– Почему бы тебе не предложить ему встретиться с нами в половине седьмого за ужином? Пусть он сам выберет ресторан, а мы забронируем столик. Я также приглашу Джейн. Думаю, она захочет быть в курсе последних событий. – Верно. И к тому же три – нечетное число для ужина. – Точно, – сказала я, отводя глаза в сторону. У меня не было ни малейшего желания услышать, что мои романтические инстинкты – не самые лучшие, а кто-то даже мог бы сказать, что они совершенно не соответствуют действительности. В конце концов, я когда-то встречалась с Марком Лонго и считала его брата Энтони отличной парой для Джейн. И то и другое обернулось жуткой неудачей, но, по крайней мере, я вынесла из этого кое-какой урок. Это да. Мы свернули с Кинг-стрит и побрели по закоулкам к городской библиотеке на территории кампуса Чарльстонского колледжа. Джек затронул тему, которую я предвидела. – Нола сказала, что хотела бы подать заявление в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Заявила, что если она хочет продолжить писать песни, то этот университет самое то. А заодно она вернется к своим корням. В конце концов, первые тринадцать лет своей жизни она росла в Лос-Анджелесе. Я кивнула: – Она также упомянула колледжи в Нью-Йорке и Огайо, где обучают не только написанию песен. А недавно упомянула Севани и Тулейн. Лично я считаю, что если она не уверена, какую специальность ей выбрать, то лучше начать с Университета Южной Каролины или Чарльстонского колледжа, а затем, если нужно, перевестись, когда она поймет, чего, собственно, ей хочется. – Я тоже так думаю, – сказал Джек. – Что? – Я тоже не готов с ней распрощаться. Мне не по себе при мысли о том, что она будет так далеко от дома. Не могу поверить, что я так долго не знал о ее существовании… и как за такое короткое время она стала такой огромной частью моей жизни. – Верно. Моей тоже. – Я костяшками пальцев смахнула коварную каплю влаги с ресниц. – Аллергия, – пояснила я, поймав на себе взгляд Джека. – Зимняя аллергия хуже всего. – Он взял мою руку и сжал ее, а затем отпустил. Я прочистила горло: – Я слышала, что ты сказал Марку про недавнюю запись в блоге. Что-то насчет алмазов Конфедерации? Джек засунул руки в карманы, как он это делал, когда, глубоко задумавшись, расхаживал по кабинету. – Ага. Судя по всему, некий охотник за кладами, завсегдатай Интернета, известный как блогер Черная Борода, заявил, что раскопал какие-то факты о том, что алмазы – не единственная часть сокровищ, подаренных Конфедерации султаном Брунея. Что есть некая связь с Алмазом Надежды. – И люди восприняли это всерьез? – Когда существует вероятность найти ценный клад, люди обращают на это внимание. Вроде того, как упоминание о новом сорте роз вызывает слюнки у садоводов твоего отца. С той разницей, что, когда речь идет об охоте за сокровищами, тут задействованы настоящие деньги, поэтому в ней царит высокая конкуренция. А кое-кто не гнушается и грязными методами. – Так вот почему Марк следит за такими блогами! Но ведь это неправда, верно? Мы нашли в часах все бриллианты. Их не может быть больше, иначе мы бы уже слышали о них. Джек пожал плечами: – Думаю, возможно все. Недавно в USA Today была статья о том, что Алмаз Надежды был отправлен из Смитсоновского музея естественной истории в музей Гарри Уинстона в Нью-Йорке для очистки и мелкой реставрации. Один мой читатель прислал ее мне по электронной почте, поскольку в ней упоминалась история алмаза и различные заговоры, включая возможную связь с алмазами Конфедерации. Читатель знал, что я работаю над книгой о бриллиантах, поэтому подумал, что статья может меня заинтересовать. Судя по всему, он не знает о книге Марка. – И я надеюсь, ты ему не сказал. Не хотелось бы думать, что благодаря тебе Марк получил хотя бы цент гонорара. – Я скорее склею себе губы. – Он взял меня за руку и подвел нас обоих к краю тротуара. Мимо нас гуськом прошествовали две девушки в толстовках с логотипом колледжа Чарльстона. Обе разговаривали и одновременно яростно шлепали пальцами по экранам своих телефонов, ни