Вылезли из машины. Валдис, увидев торчащее из песка бутылочное горлышко, брезгливо затоптал его и прошипел: – Русские свиньи. Теперь Инга поняла, почему они искали уединенное место. Солдаты, которых они видели, были русскими, и гуляющие компании состояли преимущественно из русаков. Валдис и Томас не хотели отдыхать с ними рядом. Кажется, она и раньше слышала какие-то такие разговоры… Расстелили на песке старое покрывало. Оно было большое, места, чтобы улечься, хватило бы всем четверым. Валдис и Томас разулись, расстегнули рубашки, закатали до колен брюки и пошли проверить воду. Сестра сноровисто разделась. Вместо купальника у нее оказалось обычное белье, грязное, с висящими нитками. – Ну а ты чего стоишь? – спросила она Ингу, тяжело плюхаясь на покрывало. Инга отошла переодеться. Идти пришлось долго. Кусты были жидкими, просматривающимися насквозь. Наконец нашла подходящие. Волнуясь, натянула красный купальник. Ткань, очень тонкая и приятная, плотно облегала тело. Инга заволновалась, не получилось ли чересчур откровенно. Одно дело – перед зеркалом красоваться, и совсем другое – выступать перед двумя взрослыми мужиками и скандальной пьяной бабой. За последний год ее тело сформировалось настолько, что даже в верхней одежде она, бывало, чувствовала заинтересованные мужские взгляды. Ей никто не давал ее возраста. Считали, что не меньше шестнадцати. Валдис разделся до плавок и потрусил к воде. Инга невольно залюбовалась его легкими уверенными движениями. А Томас не собирался купаться. Снял рубашку, обвязал ее вокруг талии и стоял, закрываясь ладонью от солнца и подбадривая Валдиса насмешливыми выкриками. Видимо, вода и впрямь была холодноватой. Решившись, Инга вышла из укрытия. Ее появление произвело сильный эффект. Томас замер с разинутым ртом, а его сестра хрипло высказалась: – Ё… твою мать, какая красотка! Инга положила юбку, босоножки и блузку в машину, разбежалась и отчаянно бросилась в реку. Вода обожгла, илистое дно мерзко засасывало. Инга этого не замечала. Это был момент ее триумфа, и она красиво поплыла брассом вдоль берега. Валдис пристроился рядом, что-то говорил, а Инга кивала, боясь переспрашивать и отвечать, чтобы он не заметил, как она стучит зубами от холода. Потом он ее обогнал, уплыл далеко вперед, развернулся и поплыл обратно. Когда поравнялись, он спросил, не собирается ли она выходить. – Еще нет, – ответила Инга и продолжила путь, держа курс на маленький остров посередине реки, а он повернул к берегу и вскоре вышел из воды, энергично потряхивая руками и крутя головой, как будто у него занемела шея. Инга чуть-чуть полюбовалась на него и отвернулась, подплыла к острову, увидела, что вода вокруг него совсем грязная, и направилась обратно. Никто и никогда не объяснял ей, как надо выходить из воды, но она знала, что идти следует, расправив плечи, и смотреть вперед, а не под ноги. Она так и шла. И заметила, что все замолчали и смотрят на нее как-то странно. Томас вновь разинул рот, Валдис нахмурился, а корова не замечает, как из наклонившейся бутылки пиво льется ей прямо под задницу. Уровень воды был ниже колен, когда Инга ударилась пальцем о камень, ойкнула и опустила глаза. Купальника на ней не было. Так ей показалось в первый момент. Потом она увидела, что купальник не упал и не растворился в воде, он просто стал совершенно прозрачным. Ее не по годам развитое тело можно было рассмотреть в мельчайших подробностях. Чем эта троица на берегу и занималась. Инга хотела произвести впечатление, но не столь оглушительное. Она присела и беспомощно зашарила вокруг себя, как будто хотела отыскать что-то, чем можно укрыться, ничего, естественно, не нашла, попятилась, пока вода не дошла до подмышек, и замерла, обхватив колени руками. Корова расхохоталась и указала на Ингу пальцем. Ее братец продолжал стоять с разинутым ртом, да еще вдобавок упер руки в бока. Если бы у Инги был автомат, она бы их расстреляла. Вышла бы из воды и расстреляла прямо в упор, чтобы кровь летела в разные стороны. Их обоих. Но не Валдиса. Валдис схватил с земли свою рубашку и побежал к Инге. При его приближении она развернулась и начала отходить, потом проплыла несколько метров и встала на цыпочки, так, что из воды торчал только нос. – Не подходи! – Ты это специально придумала? – У него был напряженный и озабоченный вид, как будто он опасался, что Ингина мама обвинит его в попытке изнасиловать дочь. – На, держи! Он бросил рубаху. Она не долетела до Инги, упала на воду. Инга подтянула ее к себе и, путаясь в мокрой ткани, надела. – Пошли. – Валдис протянул ей руку. – Ничего страшного не случилось. Где ты такую штуку взяла? – Подруга дала. – Пошутить, что ли, хотела? – Это ей брат привез. – Хорош брат! Ладно, пошли… Она взяла Валдиса за руку и