Я с наслаждением вымылся. Правда, вид моих ног, от колен до щиколоток сплошь покрытых синяками, здорово испортил настроение. В сегодняшней беготне я как-то забыл, что выгляжу настолько пугающе. Если у нас с Ингой что-то будет… а это будет обязательно… мне придется раздеваться в полной темноте. Синяки и ссадины, конечно, украшают героев. Но не в таком количестве, как у меня. Такого количества хватит на пятерых, чтобы разукрасить их снизу доверху. Я вспомнил, как менялся с Кушнером штанами, и чертыхнулся. Инга уже тогда могла увидеть мои «украшения». Если она спросит, надо будет что-то соврать. Не хочется признаваться, как меня вчера мордовали. Я вернулся в кабинет. Инга сидела за столом и задумчиво смотрела в темное окно. Трубка лежала около ее руки и частила гудками отбоя. Увидев на стекле мое отражение, Инга вздрогнула, повернулась и положила трубку на аппарат. – Как тетя, все нормально? – Я сказала, что вернулась и буду ночевать в общежитии. Хорошо, что тетя Анна у нее, а то бы она завтра приехала домой. – Твой сосед ей может такого наговорить… Инга пожала плечами. Я бросил в шкаф грязную одежду и сел на угол стола. – Ты помылся? – Ага. Пойдешь? Не бойся, у нас все цивильно. Инга вытащила из своей сумки какие-то маленькие пакеты, тапки и синий махровый халат. Держа его в поднятой руке, с сомнением осмотрела. Я достал из шкафа свое кимоно: – В нем тебе будет удобнее. Она улыбнулась: – У меня нет морального права надевать форму мастера. – Ничего, я разрешаю. Я проводил ее в душевую. Прежде чем закрыть дверь, она попросила: – Только далеко не уходи, а то мне страшно. Я слонялся по коридору и думал, что она, наверное, ждет, что я к ней зайду. Или не ждет, не ждет в смысле не хочет, но готовится к этому. Я представил, как она стоит под душем… О, черт! Если б не эти дурацкие синяки, я бы уже давно был там! Или ничего, можно войти? Или она закричит, увидев мои черные ноги? Я вспомнил, что в тумбочке Серого наверняка есть какая-то хорошая выпивка. Прислушался к шуму воды: вроде бы Инга еще не собирается закругляться. Бегом бросился в кабинет, распахнул дверцу тумбочки. Я не ошибся, там стояло несколько бутылок. Коньяк, канадское виски – то самое, которое нам дали в «Сказке» фарцовщики, – сухое вино, портвейн «Три семерки» – это-то ему зачем?.. И бутылка шампанского. Я рассмотрел красочную этикетку. Кажется, итальянское производство. Как раз то, что надо. Правда, у меня от шипучки начинает болеть голова, но ничего, мы не много… Кроме бутылки, я прихватил два граненых стакана – более изысканной посуды не нашлось, – и поспешил к душевой. Еще бы цветы где-нибудь раздобыть… Эффект превзошел все ожидания. Я заранее раскрутил проволочку и выстрелил пробкой, когда Инга начала открывать дверь. Она громко вскрикнула и схватилась за сердце. – Ты что! Ты меня так напугал! Я наполнил стаканы: – За нас! Мы выпили и поцеловались. – Тебе очень идет кимоно… – Я начал развязывать пояс. Инга замерла, закрыв глаза. Стакан в ее руке мелко подрагивал. …Мы лежали на диване в кабинете. Обычно на этом диване мне и одному было не развернуться, а сейчас мы прекрасно умещались вдвоем. Мне было так хорошо, как, наверное, не было никогда. Я сказал Инге об этом. Она чуть подумала и ответила: – Ты самый лучший мужчина, который у меня был. Мне это как-то одновременно и понравилось, и не очень. Инга это почувствовала. Привстав на локте, посмотрела сверху мне в лицо: – Я сказала что-то не то? Ты обиделся? – Все нормально. Я, знаешь ли, как-то сам догадывался, что не первый. – О-би-и-дел-ся… – Лучше расскажи, за что убили Никиту. Глава восьмая. Женские тайны 1 Она начала рассказ издалека. Начала со своего детства. Каждое лето она отдыхала у родственников на хуторе. Ей было четырнадцать, когда она увидела Валдиса. Увидела и сразу влюбилась. Он был на пять лет старше ее, ездил на папиных «жигулях» и не обращал, конечно, никакого внимания на худенькую девочку с длинными светлыми волосами. У него была свою компания. Они ездили купаться и устраивали ночные посиделки, на которых слушали рок на большом иностранном магнитофоне и что-то горячо обсуждали, таинственно замолкая при появлении старших. В сентябре Инга снова пошла в школу. Училась, отвечала на записочки одноклассников, с кем-то ходила в кино и гуляла. По вечерам доставала припрятанную фотографию Валдиса и мечтала, а иногда засыпала, положив ее к себе под подушку. От этого на карточке растрескался глянец и расслоилась бумага. Следующим летом она гостила на хуторе с конца мая до середины июля. Отец выбил путевку в сочинский пансионат, и они должны были провести там три недели, а потом планировали остаться до конца лета, сняв какое-нибудь жилье в частном секторе. Они весь год копили деньги на эту поездку, а потом еще и отцу выплатили крупную премию, так что должно было хватить на все развлечения. Инга хвасталась этим школьным подружкам, и они ей завидовали. А лучшая подруга одолжила Инге свой красный купальник, который ей привез из-за границы брат-моряк. Купальник смотрелся просто отпадно. В нем Инга выглядела принцессой – если, конечно, принцессы носят на людях такие откровенные наряды. Инга привезла его на хутор, но надевала только перед зеркалом в доме. На улице боялась носить, чтобы он не запачкался и не выгорел. До отъезда оставалось три дня, когда появился Валдис. За год он стал еще красивее. Раздался в плечах, отрастил длинные волосы, которые небрежно откидывало со лба, отпустил аккуратную «шкиперскую» бородку. Теперь вместо «жигулей» он ездил на иномарке. Она была совсем маленькая, некрасивая и при движении оставляла за собой шлейф черного дыма, но Инга этого не замечала. Если бы ее кумир приехал верхом на осле, сидя на нем задом наперед, она бы и этого не заметила. В то лето большая компания не сложилась. В основном Валдис проводил время со своим другом Томасом и его старшей сестрой – здоровенной неопрятной девицей, которая много курила, пила русскую водку и виртуозно ругалась, перемешивая русский мат и латышские выражения. На второй день Инга случайно увидела, как сестра сидит на коленях у Валдиса, лениво развалившегося в шезлонге, и смачно целует его. Валдису, казалось, было все равно. Он равнодушно придерживал эту корову за толстую задницу и позволял ей делать все, что захочется. Инга убежала домой и расплакалась. Забралась на чердак, достала из тайничка фотографию Валдиса и, роняя жаркие слезы, разорвала ее на мелкие части, которые выбросила в окно. Они разлетелись по ветру, и Инге показалось, что так же легко разлетелись ее чувства. Как он мог… Что он нашел в этой толстухе с усиками над верхней губой? Чем она лучше Инги? Только тем, что на десять лет старше, успела побывать замужем и родить сына, такого же растрепанного, грязного и крикливого, как она сама? Инга вспомнила увиденную картину и содрогнулась. Как же это… противно! Поздно вечером приехала мама. Высокая, красивая, в городской чистой одежде. Она походила по огороду, грациозно поддергивая юбку, когда переступала через высокие грядки, поговорила со своими родителями, дала им деньги за съеденные Ингой продукты, через забор поговорила с соседями. Хутор – он только хутором назывался, а по сути был деревней в тридцать дворов, с асфальтированной главной улицей, магазинчиком и церковью довоенной постройки. Мама