– Северном, – машинально ответил Тима. – Я хочу к папе, и я ничего не вижу, и пить я тоже хочу… – Насчёт папы не знаю, если он на экваторе, – услышала я знакомый до ледяных мурашек голос. – А с попить и увидеть проблем нет. С этими словами Тиму ловко подхватили, водрузили на широкие мужские плечи. Меня оберегающе обняла огромная рука, покрытая тёмными волосками, с массивными часами на запястье. – Эльбрус! – весело взвизгнул Тима, обхватив голову мужчины, который крепко держал его. – Привет, Тимур, – спокойно ответил Эльбрус, заставляя меня в ужасе застыть. – Открой воду и дай сыну, – он посмотрел на меня, показывая взглядом на небольшую сумку через плечо с указанием недемократического бренда на ремне-стропе. Как под гипнозом открыла молнию, нырнула пальцами в кожаное нутро, выудила маленькую баночку кока-колы. Протянула Тиму, открыв. Вообще-то, я должна была отказаться. От помощи. От воды. От всего. Но не отказалась, словно Эльбрус парализовал мою волю. Он и парализовал. Рядом с ним я становилась безвольной куклой, глупой, верящей в сказки о вечной любви, верности, долго, счастливо и в один день. Тима выхватил баночку с напитком, устроился на плечах, как на удобном кресле, уставился на корабли и начал вываливать информацию о военной мощи, водоизмещении, вооружении каждого проходящего судна. Нашёл благодарного слушателя, коим я, по мнению сына, не являлась. Через час народ стал разбредаться, кто-то по домам, а кто-то праздновать. Толпа постепенно развеялась, где-то толпились довольные встречей сослуживцы, танцующие под «Тихий океан» Дениса Майданова или голосящие не в лад, невпопад «Врагу не сдаётся наш гордый Варяг». Патрули полиции проходили мимо отдыхающих, из машин ГИБДД вежливо напоминали, что в скором времени автомобильное движение будет запущено, просили праздношатающихся и беспечных граждан вернуться на тротуары и набережные. Иногда служебные автомобили останавливались у кучкующихся машин с флагами, рядом с которыми веселились люди, но не чтобы сделать замечание или того хуже, выписать протокол, а прикрыть от набирающего привычную скорость потока. Добродушная обстановка, радостная. Я постепенно забывала о своей нелюбви к Военно-Морскому флоту, вспоминала, что выросла в городе морской славы, и День ВМФ для меня, как второй Новый Год. – Почему не пускают на корабли? – требовательно спросил Тима, когда Эльбрус поставил его на ноги. – У нас всегда пускали, – произнёс с заметной обидой. – Корабли военные, сынок, а здесь очень много людей, вдруг кто-нибудь из них шпион, – привела я понятную для сынишки версию. – У нас город военный, шпионов нет, а здесь… – махнула я рукой. – Я не шпион, я – сын моряка! Это и мой праздник! – привёл железный аргумент Тима. – Но ведь на корабле об этом не знают, правильно? – мягко возразила я. – Тогда зачем мы тут живём? Поехали папу ждать домой. – Пока не можем, позже, – ответила я на требование сына, ощущая, как светло-карий взгляд буквально прожигает меня. Точно такой же взгляд, как у Тимы, когда он в чём-то заинтересован, насторожен или собирается добиться своего любой ценой. – У меня идея, – выдал Эльбрус. – Конечно, не военный эсминец, но тоже штука занимательная, – подмигнул он Тиму, бросив на меня короткий взгляд, будто моё мнение не очень-то учитывается. – Мы спешим домой, – перехватила я руку сынишки. – Никуда мы не спешим, – возразил Тим. – Бабушка компот будет целый день варить, говорит, там витамины, а витамины в сладких мишках. – Мила, – Эльбрус первый раз за всё время обратился ко