пошла вслед за ним, придерживая рубашку у горла и на груди. На берегу она сразу же переоделась. Отошла подальше, но все равно почему-то услышала, как Томас с сеструхой обмениваются сальными комментариями по поводу ее внешности. Ей хотелось быстрее уехать домой, но она оставались на берегу еще час. Томас с сестрой пили пиво и мололи всякую чепуху, а Валдис, ставший очень задумчивым, смотрел на реку и часто отбрасывал со лба челку. Только появление шумной компании, которая в тридцати метрах от них принялась ставить мангал и рыскать по кустам в поисках сухих деревяшек, заставило их начать собираться. Валдис высадил Ингу около ее дома и уехал, не оглянувшись. Утром приехал папа. Весь день он ходил по огороду и пилил какие-то доски, а вечером они собрались ехать в город. Машина Валдиса стояла перед домом. Самого его не было видно, но Инга услышала, как из-за деревьев доносятся знакомые голоса. Его, Томаса и коровы-сестры. Им было очень весело. – Этот парень далеко пойдет, – задумчиво сказал папа, объезжая иностранную машину, которую Валдис поленился как следует запарковать. – Говорят, он очень талантливый композитор-народник. Подает большие надежды. – Он очень воспитанный, – улыбнулась мама. Южный отдых не понравился Инге. Вокруг все было красиво, и родители не жалели денег на развлечения, но на душе творилось что-то непонятное. Папа этого не замечал. А вот мама заметила и однажды, выбрав момент, попыталась поговорить с дочерью. Разговор получился пустым, хотя мама, как выяснилось, обо всем догадалась: – Ты, случайно, не влюблена в Валдиса? Знаешь, в твоем возрасте мне тоже нравились мальчики значительно старше меня, а на папу я внимания не обращала. Он мне казался таким скучным… Инга подумала, что папа и сейчас очень скучный. Хороший, но скучный. А вот если бы она вышла замуж за Валдиса, у них все было бы по-другому. Хотя Валдис, наверное, не такой хороший, раз он позволяет какой-то корове его целовать, а когда она уезжала, даже не вышел проститься. В школе Инга поругалась со своей лучшей подругой Татьяной. Та обвинила ее в порче купальника и не хотела ничего слышать о том, что он сам испортился. – Ты нарочно так сделала! А может, просто не хочешь его отдавать, вот и несешь всякую ерунду. Знаешь, сколько он стоит? Мне его брат привез из Италии! Нинка из девятого «В» сто рублей за него предлагала, я и то не согласилась. Они чуть не подрались. Татьяна, занимавшаяся спортивной гимнастикой, наверняка одержала бы в драке верх, но Инга сквозь зубы обозвала ее «русской свиньей», и драка закончилась, не начавшись. Эпизод с неудачным купанием вспоминался все реже и реже, а когда вспоминался, Инга больше не чувствовала стыдливости. Однажды она даже увидела сон, основанный на реальных событиях. Все было так же, как в жизни, за исключением Томаса и толстухи-сестры. Им во сне не нашлось места. Досмотреть, чем кончилось дело, не дала мама. Она разбудила как раз в тот момент, когда Инга вышла из воды навстречу Валдису. В тот день Инга запорола проверочную работу по химии, но ничуть от этого не расстроилась. Ее занимали другие мысли, далекие от скучных формул и порядковых номеров элементов. Раньше она как-то побаивалась этих мыслей. А теперь перестала бояться. Она знала, что должно было произойти в неувиденной части сна. И очень этого хотела. Она стала искать телефон или адрес Валдиса. Раздобыть их оказалось не таким простым делом. Наконец на осенних каникулах это удалось сделать. С замирающим сердцем она набрала номер. Что будет говорить, Инга не знала. Что-нибудь. Ответила бабка Валдиса. Инга молчала, сдерживая дыхание. Бабка положила трубку, но положила ее как-то неправильно, потому что Инга услышала голоса, бабкин и Валдиса: – Опять тебе твои дамочки звонют! Ты бы их научил хоть здороваться, а то что они все молчат? – Бабушка, меня ни для кого нет. Если опять позвонят, просто не бери трубку. А в конце ноября она его случайно встретила на улице. Шла и увидела знакомую машину, а потом и Валдиса. В распахнутой меховой куртке он шагал от киоска «Союзпечать», держа под мышкой пачку газет, а еще одну газету листал прямо на ходу. Хоть он и смотрел на газету, но ловко обходил всех прохожих, а потом поднял голову и встретился с Ингой глазами. – Привет! Ей стало стыдно, что он такой весь красивый, а она, как назло, в старом пальто и стоптанных сапогах. Ездила на рынок и специально оделась попроще, а тут – на тебе, такая встреча! – Может, посидим в кафе? – предложил Валдис, и она чуть не бухнулась в обморок. Он посмотрел на часы, подхватил ее сумку с продуктами и, взяв под локоток, довел до машины. Кафе располагалось в подвальчике старинного дома. Оно было совсем маленькое, темное, пропахшее невкусной едой. Нашелся только один незанятый столик, у