– Так не видел я господина Пантелеева. Кто таков? – начал дурака валять приказчик. – Вы, Пётр Дмитриевич, из каких мест будете? – Так из Белгорода. – Вас привезти, показать дворнику гостиницы на Каланчёвской? – Да виноват. Испугался, раз убили его, так и меня в кутузку потащат, – стал давить на жалость приказчик. – Но Пантелеева вы знаете? Сначала в глазах Петра Дмитриевича непонимание словно прикрыло занавесью его мысли, но потом, он потряс головой, и очнулся. – Так по делам хозяина, господина Копытова, – наконец ответил несчастный. – Пойдёмте, поглядим на документы покойного. Девяткин! Начинайте. В комнате имелся секретер с множеством ящичков, из которых проворный полицейский принялся выуживать содержимое. Стабров пробегал глазами по документам, но всё было пока не важным для дела. Но вот, в синей папке оказались бумаги, увидев которые, господин Шелест просто сполз на пол, на манер растаявшего снеговика. Там оказались векселя, заёмные письма, обязательства. Таких лиц набралось больше десятка. А также два паспорта, где их владельцы были поименованы: Терентий Степанович Могила. Григорий Ильич Вирашевский. Те, да не те – Андрей Сергеевич! – заулыбался Стабров, посмотрите на это, и он отдал паспорта в руки помошника. Тот долго смотрел на паспорта, проверяя подлинность документов. Наконец, только пожал плечами. – Господин Могила весьма похож на покойного Пантелеева. А новопреставленный Копытов это прямо двойник Вирашевского. А паспорта от настоящих просто неотличимы. – Мне тоже так показалось, что Могила вылитый Пантелеев, а Копытов- Вирашевский. Тем более, господин Шелест, сбившись, назвал Копытова Григорием Ильичом, а не Евстратом Павловичем., как следовало. А вот, Вирашевский- точно Григорий Ильич. Верно, господин Шелест? Вы отвечайте, а то ещё за подлог пойдёте, и не свидетелем. Так настоящие имена этих господ? – Пантелеев: это Терентий Могила, а Копытов – Григорий Вирашевский, – словно через силу ответил Пётр Дмитриевич. Приказчик асё сидел на полу, не в силах вымолвить даже слово. Он только раскачивался, да иногда себя по лбу бил кулаком. – К стати, Девяткин, вы все это уложите, мы с собой заберём, особенно векселя. Ну и всё другое. Ничего не забудьте, составьте опись. Бумаг набралось два полных мешка книг. папок и просто писем. Помошник вынес мешки по одному. посмотрел на начальника, будто спросил: – Господина Шелеста здесь оставим, или с собой возьмём? – Так надо у него спросить. Вы, Пётр Дмитриевич, из чувства вины вешаться не собираетесь? – поинтересовался Стабров, – или боитесь, может быть? – Да не с чего… – А то есть у нас где разместиться под присмотром, так сказать. Несколько нумеров свободны. Камеры вполне хороши. Для вашей безопасности. Но не вздумайте скрыться с этого адреса. – Понимаю, – нахмурился Шелест. Он долго так сидел. затем вскочил, подбежал к Стаброву, взял за руку, и заглядывая в глаза, попросил: – Лучше в тюрьму… В тюрьму лучше будет… – Отчего же? – Два дня Вирашевский сам не свой был. Письмо писал. Видел я, как он ездил куда-то. и такой прямо бойкий сделался. – Может напился? Или опиум? – Нет, такими вещами хозяин не занимался. – Значит, напуган он был? – Точно так. А вот почему? Не знаю. Известно правда мне, что в Чернигове много дел они натворили. Может, кто по их следу пошёл. – Спасибо, господин Шелест, спасибо. Поехали. Еремей только вздохнул, когда к ним забрался ещё один пассажир. но конь не возражал, и тихой рысью пошёл по вечерней Москве. Недалеко от Мясницкой Девяткин покинул уютное сиденье, и пошёл пешком . Золотая цепь До ашрама было недалеко, но места здесь были неспокойные всилу проживающего контингента. Ну да Девяткин имел с собой оружие, да не одно- револьвер и браунинг, так, на всякий