мне, будто до этой секунды меня вообще рядом не было. – У Тимура праздник. Правда, сын моряка? – обратился он к Тиме, улыбаясь не только ртом, показывая белые, ровные зубы, но и глазами тоже. – Правда! – счастливо подпрыгнул Тима. Знал бы он, с кем рядом стоит, на кого смотрим с восторгом. Об этом никогда не станет известно, слишком непредсказуемые последствия для нас всех у этой, никому не нужной правды. Через сорок минут мы вышли из автомобиля Эльбруса, больше похожего на космический корабль. Спустились к причалу, рядом с которым была пришвартована яхта. Небольшая, и всё же довольно внушительная. На причал спустился мужчина средних лет с густыми волосами с проседью, в белой футболке, синих шортах и топсайдерах[2][Топсайдеры – обувь яхтсменов на рифленой нескользящей подошве со шнурком вокруг пятки.]. – Прости, Серёг, что выдернул в выходной, – произнёс Эльбрус, здороваясь за руку с появившимся. – Всё отлично, развеюсь хоть, – дружелюбно ответил тот. – Сергей Сергеевич Исаков – наш капитан, Милана – моя хорошая знакомая, Тимур – сын моряка, у него сегодня праздник, – представил нас Эльбрус. – Очень приятно, – выдавила я, судорожно соображая, какой бы предлог придумать, чтобы смыться. Не то, чтобы я боялась… Нет, я боялась! Отчаянно трусила! Яхта – замкнутое пространство, тесное, откуда не сбежать в любой момент, а что мне захочется рвануть со всех ног, сомнений не возникало. Уже хотелось. Не могла себе позволить остаться один на один с Эльбрусом, не в этой жизни. Сергей Сергеевич ответил радушным приветствием, глянув на меня с лёгкой заинтересованностью. На Тиме взгляд задержался дольше, он приподнял бровь, будто сопоставляя что-то, бросил быстрый взгляд на Эльбруса, мгновенно вернул добродушное выражение. Внутри всё застыло от страха, я быстро проговорила про себя версию про деда-цыгана, в которого родился Тима. Эльбрус не имеет к нему никакого отношения. Ни-ка-ко-го. Мало ли на свете крепких, высоких мужчин со светло-карими глазами и тёмно-каштановыми волосами? Море разливанное! – Это ваша яхта? – спросил Тима, глядя в восхищении на капитана. Машина Эльбруса в нём порождала уважительный интерес, пока ехали, он спрашивал назначения кнопок, переключателей, значков на дисплее, но яхта определённо вызывала благоговение. – Моя, – спокойно ответил Эльбрус, подмигнув Тиму. – Добро пожаловать! – жестом пригласил. – Обувь придётся снять, – сказал он нам с Тимой, когда мы поднялись на борт, и пояснил. – Техника безопасности. Тут же на сынишку был натянут спасательный жилет. Не успела я удивиться наличию на судне жилета маленького размера, как Эльбрус сел на корточки и провёл, словно невзначай, ладонью по моей икре. Несмотря на ткань брюк, я остро почувствовала тепло и сдерживаемую силу мужской ладони. Ладонь огладила щиколотку, опустилась на пятку и сняла босоножку, обхватив пальцы каким-то запредельно интимным жестом. До одури возбуждающим, чёрт возьми! Глава 9 Гостеприимным жестом Эльбрус пригласил нас внутрь, Сергей Сергеевич, откланявшись, отправился за штурвал. Я видела, как мы отчалили от берега, и покрылась холодным потом. Почему я согласилась на эту авантюру? Нужно было сразу идти домой, под любым, самым нелепым предлогом. Тима бы расстроился, но он ребёнок, расстраивается по сто раз в день и столько же раз радуется, иногда для перемены настроения и причины не нужно. Уже через несколько дней он забыл бы обиду, переключился на новые впечатления и эмоции, а теперь… Мы оказались в довольно тесном коридорчике, ведущем внутрь. – Аккуратней, – сказал