– Правда! – с готовностью отозвался Тима. – Я осторожно, чуть-чуть, ни капельки не испачкаю! Осталось лишь вздохнуть. Страшно представить, как он «отмоет» эти белоснежные кресла, во что превратит. – А куда мы идём? – тут же поинтересовался Тима, позабыв о собственном обещании «осторожно, чуть-чуть» и не испачкать, потому что залез на соседнее кресло, так же с ногами, и посмотрел вперёд. Центр города остался позади. Мимо проплывала Синопская набережная, мелькая фасадом гостиницы «Москва», съездом на Староневский проспект, где красовался памятник Александру Невскому. – В Ладожское озеро, – ответил Эльбрус. – Там произошло Ледовое побоище? – спросил Тима, в очередной раз поставив меня в тупик тем, откуда он так много знает. Никакому раннему развитию я внимания не уделяла, познавательных фильмов, адаптированных для дошкольников, не включала, на лекции не водила. Обычная программа: садик, постепенная подготовка к школе. Тима же словно из воздуха брал информацию. – Ледовое побоище было на Чудском озере, это недалеко, так что ты почти не ошибся, – подбодрил Тиму Эльбрус. – А на Ладожском озере какое побоище было? – Тима посмотрел заинтересовано на Эльбруса, найдя в нём достойного собеседника. – Здесь была Северная Война между Россией и Швецией. Пётр l победил. Ты знаешь, кто такой Пётр l? – Царь, он построил Санкт-Петербург, привёз картошку и отрезал бороды бояринам. – Боярам, – с улыбкой поправил Эльбрус. – Всё верно говоришь. Ещё отвоевал крепость Орешек, её ещё называют Шлиссельбург, она имела огромное стратегическое значение в те времена. Кстати, мы будем проходить мимо, всё увидишь своими глазами. – Настоящая крепость?! – восхищённо воскликнул Тима. – Самая настоящая, – серьёзно кивнул Эльбрус. Тима снова занялся разглядыванием окрестностей. Я стояла в стороне и не понимала, как мне реагировать. Внутри творился жуткий шторм, практически буря. Неперевариваемый коктейль из эмоций и чувств, накатывающий волнами, бросающий меня из стороны в сторону. От животного страха до щемящей, какой-то щенячьей радости, что Эльбрус и его сын – пусть это и тайна под семью печатями, – нашли общий язык, настолько легко общаются. Что Эльбрус не отмахивается от детских вопросов, а отвечает, уделяется пусть минутное, но внимание, от чего сынишка расцветал. Не привык он к такому вниманию, хотел, рвался, однако… Вове Тима никогда не был интересен, что было бы справедливым, знай он историю его зачатия, но он не знал. Не мог знать. Молчать точно не стал бы, как минимум рассказал матери, та со своим южным менталитетом смешала бы меня с дерьмом и была бы по-своему права, а та помалкивала, видимо, решив, что сбежавшая невестка – благо. Вове просто-напросто был неинтересен ребёнок. Крепость Орешек осталась позади, приведя Тиму в неимоверный восторг. Он бегал по палубе, воображал себя то пиратом, то гвардейцем, идущим на штурм неприступного Нотербурга[3][Нотербург – Нётербург, Nöteborg – Шведское название Шлиссельбурга.], то отважным капитаном или юнгой, от которого зависел исход сражения и войны в итоге. Мы вышли на простор Ладоги – широкой, местами синей-синей, иногда смуро-тёмной, покачивающейся короткими волнами, глухо ударяя о борт. – Готов к рыбалке? – спросил Эльбрус Тиму, когда вернулся после недолгого отсутствия. – Да! – подпрыгнул в восхищении Тима, захлопав в ладоши. – Тогда держи спиннинг, – Эльбрус протянул удочку Тиме, показал, как правильно держать. Мне тоже было предложено средство добычи. Взяла, несмотря на то, что за всю жизнь ни разу не была на рыбалке. Выросла на берегу Финского залива, рядом с огромным озером – крупнейшим пресноводным в Европе, потом жила в нескольких минутах ходьбы от моря, но рыбу всегда покупала. Мы прошли на корму остановившейся яхты, уже заякоренной, там уже потирал руки довольный Сергей Сергеевич, держа