Почему-то я верила в Аню, гордилась ею, считала, что всё обязательно получится. Она обязательно станет супер профессионалом и будет помогать людям, как и мечтает. – Не знаю, не знаю, – буркнула Кристи. – Я тысячу раз пожалела, что маму послушала, пошла в мед… что мне это дало? Работу сутками, маленькую зарплату и долбанутое начальство – вот и всё. – Начальство везде долбанутое, – спокойно ответила Аня. – Думаешь, у него, – показала рукой в сторону официанта, – начальство лучше? – Он хотя бы зарабатывает раз в пять больше меня… – вздохнула Кристи. – Так иди в официантки, – предложила я. – Не, у меня другой план, – усмехнулась Кристи. – Замуж за Егора выйду, сама себе начальством стану, – мечтательно улыбнулась. – Предложение сделал? – распахнула глаза Аня, мотнув пышными волосами с каре – новая причёска шла ей больше некогда длинных волос. Мне же стало больно от этого разговора, тоскливо как-то, словно душу распустили на нитки, и прямо сейчас тянули по одной. Наматывали нервные окончания в тугой клубок. – Нет, – отмахнулась Кристи. – Он вообще заявил, что они, видите ли, только на своих женятся. Кристи кинула на меня выразительный взгляд, я постаралась придать лицу как можно более безоблачное выражение. Подумаешь, был когда-то роман с братом Сабурова, ерунда, что в итоге Эльбрус женился на девушке с говорящим именем Мадина, а не на мне – Милане. Было, да быльём поросло. Прямо сейчас я жена офицера ВМФ, которого только-только назначили на хорошую должность, а это – неминуемое повышение звания. И вообще – я счастливая. Самого Лепса могу перекричать, подпевая знаменитому: «Я счастливый, как никто, я счастливый лет уж сто». – Мне кажется, ты неправильно поняла, – благодушно пожала плечами Аня. – Не стал бы Егор встречаться с тобой так долго, – а выходило уже три с половиной года, – если бы не мог жениться. – Такая наивная, даже завидно, – отмахнулась Кристи. – Только знаете что, мне вообще плевать! Не женится по-хорошему, женится по-плохому! В крайнем, самом крайнем случае, на квартиру раскручу, пусть платит за пользование. – Нехорошо так, – Аня осуждающе покачала головой. – Не всем так везёт, как тебе с Олегом, – отрезала Кристи. – С первого курса в глаза заглядывает, пылинки сдувает. – Олег – хороший, – резюмировали Аня. Мы подняли «Апероль шприц», раздался звон бокалов. Выпили за хорошего Олега, потом за новую должность Вовы, после и за Егора, который просто обязан жениться на Кристи, в крайнем случае, купить квартиру. Меня подмывало расспросить Кристи об Эльбрусе. Если она тесно общается с Сабуровым, пусть всё семейство не признаёт её, игнорирует существование, она должна знать, как дела у старшего брата своего парня. Всё, что было мне известно – Эльбрус женился. Я видела несколько свадебных фотографий, где он обнимался с братом, стоял рядом с бабушкой, с нечитаемым выражением лица смотрел в камеру, не давая понять, счастлив ли он, доволен ли. Впрочем, конечно, счастлив, иначе не женился бы. Эльбрус никогда не делал то, что не хотел, и не существовало силы в этом мире, которая его бы заставила. Никакие правила, традиции, обычаи не могли переломить его волю и не переломили. Свадьба – итог его желания. Фотографии со счастливой невестой я малодушно смотреть не стала. В груди закололо с такой отчаянной силой, что вдохнуть-выдохнуть не могла. Сил хватило только на нажатие крестика на окне монитора, чтобы окончательно признать своё поражение. Эльбрус женился на другой. Я жена другого. В жизни такое случается… С этим надо жить… как-то. Подруги засобирались домой. Ане нужно было ехать на проспект Просвещения, метро вот-вот закроется, такси не по карману. Кристи дозвонилась своему Сабурову, капризным тоном пропела, что соскучилась, страшно хочет увидеться, и если он не объявится прямо сейчас, она за себя не отвечает. И он, конечно, пожалеет, пусть даже не сомневается. Пригрозила отправиться в ночной клуб со мной, оторваться на славу, так, что заикание ему гарантировано. Я осталась за столиком любоваться городом, ноги не несли домой, там нужно изображать счастливую жену, высасывать из пальца романтические истории про нас с мужем. Отвечать, почему не родила и не собираюсь рожать в ближайшее время. Действительно, чем ещё заниматься в военном городке с нулевой перспективой трудоустройства, только делать детей. Благо государство садиком, школой, медициной обеспечивало, не чета простым гражданским. Попивала «Апероль шприц», витала в облаках, отгоняла гнетущие мысли и воспоминания, пока виновник этих воспоминаний не материализовался передо мной вживую, из плоти и крови, сверля до одури знакомым, светло-карим взглядом. Эльбрус не изменился за два года, лишь волосы постриг короче, больше упрямая прядь вьющихся волос не падала на лоб, и, кажется, стал шире в плечах, или показалось после Вовы. И появилось кольцо. Массивное обручальное кольцо на