– Да зачем же? – вырвалось у Кошко. – Был ряд причин, уважаемый Аркадий Францевич. Эти господа мне были должны три жизни, помимо денег, и теперь расплатились. – Как же вы убили Терентия Могилу, скрывавшегося под фамилией Пантелеев? – изменившемся голосом начал Стабров. – История долгая, но я пока говорю по делу. Он долго скрывался от меня, я искал несколько лет этого проходимца. Но вот, Аглая дала знать, что Могила в Москве. *** Лавка стоила своих денег, но Лука ответственно занимался делом. Погреб со льдом для мяса вышел превосходным, вмещал несколько коровьих туш, и вышел отличный котлетный стеллаж. Он прогуливался в полутёмном помещении, проверяя работу. Всё вышло отлично, и температуру комната держала, как и обещали мастера. Теперь дело пошло… Пришлось потратится даже на телефон, но выбора не было, зато связь под рукой. Он шёл по тротуару рядом с гостиницей, внимательно осматривая как можно проникнуть внутрь незамеченным, мимо привратника. Железная пожарная лестница вполне подходила. судя по всему. Брянский вспоминал первый звонок от Аглаи Дмитриевны: – Я поняла, Лука. Я сниму номер рядом с Терентием. С половыми договорюсь, смогу тебе телефонировать. – Будь осторожна, Аглая. Береги себя. – Не беспокойся, мой милый. Всё будет хорошо. Так и потянулись недели слежки. Лука видел людей, которые приходили к Могиле, теперь Пантелееву. Пять человек, появлялись в гостинице часто, и Аглая часто о этом говорила. В один из дней он попробовал залезть на второй этаж по железной лестнице, одевшись в наряд трубочиста. Обыватели и не поняли ничего. Но тот день, день мести, остался в памяти Луки навсегда. Он стоял за прилавком, отдавая покупателям теперь ставшие знаменитыми котлеты, как прибежал разносчик. – Лука Лукич! Вас к аппарату! – Сейчас. Вот, всё готово. Приходите, вам всегда злесь рады, – говорил он покупателю. – Обязательно. Приду самолично или пришлю кухарку. Лука дождался, пока гость уйдёт, закрыл лавку, и побежал к телефону. – Быстрее приезжай, окно я открыла, – прошептаа Аглая и повесила трубку. Несколько минут отняло переодевание в униформу трубочиста, и поверх накинут тулуп. Вот и все сборы. Но про пистолет торговец не забыл, как и деньги на извозчика. Тройка понесла быстро, лихач старался во всю, и свои деньги, три рубля, он отработал честно. Лука, подобно чёрному муравью, просто влетел наверх, пошел по коридору, но пистолет остался в тулупе, брошенном у окна в коридоре. Он постучался в номер Аглаи, но дверь была не заперта, а женщина отсутствовала. Лука держал в руках подушку, подушку, прижимая её словно любимую женщину. Несчастный крутился на месте, словно попавшийся в капкан волк. Но вот, он услышал негромкие хлопки в комнате Пантелеева- Могилы. «Трубочист» бросился туда, увидел лежавшую на полу Агаю, свою любовь, с кровавым пятном на груди, и лежавшим рядом с ней револьвером. Чудовище, страшный виновник его бед, стоял к нему спиной, с маленьким браунингом в руке. Не думая, Лука поднял револьвер, и выстрелил три раза через подушку. Был удивлён- выстрелы совершенно утонули в перьях, теперь летавших по комнате, подобно первому снегу. Он щёлкал спусковым крючком ещё и ещё, ещё и ещё. Только барабан был уде с пустыми гильзами . Но и Могила был мертвее мёртвого. В комнате был беспорядок- продырявленный тремя пулями стол лежал на боку, и он поставил его на место. Револьвер теперь оказался в его кармане, и Аглая, к счастью, была жива. Женщина открыла глаза, посмотрела на труп и счастливо улыбнулась. – Ты вовремя, – прошептала она, вставая, – пошли отсюда. – Надо обыскать комнату, документы! – Уходим, – сказала она, расчесав гребешком сбившиеся волосы, – ко мне в номер, быстро. Всё вышло отлично, – зашептала она, хватаясь за рану. Они переступили мертвеца, захлопнули дверь и покинули эту юдоль смерти. Она села на табурет, а он нашёл полотенце, которым прикрыл рану. – Мой милый, я сохранила твой саквояж с медицинским инструментом. – Ты моя умница, – проговорил он, целуя бледную щечку женщины. Нашелся таз для умывания, вода, и хирургический инструмент. – Надеюсь, ты меня не стесняешься? – Чего уж..