– Часто приезжал? – Раз в две недели, не чаще. – Вам нельзя покидать Москву, теперь вы останетесь под надзором. Будьте готовы, что вас могут вызвать на допрос на Петровку, в сыскную полицию. Стабров вежливо попрощался и поехал домой, заботливо поддеривая пакет с котлетами. Кажется, день прошёл не зря. Мюр и Мерелиз Новый шикарный магазин засиял в Москве рядом с легендарным Кузнецким мостом, местом встреч и танственных свиданий, приютом шикарных портных и модисток . Здесь, где сто лет назад разбивались сердца русских аристократов и французские диссидентки играли умами и кошельками московских дворян. И сейчас здесь обитали модные дома, но господа шотландцы решили перехватить эстафету изменчивой моды и построили шикарный магазин, в котором продавалось Всё. Ну, кроме порочных страстей. И вот, возок подъезжал к этому магазину в открытые врата которого заходили и выходили дамы и кавалеры Света и Полусвета но от этого не менее прекрасные, и удивляющие своими манерами, исключительно в хорошем смысле слова. На мраморные ступени встали миниатюрные, но великолепно сшитые женские ботинки, а их обладательница держала за руку видного кавалера. Впрочем, и барышня, в премилой собольей шубке и цветастом павлопосадском платке была просто неповторима своей нездешней красотой. Дамы и кавалеры оборачивались, не в силах не глядеть на эту невероятную пару. Красавица, по всей вероятности, и по чуть скуластому лицу с крупными губами, татарка, и типичный русский богатырь, с плечами в косую сажень, эдакий московский Поддубный, в шапке боярке и сером пальто с бобровым воротником. – Да мы же видели этого господина в Московском цирке, – зашептала милая девушка, шедшая рядом с своим кавалером. – Дяденька, – подбежал к силачу юркий мальчуган, вырвавшийся из руки воспитательницы, и протянул мужчине, стоявшему рядом с азиатской красавицей, лошадиную подкову, – согните? Мальчишка сделал до того уморительную рожицу, что посетитель магазина не мог отказаться, тем более что и девушка засмеялась, спрятав лицо за веер с драконами. – Ну ладно, но только одну.... Он сжал правой рукой железную подкову, правда, лицо атлета, сделалось совершенно пунцовым, он держал ладонь так минуту или больше. Пальцы разжались, и публика увидела смятый маленький кусочек железа. – И вы, здесь. – услышал силач такой знакомый голос,– Как обычно, всё превращаете в цирковое действо. – Ну а вас то я не приглашал. И можете покинуть местто представления, тем более, билет вы не покупали, господин Гомельский. – Здравствуйте и вы, господин Стабров! Мадемуазель, – журналист поклонился даме, – хотел бы вам представить мою жену, Эсфирь Аркадьевну. Это была весьма видная дама, одетая дорого и со вкусом. Отличное пальто, изящная шляпка дополняли образ этой красавицы с глазами цвета ночи. – Приятно познакомится, – и полицейский коснулся края шапки на голове, и – это моя гостья, Анна Аркадьевна, – назвал Стабров спутницу. Журналист быстрым и профессиональным взглядом оценил спутницу бывшего морского офицера, впрочем, не нарушая приличий. – Мадемуазель, – и Гомельский в свою очередь изящно поклонился. – Мы, собственно, по магазинам, Абрам Израилевич, – поддел репортёра Стабров, – решили спортом заняться. Велосипеды нас захватили в плен окончательно. – Да мы собственно, тоже. Вы не против, если мы составим вам компанию? – Отчего же? Пойдёмте. Это общество посетило несколько модных магазинов, и были куплены обновки для прекрасных дам. Гомельский тоже купил себе отличный костюм. Сергей Петрович же пока не купил, того , что хотел. Но вот, в другой секции он увидел мотоциклет, и рядом висел костюм английской шерсти для велосипедного спорта, и комплект одежды для езды на двухколёсном транспорте. Анна попробовала кожу длиннейшим накладным ногтем. Гомельский, сказать честно. был удивлён. Ноготок длиной в вершок. Посмотрела барышня и так и эдак, оценивая пошив. – Мы купим, – заявила девушка приказчику. – И мотоцикл тоже. И велосипеды, мужской и женский, – добавил полицейский. – Доставим всё в лучшем виде, – заулыбался приказчик, принявшись оформлять документы. Примерка много времени не заняла. Стабров вышел к