разу не споткнувшись и не подняв глаз. – Разве Алмаз Надежда не принадлежал когда-то Марии-Антуанетте? – спросила я, когда мы зашагали дальше. – Не ей лично, но он принадлежал французской королевской семье, пока им не отрубили головы. Вот почему легенда гласит, что он проклят. Ничто так не способствует нехорошим слухам, как смерть под ножом гильотины. – Готова спорить на что угодно. Итак, что общего у Алмаза Надежды с алмазами Конфедерации? Как я понимаю, это должно быть довольно правдоподобно, чтобы взволновать пишущих про клады блогеров. Джек странно посмотрел на меня: – Ты действительно хочешь знать? – Конечно. Если Марк снова начнет копать, наверно, я должна знать почему. – Разумно. Что ж, когда во время революции французская казна была разграблена, Французский Голубой – как тогда назывался Алмаз Надежды – был украден и исчез на двадцать лет. Первоначально он весил около шестидесяти семи каратов, но, когда вновь объявился два десятилетия спустя, его вес был всего около сорока четырех каратов. Ходили слухи, что его распилили пополам, но никто точно не знает, что случилось с другой половиной, пока не было обнаружено малоизвестное фото султана Брунея, щеголявшего чем-то похожим на копию Французского Голубого. Камень висел на шейной ленте в той же оправе, которую когда-то носил король Людовик XIV. Даже без проверки снимок был помещен в статью USA Today. На всех форумах, посвященных поиску кладов, тотчас начались разговоры. Говоря, Джек держал руки в карманах, его взгляд был прикован к тротуару перед нами, брови сосредоточенно нахмурены. Точно такой же взгляд бывал у него, когда он был погружен в свои замыслы. – Это та самая идея, которой ты не был готов со мной поделиться? Он собирался что-то сказать, но несколько раз умолкал, так и не сумев произнести ни слова. – Ты еще не готов говорить об этом, – сказала я, не сумев скрыть обиду в голосе. – Похоже на то. Прежде чем я успела напомнить ему, что мы всегда обсуждали его книги на каждом этапе процесса ее написания, Джек отвлек меня, положив руку мне на поясницу, чтобы провести мимо группы туристов, шедших в ряд по тротуару, не обращая внимания на других пешеходов. Мне было приятно твердое тепло его ладони, оно окутывало меня, как пальто. Когда он опустил руку, я едва не попросила его вернуть ее на место, но затем вспомнила, что мы расстались. Хотя и жили до сих пор в одном доме. И все равно любили друг друга. Я снова подумала, не поднять ли тему визита к семейному консультанту, но проглотила слова. Я не стремилась повторить опыт, который был у меня, когда я была моложе и обратилась за советом о том, как мне пережить разлуку с матерью. Было что-то в процессе открытия моего разума и глубокого копания, что делало меня особенно уязвимой для беспокойных душ, ищущих путь внутрь. Я то и дело меняла психотерапевтов, когда они предлагали выписать мне лекарства, чтобы заставить умолкнуть духов в моей голове, а затем и вообще отказалась от терапии. Я также лелеяла тайный страх, что психотерапевт может сказать Джеку и мне, что мы несовместимы и должны сделать наше расставание постоянным. Вот почему, когда моя мать или Джейн поднимали эту тему, я возвращалась к прежней Мелли и старалась перевести разговор в другое русло. Мы свернули направо на Коминг-стрит, и наш разговор прервался. Мы были вынуждены то и дело петлять в многолюдной толпе, прежде чем достигли впечатляющей и совершенно новой городской библиотеки, где теперь располагался архив Исторического общества Южной Каролины. Поднявшись по ступенькам, мы, затаив дыхание, прошли через библиотеку и направились в читальный зал на третьем этаже. Мы застали Ивонну Крейг сидящей перед компьютером за справочным столом. Сегодня на ней был красивый желтый свитер, элегантно облегавший ей плечи. Ее красивые седые волосы были зачесаны назад и собраны в блестящий пучок. Я все еще мысленно представляла ее себе в старом Огнеупорном здании на Чалмерс-стрит, где хранились архивы, до того как их вместе с Ивонной перевезли в новую библиотеку на территории кампуса Чарльстонского колледжа. Несмотря на свои годы, Ивонна стремительно поднялась. Ее очки болтались на цепочке на ее шее. Она подошла к нам, сияя улыбкой, предназначенной нам обоим. Впрочем, я знала: в первую очередь эта улыбка предназначена Джеку. Мне потребовалось время, чтобы перестать ревновать близкие отношения восьмидесятилетней дамы с моим мужем, но в конце концов я с этим смирилась. Она подставила каждую щеку Джеку для поцелуя, затем сделала то же самое со мной, после чего отступила и поправила на плечах желтый свитер. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, Ивонна, но, когда мы впервые встретились, я, кажется, помню, что вы пользовались тростью. – Да, конечно… ужасный артрит, знаете ли. Джек предложил йогу, и она изменила мою жизнь. Сделала меня гибкой. И зумба. Настоятельно рекомендую вам попробовать ее как-нибудь. Хотя я все еще была в пальто, я вздрогнула. Не знаю, что было тому причиной – то ли низкая температура, необходимая для хранения старых архивов, то ли тот факт, что хрупкие тома и бумаги, хранящиеся в этих стенах, сопровождали их создатели. Безошибочно ощутив затылком, что за мной наблюдают, я украдкой огляделась по сторонам. Хотя мне и раньше не раз доводилось испытывать это ощущение во время моих многочисленных посещений архива, мне впервые показалось, что это намеренный интерес, а не просто праздное любопытство. Я снова вздрогнула, и Джек небрежно обнял меня за плечи. Что ж, шпионаж со стороны неизвестного духа имеет свои преимущества, подумала я. Задумчиво сжав накрашенные розовой помадой губы, Ивонна пристально посмотрела на меня: – Все хорошо? У вас… усталый вид. – Ее лицо просветлело. – Вы?.. Прежде чем она успела закончить, мы с Джеком в сказали в один голос: – Нет. Мы явно сказали это достаточно громко, потому что в нашу сторону повернулись несколько читательских голов. – Все в порядке. Просто я не высыпаюсь, – сказала я, избегая смотреть Джеку в глаза. – Мне жаль это слышать, – сказала Ивонна, бросив косой взгляд на Джека, после чего повела нас к одному из длинных деревянных столов, где нас ждали аккуратно сложенные папки и книги. Имелось немало причин любить Ивонну Крейг, но ее любовь к порядку стояла на первом месте в списке ее достоинств. Не иначе как у нас с ней имелся общий предок… что не редкость среди старых семей Чарльстона. Джек выдвинул для Ивонны стул во главе стола перед стопкой книг, затем еще один рядом с ней для меня и, наконец, сам сел напротив меня. – Это для новой книги? – прошептала Ивонна, наклонившись к Джеку. – Нет, – сказала я. – Возможно, – сказал Джек одновременно со мной. Я бросила на него колючий взгляд, которого он избежал, взяв со стопки первую книгу и открыв ее. – Итак, что вы обнаружили? – О, как обычно, массу интересного. – Ивонна кокетливо улыбнулась Джеку, затем похлопала меня по руке. – Не волнуйтесь, Мелани. Теперь у меня есть свой кавалер, так что Джек в безопасности. Я вспомнила красивого пожилого джентльмена, которого она в декабре привела в магазин «Холлидей шоп энд стролл» в отеле «Фрэнсис Марион». – Я так рада слышать, что вы с Гарольдом Чалмерсом все еще пара. На гладкой коже между ее бровями появилась маленькая буква V. – Разве в наши дни это не называется «скорешиться»? Сейчас вокруг меня постоянно молодежь, студенты колледжа, поэтому пытаюсь овладеть их жаргоном. Я вопросительно посмотрела в глаза Джеку. – Гм, я не уверена, что это правильный термин… – начала я. – Эй, посмотрите на это, – прервал нас Джек, открывая лежащую перед ним книгу в кожаном переплете, к которому был приклеен ярлычок-маркер. – Это план участка нашего дома? – Он пододвинул книгу к середине стола, чтобы нам троим было лучше видно. Проигнорировав легкую дрожь внизу живота, когда он произнес слова «наш дом», я наклонилась ближе. – Я не вижу ни цистерны, ни каких-либо хозяйственных построек. Однако план должен включать в себя все строения на участке, верно? Ивонна улыбнулась нам, как будто мы были ее лучшими учениками, и положила поверх первого плана еще один.