– проговорила женщина, с трудом снимая платье и по пояс спуская сорочку, оголяя грудь. Чуть выше ключицы чернела ранка с сочившейся из нёё кровью. Лука вздохнул, тампонировал рану водкой, женщина схватилась руками за стул, сжав губы, чтобы не закричать. Теперь в дело пошёл расширитель и и захват… Проклятье, бедный доктор взмок, как после дождя… Одно дело на трупах тренироваться, другое дело тащить пулю из живого человека, тем более, любимой женщины. Наконец, маленькая свинцовая пулька, покрытая никелем, зазвенела в тазу. Опять промыл рану, к счастью, иссекать было не нужно, но дренаж был необходим. Затем он закрыл рану тампонами, и туго перебинтовал, стараясь не обращать внимания на женские прелести. – Неужто не нравлюсь? – усмехнулась Аглая, – Пойдём… – Мне надо уйти… – Успеешь. Близость была быстрой и бурной, и оба благодаря этому пришли в себя. Аглая словно выздоровела, и утопила бинты в уборной, но платье свернула и отдала Луке. – Этой одежде место в Яузе. Всё хорошо будет. Камень вложи и утопи. – Хорошо. – Ну всё, пошли, я тебя провожу. Аглая осторожно открыла дверь, смотрела в узенькую щёлку, и поманила возлюбленного. Тот быстро подошёл, бочком вышел и побежал к окну. За ним быстро двигалась женщина. У открытого окна стоял Лука, поставив ноги на железную лестницу, держась одной рукой за раму, а Аглая долго целовала его, и смотрела, как мужчина быстро спускается вниз. Затем, она сбросила вниз и забытый им тулуп, Лука его подобрал, и побежал прочь. *** – То есть, вы признаётесь в убийстве Пантелеева? – Терентия Могилы, уважаемый господин Кошко. Он разорил мою семью, сделал очень много зла моей семье. И вот, копии, нотариально заверенные моих настоящих документов, – и Лука Лукич передал папку Аркадию Францевичу. Тот долго изучал копию паспорта, купчих и прочего и прочего. Он был весьма удивлён. – Так вы господин Брянский Лука Лукич? – Точно так… Пять Векселей и четыре смерти Ирина Лукинична медленно прихорашивалась перед зеркалом, Лука с улыбкой смотрел за сестрой, и сам поправлял нарядный галстук. – Ты всё же подобрее к Терентию, он теперь мой жених. – Ради тебя, постараюсь. – Ведь неплохое дело мой суженный задумал, мастерские по изготовлению сельскохозяйственных машин. Сеялки, жатки. – Согласен, дело неплохое. Да что-то всё рассчитано только на наши деньги да капиталы Шацких . Про его деньги ничего неизвестно, я запрашивал банки. – Какой же ты милый, – состроила гримаску девушка, и чмокнула брата в щёку, – у тебя и так много дел в университете. Учиться на врача, это так непросто. Сегодня всё же торжественный обед. – Я помню. Юноша пришёл на веранду, где в тишине в кресле- качалке отдыхал Лука Игнатьевич. Его отец был толковый землевладелец, бывший раньше помещиком. Земельные угодья давали неплохой доход семье, Брянские были весьма и весьма богаты. Начитанность и интерес к наукам и прогрессу тоже отличали этого землевладельца. Сейчас пожилой мужчина изучал чертежи новых веялок и сеялок. – Толковая штука, Лука, посмотри. – Отец, ведь чертежи-то американские. Нечисто всё это. Пусть сначала свои сто тысяч внесёт, нечего нам его векселя гарантировать. – Нет, человек Терентий честный и умный, да и предложение Ирине сделал. Одна семья будет – Могила- не нашего круга человек. Его отец конокрадом был. Не надо, батюшка связываться с подобным человеком. – Лука, Лука… Врачом хочешь стать, а кичлив, прямо больше любого поляка. – Батюшка… – Ну иди, скоро обед званый. А я ещё почитаю. Юноша пошёл к себе, опустив глаза в пол, себе под ноги. Ни на кого или на что смотреть ему решительно не хотелось. *** Обед был прекрасный, стол накрыт на десять человек- помимо семьи Брянских за столом сидели Шацкие, и пришёл, как товарищ по новому делу и вальяжный господин Вирашевский. Рядом со счастливой Ириной Лукиничной сидел её жених, Терентий Могила. Лука часто поглядывал на этого субъекта. Этот человек, судя по привычкам, был очень волевой, и жесткий. Всегда, и тем более сейчас, был гладко выбрит, в приличной костюмной двойке, безукоризненного поведения, такой легко смог покорить неопытное сердце его сестры. – Не злись, – шёпотом говорила Аглая, умело подцепляя изящной вилкой маринованного масленка с тарелки. – и моим родителям понравился Терентий. Видно, что человек сильный и умный. – А тебе понравился? – Мне? Мне ты нравишься, – невозмутимо ответила девушка, продолжая трапезу. Обед продолжался, но Терентий, пошептавшись с Лукой Игнатьевичем, принёс доску на подставке, типа школьной, и закрепил на ней несколько схем , вычерченных на бумаге. Здесь были изображены стрелки движения капиталов, заёмы, доходы и расходы.