длинный, упругий спиннинг. Они с Эльбрусом долго копались в огромном ящике со снастями, перебирая блесны, приманки, поплавки, крючки, всего, в чём я ничегошеньки не понимала. Рядом топтался Тима, заглядывал в ящик, сыпал вопросами, получая на них обстоятельные, неспешные ответы. Иногда отвечал Сергей Сергеевич, но чаще Эльбрус – с таким вниманием, что становилось тоскливо на душе, тошно. Невольно возникала мысль открыться Эльбрусу, теперь-то меня ничто не останавливает… Хотя – нет, останавливает. Стройная женская фигура рядом с ним с букетом в руках, когда мы случайно встретились на лестничной площадке, останавливает. Сильно. – Держи крепко, смотри на поплавок, – сказал Эльбрус Тиме, устроив его на небольшом возвышении, так, чтобы открывался удобный обзор. Леска взметнулась с характерным звуком, ударилась о воду и натянулась. Тима вцепился двумя ладошками в ручку, сосредоточенно свёл брови, насупился, вытащил кончик языка от напряжения, не отводя взгляда от серо-синей воды. Сергей Сергеевич одобрительно чему-то кивнул, мазнул взглядом по парочке. Широкоплечий, высокий, темноволосый мужчина и маленький мальчик с точно таким же оттенком волос, бровями, сосредоточенным взглядом светло-карих глаз. Они одинаково расставили ноги, нагнули головы, сложили руки. Будто младший не просто жил бок о бок со старшим, а постоянно и неустанно подражал ему, копируя каждое движение, эмоцию, взгляд, настолько эти двое были похожи. Фантастика какая-то! Вернее, генетика… – Помочь? Эльбрус посмотрел на меня, растерянно держащую в руках длинную палку, а для меня спиннинг и был палкой, почти такой же, как для древнего человека, пока не стала знаменитой копалкой. Как под гипнозом я кивнула, наблюдая, как медленно мощная мужская фигура обходит меня со стороны, двигаясь, как хищник перед добычей. Подошёл со спины, неспешно, словно смакуя, обнял двумя руками, обхватив ручку спиннинга в моих руках, накрывая мои ладони своими. Каждый нерв вдруг оголился. Я замерла, не позволяя себе вдохнуть полной грудью. Чувствуя тепло крупных ладоней, немного грубых, но я-то знала наверняка, какими запредельно нежными они могут быть, умелыми, жаркими, с ума сводящими… – Вот так, – Эльбрус слегка надавил на мои пальцы, заставляя расслабить кисть, взмахнул спиннингом, заставляя леску вылетать из катушки со свистящим звуком. – Это просто, – шепнул на ухо. Вроде бы об управлении спиннингом, но мне показалось – совсем о другом. Мы продолжали стоять в опасной близости, я чувствовала обволакивающее тепло сильного мужчины. Дыхание у макушки, от которого огромные мурашки бежали по телу, приподнимая волоски по всему телу, предательски оседая внизу живота. Тремор рук, который точно так же чувствовал Эльбрус, поглаживая мои большие пальцы своими. Отчётливо я ощутила, как мужское тело придвинулось ближе ко мне, некоторыми частями слишком близко, интимно, напоминая о забытом, что я женщина. Существо из плоти и крови, способное остро чувствовать желание. Не отголоски физиологической потребности, которая изредка проскакивала в моей, лишённой секса жизни, а самого настоящего, определённого, которое ни с чем не спутать. И о… размерах. Господи! В ужасе я огляделась. Сергей Сергеевич бесстрастно, не открывая взгляда, смотрел на поплавок. Тима тем более не отводил глаз от качающейся яркой точки. – Клюёт?! Клюёт! – вдруг завизжал Тима, резко поворачиваясь к нам. Эльбрус мгновенно отступил, я в растерянности моргала, силясь смахнуть накатывающий морок. Хорошо, что Тима был слишком занят и впечатлён, чтобы обратить внимание на мою растерянность и скованность. – Клюёт, – подтвердил Эльбрус, ему вторил Сергей Сергеевич: – Точно клюёт. – Держи крепче, – сказал Эльбрус, перехватывая удочку Тима, не позволяя выпустить из ладошек. – Подсекай, подсекай, молодец! – хватил он, несмотря на то, что