сказала, что завтра вечером на машине приедет папа и заберет их в город, а послезавтра утром они самолетом отправятся в Сочи. Гладя Ингу по голове, мама с улыбкой спросила: – Ты хочешь на юг? И Инга горячо ответила: – Да! А мы не может уехать сегодня? – Тебе здесь так надоело? Странно, мне всегда казалось, что тебе нравится. Потерпи денек, папа специально взял у дяди Арниса машину, чтобы нас отвезти… С раннего утра Инга начала собираться. Уложила все свои вещи и села к окошку. На улицу выходить не стала, на улице можно было увидеть Валдиса, а встречаться с ним Инге совсем не хотелось. Нисколечко не хотелось. Он пришел сам. Инга увидела, как он идет по дорожке вдоль дома, и у нее перехватило дыхание. Зачем он пожаловал? Он явился засвидетельствовать маме свое почтение. Он всегда к ней очень хорошо относился и всем рассказывал, как ее уважает. Вот и явился… Инга слышала, как в большой комнате он разговаривает с мамой. Наверное, он сказал что-то веселое, потому что мама рассмеялась. Инга не выдержала и спустилась с чердака. Не из-за Валдиса. Просто так. Молока выпить или на часы посмотреть. Она выпила молока и подтянула гири на ходиках, которые дедушка в сорок пятом году привез из Германии. А потом зашла в большую комнату. Валдис рассказывал маме, что собирается ехать купаться. Маме до этого не было ни малейшего дела, но она благосклонно кивала, как будто Валдис спрашивал ее позволения. Увидев Ингу, Валдис легко сказал «Привет!», отбросил волосы со лба и неожиданно предложил: – Хочешь с нами? Поехали! Будет что вспомнить на юге. Инга подумала, что на юге теплое Черное море, которое смешно было сравнивать с их холодной извилистой речкой. На юге у нее будут другие занятия, кроме как вспоминать этот опостылевший хутор и его, Валдиса. Пусть идет к своей корове целуется! Она все это обдумала и сказала: – Поехали. Мама, мне можно съездить? Мама кивнула, как до этого кивала и Валдису, а Валдис отбросил мягкую челку со лба и со знанием дела заметил: – В море вода теплая, но очень грязная. Такой чистой воды, как у нас, нигде больше нет. Вот увидишь. Она что, раньше не видела? То же мне, удивил! Вода, может, и чистая, но сколько раз она царапалась о коряги и била пальцы о камни! Да и пока доберешься до этой речушки, всякое желание нырять пропадет. Правда, на машине, конечно, комфортнее и быстрее, чем на велосипеде или пешком. – Только вы не очень долго, – мама посмотрел на золотые наручные часики. – К обеду вернитесь. Инга поднялась на чердак и достала из сумки красный купальник. Надо же его обновить, а то он, может, от воды стягивается или, наоборот, увеличивается в размере. Тогда позору не оберешься на юге! И Валдис… Ну что он нашел в этой толстухе? Маленькая машинка с трудом вместила четверых ездоков. Валдис и Томас заняли передние места, а Инге пришлось тесниться на заднем диванчике с усатой коровой, которая смолила одну за одной вонючие сигареты, ругалась, когда проезжали по кочкам, и пила пиво. Пиво она предложила и Инге, а когда та отказалась, их общение на этом закончилось. Лучшие места на реке были заняты. В одном месте купались солдаты, в других веселые компании жарили шашлыки. Валдис и Томас переглядывались, бормотали под нос что-то невразумительное и принимали решение ехать дальше. Что им не нравится, Инга не понимала. Так весь день можно кататься и ничего не найти. Наконец они остановились. Покрытый темным песком берег круто спускался к реке. Из воды торчал нос утопленной лодки и склизкие бревна и доски, некогда представлявшие собой причал. Дул порывистый ветер, от которого по воде пробегала мелкая рябь, и купаться Инге совсем расхотелось.