Эльбрус, показывая на несколько ступенек, ведущих вниз. – Лестница. – Это трап, – важно заявил Тима. – Мы на судне. – Молодец, – похвалил Эльбрус, потрепав Тиму по тёмной макушке, чуть взлохматив густые, слегка вьющиеся волосы. Вспомнилось, что когда у Эльбруса отрастали волосы, они немного вились, чем бесили обладателя густой шевелюры. – Санузел, – показал Эльбрус на дверь. Приоткрыл, небрежно махнул, показывая туалет с зеркалом и раковиной. – Гальюн, – внёс пояснения Тима, ужасно довольный собой. Следующим оказалось просторное помещение со столом, двумя диванами, барной стойкой в стороне, пронизанное приглушённым уличным светом из полузатенённого сплошного окна. Лаконичный, совсем не вычурный дизайн. Несколько оттенков серого, хром, белоснежные детали интерьера. – Кают-компания? – уточнил Тима, важно оглядывая интерьер. – А камбуз где? – Здесь, – Эльбрус открыл дверь, демонстрируя небольшую, оборудованную кухню. Два разделочных стола, закрытые полки, плита, раковина, наверняка за некоторыми фасадами пряталась всевозможная бытовая техника. – А там что? – тут же спросил Тима, показывая пальцем на ещё одну дверь из кают-компании. – Смотри, – спокойно отреагировал на детскую беспардонность Эльбрус. Взору открылась небольшая каюта, всё расстояние поперёк которой, от стены до стены, занимала кровать, идеально заправленная покрывалом в цветовой гамме, что и в кают-компании. В углах массивные сундуки, вернее сказать рундуки. Ничего лишнего – зарядного устройства, книги, расчёски, – никаких следов постоянного присутствия человека. – Ты здесь спишь? – поинтересовался Тима, внимательно оглядев пространство с затемнённым иллюминатором. – Моя каюта ниже, – серьёзно ответил Эльбрус. – Рядом с каютой капитана и матросов. Эта кровать для гостей. – Как мы? – тут же отреагировал Тима. – Как вы, – кивнул Эльбрус, бросив на меня взгляд, от которого подкосились ноги. Невольно посмотрела на кровать. Вспышкой пронеслось то, что могло бы происходить на этой кровати между мной и человеком, который стоял рядом, буквально поглощая меня своей аурой. Всю, от пяток, которые ещё чувствовали прикосновение сильных, одновременно нежных рук, до затылка, на котором приподнимались волосы от переизбытка чувств. В доли секунды я успела миллион раз пожалеть о том, что приехала сюда, и даже зардеться самым постыдным образом, как невинная девица на выданье. – Пойдёмте, покажу фордек, – проигнорировал мой вид Эльбрус, хотя, уверена на тысячу процентов, заметил, отметил и сделал выводы. – Так называется зона отдыха на яхте, – пояснил он Тиме, который напрягал лоб, вспоминая значение незнакомого слова. В этой самой зоне расположились небольшие кресла вдоль кормы, обитые кожей, стол и пара лежаков близко друг к другу. Всё в тех же серо-хромовых и белоснежных цветах. Тем временем лёгкая вибрация судна усилилась, яхта начала набирать обороты, плавно вливаясь в поток других катеров и теплоходов. По направлению я поняла, что движемся в сторону Ладожского озера, вдаль от города. Тима восхищённо захлопал в ладоши, забрался на кресло с ногами и начал махать встречным, поздравляя с праздником. С соседних бортов летели доброжелательные, весёлые ответы. – Тима, – сделала я замечание, чтобы вёл себя прилично. Визги, крики и радость от Дня ВМФ понятна, но это не причина залезать с ногами на кресла. В них люди сидят, а не скачут на них, как жизнерадостные обезьянки. – Пусть, – с улыбкой перебил меня Эльбрус. – Ничего страшного. – Испачкает. – Испачкает – отмоет. Правда, Тимур?