хаотичные, взбудораженные детские движения лишь мешали, даже я это видела. – Рыба! Мама, смотри, я рыбу поймал! – в восторге кричал Тима, глядя на поблёскивающую чешуёй, болтающуюся на крючке рыбёху. – Молодчина! – похвалил Сергей Сергеевич Тиму, пожал руку. – Как называется эта рыба? – приняв заслуженные похвалы, спросил Тима. – Густера, – ответил Эльбрус. – Ещё несколько рыбёшек, и мы с тобой сварим самую настоящую уху. Будет у нас рыбацкий обед. – Обед всегда мама варит, – нахмурился Тима, косясь в мою сторону. – Дома – может быть, но мы-то на рыбалке, свой улов рыбак готовит сам. Ты ведь настоящий рыбак? – Да! – довольно подпрыгнул Тима и ринулся к спиннингу под смеющимся взглядом Эльбруса… Глава 10 Просыпалась с огромным трудом. Организм отказывался приходить в себя, хотел оставаться в пусть липком, но забытьи. Воспоминания, вспыхивающие в сознании яркими вспышками, заставляли натягивать одеяло на голову и зажмуриваться, в тщетной попытке провалиться в крепкий, безмятежный сон. Неужели это я? Это случилось со мной? Со мной? Сколько историй я слышала про то, как девушка поехала с компанией и по пьянке лишилась невинности – целое море. Всегда считала, что со мной такого точно произойти не может. Уж я-то контролирую ситуацию и знаю людей, с которым общаюсь. И вот… Случилось! Накануне я искренне надеялась, что по окончанию процесса Эльбрус встанет и уйдёт в свою комнату, дав мне время, чтобы прийти в себя. Оплакать свою слабость, умноженную на недалёкость. Он действительно неспешно встал, внимательно посмотрел сверху вниз, как я лежу на смятой простыне, подтягиваю на себя одеяло, поджимаю пальцы на ногах от охватившей неловкости и стыда. – Вставай, – протянул руку. Уставилась на широкую ладонь, не вовремя вспомнила, что делали эти пальцы несколько минут назад, где были, вспыхнула как свечка. – Жду, – констатировал Эльбрус, не меняя положения. – За-зачем? – я начала заикаться. От страха ли, неожиданности, стыда, всего сразу – понять не сумела. В голове творился сумбур, мысли прыгали, как блохи, не останавливаясь ни на чём. – За надом, – отрубил в ответ. Я лишь моргнула и начала выкарабкиваться из-под одеяла, пытаясь одновременно обернуться в простыню. Одним движением, совершенно непонятным, Эльбрус поднял меня, поставил, укутал и подтолкнул в сторону двери. Вышла в коридор, в страхе обернулась. Вдруг кто-то увидит, поймёт, что случилось, главное – с кем… Со старшим братом Сабурова, мужчиной, которого я видела первый и, возможно, последний раз, тогда как у меня есть Вова. Следом, как настоящая гора, шёл Эльбрус. В тот момент имя как нельзя лучше подходило ему. Огромный, суровый, неприступный. Мы поднялись на второй этаж, прошли тот самый, восхваляемый Кристи «зал» с огромным телевизором, повернули в небольшой коридор и оказались в просторной комнате. Широкая кровать, два кресла, журнальный столик между ними, стеллаж с книгами. В углу, рядом с массивной подвеской для штор с ламбрекенами устроился глобус-бар. Всё такое… вычурное. Совершенно неподходящее мужчине, который прямо сейчас стоял напротив окна в одних трусах, вызывая во мне неясный страх, одновременно с безграничным доверием. Ядерная смесь эмоций, с которой я едва могла справиться. Эльбрус подошёл к глобусу, откинул крышку, выудил оттуда бутылку, налил в снифтер поигрывающую в свете люстры жидкость, протянул мне, показывая на кресло, чтобы я села. – Выпей. Коньяк расслабляет. – Я уже расслабилась, спасибо, – прохрипела я, пытаясь за шуткой скрыть неловкость. – Не похоже, – всё, что ответили мне. Пришлось сесть в кресло, предварительно подложив побольше ткани простыни под низ, силясь проигнорировать невозмутимый мужской взгляд. – Не переживай, у тебя почти нет крови, – всё, чем прокомментировал мои суетливые движения Эльбрус. – Ты занималась художественной гимнастикой?