самых дверей. Но Инга была готова терпеть и сквозняк, и отвратительный запах, и вообще все, что угодно, лишь бы быть рядом с Валдисом. – А вашей девушке сколько лет? – подозрительно спросила официантка. – Восемнадцать, – не моргнув глазом сказал Валдис. – А что? – Спиртное заказывать будете? Валдис посмотрел на Ингу и кивнул: – Бутылку сухого вина. Они ели пережаренное мясо с капустой и пили кислое вино. Валдис болтал без остановки. Рассуждал о музыке, о народных традициях, о фольклорном фестивале, в котором он будущей весной примет участие. Инга слушала с заинтересованным видом, кивала в нужных местах, а про себя думала: что будет дальше? Он пригласит ее домой? Наверное, сварливая бабка куда-то надолго ушла и квартира пустая. Они сядут на диван и будут слушать музыку, пусть даже народную, которую она всегда не любила, а потом… Она представляла, как он сильными руками обнимает ее и как они самозабвенно целуются. Сейчас бы тот красный купальник! А то у нее нижнее белье под стать верхней одежде, такое же по-советски унылое и заношенное. – Что? – Инга отвлеклась и пропустила вопрос. Оказывается, Валдис перестал превозносить свою гениальность и озаботился земными проблемами. – Повтори, пожалуйста, я не расслышала. – Я говорю, это не ты мне повадилась звонить вечерами? Бабку мою перепугала… Не звони больше, хорошо? На улице, ковыряясь в замерзшем замке автомашины, Валдис натянуто улыбнулся: – Извини, времени нет, а то бы я тебя домой подвез. Все, пока! Учись на отлично! Он бросил на заднее сиденье свою дурацкую пачку газет и укатил, чадя черным дымом. Она стояла и плакала, и чувствовала себя пьяной растерянной дурой. А на следующее лето она узнала, что руки у него не сильные и уверенные, а довольно-таки неловкие, влажные и суетливые. Но это не имело никакого значения… Она загорала на сеновале, когда пришел Валдис. Надо же, как получилось: только что лежала, думала о нем, открыла глаза – и он рядом. Отбрасывает со лба непослушную челку, присаживается и улыбается. От неожиданности она и сказать ничего не могла, только улыбалась в ответ да поправляла собственные локоны, и без того лежавшие как надо. Глаза у Валдиса горели, так что Инга испытала внутреннюю дрожь, когда поняла, что сейчас произойдет то, чего она недосмотрела во сне. Оно и произошло, прямо там, на сеновале. Сначала, когда целовались, у нее замирало дыхание и отлетала душа. А потом было больно и не очень приятно. Но было. Целый день после этого Валдис избегал встречи с ней. Они случайно столкнулись на улице. Он скомканно поздоровался, оглянулся, как загнанный зверь, и поспешил к магазину, размахивая продуктовой корзинкой. На следующий день она нашла его на сеновале. Он сидел на том самом месте, где все произошло, и ждал неизвестно чего. Получилось еще короче и примитивнее, чем в первый раз, но зато после этого Валдис перестал ее избегать. Соблюдая конспиративность, они встречались до конца августа, а потом Инга уехала в город, а Валдис отправился собирать фольклор в деревнях на границе с Псковской областью. Прощаясь, Инга сказала, что любит его. Он подарил ей медальончик, сделанный из дорогой старинной монеты, и сказал, что они никогда не расстанутся. Ни-ког-да. Полтора месяца, пока его не было, она училась из рук вон плохо, а когда он приехал, учебу и вовсе забросила. Дневник пестрел двойками и замечаниями, родители читали нотации, а Инга думала о свалившемся на нее счастье. Это счастье казалось настолько огромным, что иногда она опасалась, сможет ли его удержать. И оказалась права. Валдис познакомил ее со своими городскими друзьями. Оказалось, что он не только блестящий студент, подающий большие надежды как специалист по народному творчеству, но и лидер подпольного национально-освободительного движения. Костяк тайного общества составляли человек десять. Не реже раза в неделю собирались у кого-нибудь на квартире, выпивали, покуривали анашу и обсуждали исторические и политические аспекты оккупации Советским Союзом прибалтийских республик. Инге было плевать, о чем они говорят, лишь бы быть рядом с любимым. На таких сборищах он неизменно блистал. В его речах всегда сочетались пламенные чувства и железные аргументы. Неудивительно, что все признавали его авторитет, даже воевавший в Афгане и потерявший там ногу здоровяк Петерс. Вскоре выяснилось, что «подпольщики» не ограничиваются пустопорожними разговорами. Они пытались издавать какой-то журнал, распространяли листовки с комментариями событий в стране, искали «каналы на Запад» – Инга так и не поняла, что они подразумевали под этим, – и составляли списки активных пособников оккупационного режима. Инга сказала Валдису, что боится. Он потрепал ее по голове и ответил, что их дело правое, а борьбы без риска не бывает.