Анне и чете Гомельских в кожаной куртке на пуговицах, галифе из замши, в ботинках и кожаных гетрах. Серый свитер с воротником дополнял наряд. Здесь же Сергей Петрович обзавёлся и парой новомодных шерстяных галифе. Адрес для доставки приказчику был написан, деньги уплачены. – Не хотите ли передохнуть? Здесь отличная кофейня, – предложила Эсфирь. – С удовольствием, – согласилась Анна. И вправду, кофейня в магазине была превосходная. Чудесные столики, и без излишней помпезности. Официант принял заказ, и гости спокойно ожидали угощения. – Анна, а вы из какой части Китая, если не секрет? – спросил журналист. – С севера. Жили в Пекине. Тут принесли кофейник, четыре чашки и вазочку с пирожными. Журналист деликатно замолк, понимая, к ему приведёт разговор- к кровавому восстанию боксёров, начатому Шаолиньскими монахами. – В Москве тоже хорошо, – и китаянка взяла правую руку спутника обеими руками, – красивый город. – И нам нравится, – согласился Гомельский, – вы бы не желали посетить с нами танцевальный клуб? Отличное и модное место. – Мы не против, – ответил наудачу Стабров. Анна согласно кивнула головой, механически отпивая кофе из маленькой чашечки. К пирожным она не притронулась. Стабров чуть напрягся, но не подал и вида. Чета Гомельских, распробовала пирожные и отдала подлинное уважение шотландскому методу приготовления кофе. – Мы переговорим? – спросил позволения Абрам Израилевич вставая, и обращаясь к Стаброву. – Мы тоже пошепчемся, по- женски, – улыбнулась Эсфирь. Мужчины подошли к окну, где не было никого рядом. Под окнами шумела улица, и люди торопились по своим делам. – Стесняюсь спросить о деле и о информации с кражей скота. – Спасибо. Дело продвигается. Часть подозреваемых задержана, в краже скота сознались. Но расследование передано жандармам. Вам неизвестен господин Пантелеев и его дела в Чернигове? Вырисовываются важные подробности, что этот человек не тот, за кого себя выдавал. – Были там люди, связанные с крупными подлогами и афёрами с векселями. Несколько хороших семей сильно пострадали, а виновные скрылись. Сейчас припомню- Терентий Степанович Могила, Григорий Ильич Вирашевский. Там дела почти на триста тысяч рублей. – Однако… – и Стабров только почесал подбородок, – сделаем запрос в Чернигов. – Сергей Петрович, публика жаждет эксклюзива… – Обязательно. Но последняя статья в газете… – Обыватели вне себя от восторга. Обеление облика сыскной полиции после предыдущего руководства, связанного с лихоимством. Господин генерал-губернатор Джунковский ведь не протестовал же? Полицейский чиновник кивнул, соглашаясь. Да его и брали на службу, как свадебного генерала, для поднятия интереса публики, он это прекрасно знал. Но вот, они вернулись к столику, Юйлань смеялась чуть- ли не в голос, а Эсфирь покраснела от смущения. – Что – то случилось? – спросил Стабров. – Нет, всё преотлично, – поспешно ответила мадам Гомельская, – так, всё женские разговоры. – Рецепты приготовления утки, – заметила Юйлань, но её губы словно сами по себе опять разошлись в предательской улыбке, да так, что девушка прикрылась веером. Вечер заканчивался неплохо. Смерть купца Копытова Утро на Большом Каретном начиналось как обычно, Анна и Сергей принялись за обычные физические упражнения. Стабров, размявшись, принялся поднимать дареные четырёх пудовые гири. Хорошо помогало, особенно от утренней головной боли. Сразу чувствовал себя бывший моряк гораздо лучше, а тут и Юйлань, одетая в пижаму, села на шпагат, и локтями опершись о пол, положила подбородок на ладони. Приятно было на неё смотреть, ничего не скажешь. Сразу настроение улучшалось. После холодного душа оба уселись за стол, схватившись за ложки, но наконец вошла долгожданная Глафира Андреевна с подносом в руках. Пирожки, вареные яйца, сыр и непременная чайная колбаса- тайная любовь Сергея Петровича. были поставлены на стол. Как и кофе для него, и чай для девушки. – Раскрой секрет, Аннушка, чего ты наговорила жене Гомельского? – Фира, что ли? – улыбнулась китаянка, – поддеть меня пыталась. Мало больно сама понимает… Что ты с этим человеком, репортёром, говоришь? Больно он хитрый, будь с ним осторожен.