безымянном пальце. – Здравствуй, – сказал он, не отводя взгляда, от которого хотелось орать от отчаяния такой зверской силы, что умереть прямо здесь и сейчас стало бы отличной перспективой. – Я пошла, – мгновенно подскочила я. Тут же попыталась сделать шаг в сторону, была остановлена бесцеремонной, властной рукой, от тепла которой по телу помчались мурашки размером с лошадь, с точно таким же, конским, цокотом, выбивая из меня дух. – Нет, – отдал распоряжение Эльбрус тоном, от которого подкосились ноги. – Сядь. Я покорно села напротив, перевела дыхание, глядя куда угодно, только не на человека, разбившего мне сердце. Красная машина проехала, белая, такси с шашечками на крыше, прошла женщина, ведя за руку капризничающего ребёнка, проехал тощий парень на моноколесе, на край лавки устроился жирный голубь, выглядывая на асфальте крошки на ужин. – Тебе не кажется, что нам нужно поговорить? – выдал Эльбрус вопрос, который звучал утверждением. – О чём? – я приложила все свои умения, чтобы выглядеть равнодушной. – Не о чем нам говорить. К тому времени у меня появился опыт лжи, лукавства и хитрости. Я два года изображала счастливую и любящую жену, любовь к флоту, природе Кольского полуострова, что там, я даже уважение к Тамаре Степановне научилась имитировать, что было куда сложнее имитации оргазма. – Зато у меня есть вопросы, – почти прошипел Эльбрус, заставляя меня втянуть шею в плечи. Какой же он… какой… к этому невозможно привыкнуть. Нереально впитывать давящую, как чугунная плита атмосферу, и оставаться в уме и при памяти. – Вопрос первый, – выдал Эльбрус, ничуть не интересуясь, хочу ли я слушать его вопросы, намерена ли отвечать. – Что это было? Что, я спрашиваю? Почему ты выскочила за этого уродца, не поговорив со мной? – За Во-вову? – заикаясь, уточнила я, будто у меня было семеро мужей. – За Вову, – выплюнул Эльбрус, умудряясь простое имя Вова произнести с такой негативной окраской, что любой, самый изощрённый мат прозвучал бы приличней. – Ты издеваешься? – опешила я. Опешила, обалдела, офонарела, сдурела, сошла с ума – всё сразу, одновременно, в один миг. – Может быть, это я уехала в Осетию договариваться о свадьбе? Я трахалась всю ночь с тобой, а утром пожелала всего хорошего и свалила к невесте-школьнице? Я? – прошипела я, забыв, что вокруг люди, которые начали оборачиваться на меня. – Или всё-таки ты? – заорала я на весь ресторан, наплевав на всё и вся, и рванула к выходу. Периферическим зрением я видела, как Эльбрус кинул на стол пару купюр, перекрывающих мой несчастный коктейль в несколько раз, успела подумать, что официанту несказанно повезло этим вечером, выскочила на улицу и рванула в сторону дома. Меня колотило как при лихорадке. Тремор рук был такой силы, что я не смогла удержать сумочку, та выпала, раскрывая нутро. Пока судорожно собирала помаду, ключи, банковские карточки, телефон, полил дождь – летний, сильный, проливной. Окутал запахом остывающего асфальта, прибитой пыли, петуний в бесконечно тянущихся горшках вдоль улиц, рек и каналов, полноводной Невы. Ароматом такого отчаяния, помноженного на любовь, что вдыхать его невыносимо больно, а надышаться невозможно. Большая ладонь властно забрала сумку из моих рук, подхватила оставшуюся мелочёвку, обняла меня за плечи, укутывая в мужской пиджак. Эльбрус спешно перевёл меня через пешеходный переход, едва успев на зелёный сигнал. Подхватил на руки, игнорируя моё слабое, совершенно немощное сопротивление. Поставил на ноги только перед дверью в знакомую с детства парадную. Втолкнул меня и зашёл следом, закрывая с грохотом дверь за собой. Глава 25 Я пыталась выжать волосы, стереть потёки воды с лица, смешавшихся с потёками туши и помады. Отлепить прилипшее к телу лёгкое платье, ставшее провокационно просвечивающимся. Вылить из туфлей на высоком каблуке дождевую воду. Резко развернулась, будто очнулась от долгого сна от животного ужаса, свалившегося на меня, помчалась в сторону ступеней и лифта. – Мы не договорили, – проговорил Эльбрус, удержав меня за запястье. – Нам не о чем говорить! – взвилась я. – Не о чём! Ты женат, я замужем. Точка. – Тебя устраивает эта точка? – громыхнул Эльбрус. – Устраивает? Ты счастлива? – А ты? – Я – нет, – ровно ответил Эльбрус, будто не в несчастье своём признался, а в том, что натёрли новые ботинки. – А я – да, – прошипела я. – Не лги мне, Милана, – отчеканил он почти по слогам, взял за плечи и поставил перед собой, как куклу переставил. А ведь я и была для него куклой. Игрушкой, которая исполняет любые прихоти, капризы, услужливо улыбается, разрешая делать с собой всё, что угодно, выходить за любые границы. – Я пытался дозвониться тебе, дописаться, достучаться. Я ездил на сраный Кольский, чтобы увидеть тебя, поговорить, разобраться, чёрт возьми, в том, что случилось. Меня не пустили в город, где ты живёшь, просто не пустили, военная тайна, сука!