случай. Недалеко от чайного магазина полицейский увидел странных личностей, как видно, не стеснявшихся сбывать краденое. Собственно, здесь была продуктовая лавка, а покупателем ворованного был приказчик. В руке продавца была золотая цепочка или браслет, которую злоумышленник показывал скупщику краденого. А ведь шёл то он по делу, к госпоже Сарковой. А здесь опять попался преступный элемент, который, как будто сговорившись, сбивали его с нужного маршрута. – Ну опять всё не так, – прошептал он, но охотничий азарт настоящего служителя закона брал свое. Он подобрался ближе, прошел незамеченным вдоль здания в темноте, и, подбежав, резко вывернул руку грабителю, да так, что тот не смог сбросить похищенное. Наконец, дворник засвистел, и явился городовой, недружелюбно настроенный именно к Девяткину. Но после того, как увидел полицейский жетон, полицейский сразу впрочем, подобрел. – Надо бы и лавку осмотреть, на предмет краденого имущества. – Сделаем, ваше благородие. Городовой засвистел, и подоспели ещё трое полицейских. Подъехал возок из местной полицейской части, и Девяткин им передал задержанного и улику- золотую цепочку. В лавку зашли трое хмурых чиновников, один из которых поздоровался с Андреем Сергеевичем. Полицейский надзиратель вздохнул, но не протестовал. Неохота было в сыскное звонить, как подумалось Девяткину. Он открыл дверь в ашрам, звякнул колокольчик на входе, и вышла, сделав церемонный поклон, Падма Патил, она же его раскрасавица, Катечка Саркова. Андрей Сергеевич с удовольствием произнёс: – Добрый вечер, Екатерина Александровна. Опять на Каланчевской Стабров в своём кабинете всё смотрел на фотографии улик, изъятых на месте преступленй- женский гребешок, найденный в номере на Каланчевской, и перочинный нож, обнаруженный на Таганке. Он складывал карточки так и эдак, всё обдумывыя происшедшее. Фотографии с места убийства- продырявленный стол, тело Могилы- Пантелеева, лежащее рядом. Карманный пистолетик в руке мертвеца....Сергей Петрович думал вслух: – Погибший открыл дверь сам, то есть был знаком с убийцей. Всё произошло несколько позже размолвки с Ракитиным, окончившееся дракой. И, возможно наш купец подумал, что его знакомец вернулся… Так, что еще- гребешок , следы около пожарной лестницы, и следы открывания окна именно изнутри, а не с улицы. И, злоумышленник был ранен, но никто к врачам не обращался. Пуля в стену или мебель не попала, подчиненные облазили комнату. Делать нечего, надо ехать на Каланчевскую, и опросить постояльцев. Но тут Стабров вспомнил о важном, поднял трубку телефона и позвонил дежурному: – Отправьте запрос в Чернигов по телеграфу, с пометкой срочно. « Просим выслать все данные о Терентии Степановиче Могиле, Григории Ильиче Вирашевском. О их афёрах и всех пострадавших от преступлений этих людей» – Через день всё и пришлют, – обнадёжил дежурный сыскной полиции, – телеграф- штука хорошая. – Спасибо, – ответил полицейский чиновник. Он накинул кожаную куртку на френч, и спустился во двор. Мимо проходили сослуживцы, уже не удивляясь эпатажному виду Сергея Петровича. В окно он видел Минакова, Александр Владимирович был бы очень кстати. Мог человек найти общий язык с каждым, особенно с прислугой из хороших домов. Сергей Петрович увидел Гвоздёва при форме, о чём -то неторопливо говорящего с премилой барышней. Еремей был прямо заправским кавалером, да и девушка была хороша, да и с явной симпатией общалась с полицейским извозчиком. Моряк решил поспособствовать авантажности юного дон Жуана в глазах прелестницы. Стабров твёрдым шагом подошёл к паре, и деликатно кашлянув, произнёс: – Важное дело, господин Гвоздёв. Со мной приступаете к расследованию. Мадемуазель, – и офицер коснулся пальцами правой руки своего головного убора.